— Пельмень? Ты? — не понял Олег.
— Уже нет, — ответил за него Пси — Мастер. — Вы спустились… Что вы собираетесь делать?
— Догадайся сам, ты же у нас факир, — не поворачивая головы, бросил Столяров.
— Олег, остановитесь, опомнитесь! — В голосе наемника неожиданно прорезались человеческие интонации, хотя это по — прежнему был Пси — Мастер. — Вы идете разрушать самую большую мечту за всю историю человечества!
— И о чем же ты мечтаешь, сидя в этом подвале? — осведомился Гарин.
— О самом простом и о самом сложном. О счастье для людей.
— Для всех сразу? — уточнил Столяров.
— Да!
— В Зоне уже велись подобные эксперименты, — сказал Михаил, — и ничего хорошего из них не вышло. Вот же все — таки странное место… Почему здесь каждого осла пробивает комплекс бога? Осчастливить человечество! Поголовно и заочно, ни о чем не спрашивая, одним щелчком выключателя… Почему нельзя просто жить?
— «Просто жить» — это удел животных, — возразил Пси — Мастер. — А человек должен стремиться к несбыточному, это и поднимает его над обезьянами. И между прочим, несбыточное иногда все — таки сбывается. И тогда меняется облик мира. Вы в курсе, с чего начинались опыты Фарадея? В его время эти эксперименты выглядели как бред сумасшедшего. Но в результате мы имеем нержавеющую сталь и электрический ток. Представьте себе современный мир без электричества и стали. Возможно ли такое? Нет! Без этого наша цивилизация рухнет.
— Выходит, ты себя назначил инженером человеческих душ, — проговорил Олег. — Вернее, сталеваром. Или электриком?
— Твоя ирония — это хохот дикаря, которому в руки попала микросхема. Он привык, что есть каменный топор и есть олень, которому нужно раскроить череп. Ничего другого он не видел. И все его предки только и делали, что долбили оленей по башке. Как объяснить им, что возможна и другая жизнь, что есть путь к свету, который они все равно пройдут, хотят они того или нет? Вечная власть гармонии наступит, это неизбежно!
— «Датский клевер» — это и есть твой путь к гармонии? Шестьсот покойников одним махом…
— В любом масштабном проекте не обойтись без жертв. Тем сладостнее победа! То, что я могу предложить миру, изменит его так же, как освоение электричества. Нет, как изобретение колеса! И даже сильнее, потому что я создаю не новый прибор, не очередной топор, а всеобъемлющую систему гармонизации сознания, которая превратит человечество…
— Вы оба мне надоели! — заявил Столяров, неожиданно останавливаясь.
Впереди была глухая стена, которая из — за плиточной облицовки даже с расстояния двух метров выглядела как уходящий в перспективу коридор. Справа от тупика находилась глубокая ниша, а в ней — тяжелая металлическая дверь со штурвалом. Без всяких табло и сенсорных панелей, простая и надежная, как наковальня.
— Здесь не заблудишься, — заметил Михаил.
— И что нас ждет по ту сторону? — оторопело произнес Олег.
— Что скажешь, диктатор счастья? — спросил Столяров у Пельменя.
Тот стоял рядом с отсутствующим видом.
— Не хочет ломать нам кайф, — констатировал Михаил. — Ну что ж… — Он взялся за штурвал.
— Погоди! — воскликнул Гарин, хватая его за руку. — Там может быть что угодно!
— Например?
— СВЧ — излучатели, камера бактериального заражения, шлюз с кислотой…
— И чем ты от всего этого собираешься защищаться? Или ты предлагаешь вернуться в объятия к контролерам?
— Тут надо подумать, — неуверенно сказал Олег.
Столяров тяжко вздохнул.
— Вот и подумай: если бы ты строил себе подземное укрытие с единственным входом — выходом, ты стал бы проектировать в нем системы вроде тех, что ты перечислил?
— Нет, но… это же логично?
— В том — то и дело, что никакой логики здесь нет. Я видел много таких объектов. Поверь мне: всякие комплексы «А — защиты», «Нуль — защиты» и так далее — это все выдумки режиссеров, которые уже не знают, чем удивить зрителя. Не дрейфь, мы у цели!
— Стоять! — Гарин замотал головой. — Возможно, здесь нет штатных механизмов уничтожения. Но за дверью может оказаться лаборант с пробиркой, который ее бросит на пол сразу, как только мы войдем. Как тебе такой вариант?
— Всего на свете не учтешь, — согласился Михаил и повернул штурвал.
За дверью оказался не шлюз и не закрытый отсек, а сразу — большой круглый зал, находившийся на два метра ниже уровня коридора. Пол был выложен пористыми резиновыми ковриками серого цвета. Сводчатые стены тоже были светлыми, по периметру шли пустые одноместные кубрики за прозрачными перегородками. В центре двумя длинными рядами стояли персональные столы с мониторами, и за каждым из них кто — то сидел.
Больше всего Гарина поразили сотрудники Лаборатории. Люди были нестрижены и небриты. Неизвестно, когда они последний раз умывались, и, судя по всему, ели они прямо на рабочих местах. Халаты, рваные и грязные, у некоторых были надеты на голое тело. Среди работников Олег заметил двух женщин — еще не старых, но таких же запущенных, как и мужики. У каждого исследователя на голове был «венец».
На появление сталкеров люди никак не реагировали. Они вообще не двигались, хотя были определенно живы: дышали, периодически моргали, некоторые что — то беззвучно пришептывали, словно читали с монитора.
Держа оружие наготове, Столяров и Гарин спустились по мостику. Пельмень, не говоря ни слова, безвольно следовал за ними. Пол слегка пружинил и гасил звуки шагов. Снизу зал выглядел еще больше: грани потолка сходились высоко в центре, где вяло вращались лопасти бесполезного вентилятора. В воздухе стоял тяжелый запах пота, мочи и прогорклого масла.
Олег подошел к одному из сотрудников и тронул его за плечо. Человек склонил голову, посмотрел Гарину в живот и вернулся к созерцанию монитора. Только сейчас Олег заметил, что ни этот, ни другие экраны не светятся. Все компьютеры были выключены. Он нагнулся к системному блоку и увидел, что крышка снята, а жесткий диск отсутствует.
— Здесь, — негромко сказал Столяров и показал на большой мусорный бак под мостиком.
Емкость до половины была заполнена разобранными винчестерами и сломанными оптическими дисками.
— Есть ли шансы восстановить информацию? — спросил Михаил.
— Они постарались свести эти шансы к нулю. Нет, здесь уже ничего не восстановишь. Если у Лаборатории была собственная связь, они могли перекачать данные куда угодно.
— Связь только через Институт, своих каналов у них нет.
— Значит, за пределы этого оазиса науки ничего не вышло.
Гарин вдруг звонко щелкнул пальцами.
