Барклай вздрогнула, ощутив бесконечную пустоту при мысли о том, что генерала Уинстон уже нет с ними. Она подняла глаза к больничному потолку и спокойно произнесла:
– Не беспокойтесь обо мне, генерал. Теперь я в полном порядке.
И краешком сознания она словно услышала ответ Уинстон:
– Да, полковник, я знаю.
Пристально оглядывая руины разрушенного города, Эндрю Редберн неожиданно почувствовал, что кто-то стоит за его спиной. Он стремительно обернулся и с изумлением воззрился на троих мужчин, стоящих, на почтительном расстоянии.
– Извините, Эндрю, нам не хотелось вас беспокоить, – проговорил принц Виктор Штайнер-Дэвион.
Редберн расправил плечи и отдал честь:
– Нет, ваше высочество, все в порядке. Я просто немного задумался.
– Вы думали сейчас о тех, кто не может разделить с вами эту победу? – тихо произнес Анастасиус Фохт. – И вспоминаете всех, кого вы потеряли…
– Да, Военный Регент, столько людей сложили головы на этой земле… Боролись, голодали, истекали кровью – все они как могли приближали великий день победы. Некоторые из моих товарищей похоронены вон там. – Редберн указал на длинные ровные ряды белых стальных столбов; на привинченных к торцу памятников табличках значились имена и фамилии погибших воинов Клана Дымчатого Ягуара и Особого Отряда Змеи. – Непримиримые враги лежат в одной земле… А сколько доблестных воинов погибло в сражениях за бесчисленные миры в течение почти трехсот лет! Теперь же все эти славные воины, мужчины и женщины, повторили тот же самый путь…
– Да, Редберн-сан, – произнес третий из стоявших перед ним мужчин, Хохиро Курита. – Они действительно похоронены здесь, в земле Охотницы, но на самом деле они не умерли. Они будут живы до тех пор, пока живет дело, за которое они сражались и умирали. До тех пор, пока люди будут бороться за свободу и мирную жизнь, память о погибших пребудет в наших сердцах. Мы будем помнить о них – мучениках, патриотах, бесстрашных воинах…
Острая печаль и горечь утраты с новой силой навалилась на Редберна.
– Ваше высочество, извините мои настроения. Я должен как можно скорее сообщить, что Морган…
– Морган мертв, – закончил за Редберна фразу принц Виктор. – Я представлял что-то подобное, когда мы с вами разговаривали перед отправкой Особого Отряда на Охотницу. Он был рисковым воякой. Жаль, что мы не прибыли немного раньше…
Редберн с удивлением посмотрел на принца:
– Я не знал, прилетите ли вы вообще.
– Клянусь Богом, – воскликнул Виктор, – возможно, если бы немного поторопились, наш славный Морган был бы жив…
– Разве вам никто не сказал о… – запнулся Редберн.
– Не сказал о чем? – Виктор, очевидно, ничего не знал о случившемся.
– Ваше высочество, вы не знаете, что Морган… – голос Редберна прерывался от волнения, – Морган не был убит в сражении. Он был убит в своей постели, на борту корабля «Невидимая Правда», когда мы еще только подлетали к Охотнице.
Когда Редберн рассказал в деталях о смерти Моргана и последовавших за этим событиях, лицо принца Виктора сначала побледнело, а затем пошло красными пятнами. Глаза засветились гневом и печалью. В какой-то момент Редберн даже испугался, не сказал ли он лишнего. Но принц Федеративного Содружества быстро пришел в себя, на лице появилась обычная доброжелательная улыбка. И только ясные синие глаза выдавали бушевавшие в его груди чувства. Да, судьба послала ему новые испытания…
– С местью мы подождем, – произнес Виктор. – Значит, мы еще не покончили со всеми делами. Линкольн Озис сбежал, а с ним – отряд воинов. Наша задача – выследить их и уничтожить.
После слов принца воцарилось молчание. Четверо мужчин безмолвно, думая о чем-то своем, смотрели на разрушенные статуи, на тела, подготовленные к погребению, на могильщиков, роющих новые ямы… Над Лутерой висел едкий, тяжелый дым.
– Вот он, подлинный ужас войны, – сказал себе Редберн. – Цена человеческой жизни.
Гудок клаксонов двух автомобилей на воздушной подушке, почти неслышно прошуршавших мимо погруженных в раздумья мужчин, разрушил затянувшееся молчание. Машины притормозили, и Редберн с радостным изумлением узнал пассажиров: Чарльз Антонеску, Сандра Барклай, Пол Мастерс, еще несколько командиров, участвовавших в военной кампании на Охотнице. Для каждого из них у Виктора Дэвиона, Охиры Куриты и Военного Регента нашлось несколько теплых слов поздравления, утешения и благодарности.
– Знаете, я собирался провести встречу всех полевых командиров с тем, чтобы получить полный отчет, но… – Виктор обвел пристальным взглядом всех офицеров Особого Отряда Змеи. – Но я думаю, что с этим вполне можно подождать до завтра, а может, и до послезавтра…
Дэвион с горькой улыбкой повернулся к Чарльзу Антонеску:
– Полковник, мне действительно очень жаль. Если бы мы только прилетели на несколько часов раньше… – Он замолчал, прекрасно понимая, что слова бессмысленны. – Но вы должны знать, что я хочу забрать тело генерала Уинстон назад, во Внутреннюю Сферу. Она полетит с нами на родину. Мы организуем похороны государственного масштаба со всеми военными почестями. Ей и Моргану.
– Нет, ваше высочество. – Антонеску отрицательно покачал головой. – Большое спасибо за заботу, но не делайте этого. У Легкой Кавалерии Эридани есть древняя традиция хоронить своих воинов в той земле, за которую они сражались и на которой погибли. Мы похороним генерала Уинстон рядом с ее бойцами в земле Охотницы. Я думаю, что лучшего приюта, нежели земля, освященная нашей кровью, невозможно найти.
Виктор утвердительно кивнул. Традиции Легкой Кавалерии Эридани брали свое начало со времен Звездной Лиги. Антонеску был прав – незачем их нарушать.
– Да, ваше высочество. – Полковник Маклеод, пряча улыбку, обратился к принцу. – Я уверен, вы знаете, что когда-то Легкая Кавалерия Эридани была боевой единицей Звездной Лиги. И Горцы Нортвинда также были прочно связаны с этим Звездным Союзом и его министерством финансов, ведь так?
– Конечно, я знаю, полковник, – осторожно ответил Виктор. – Именно поэтому они вошли в состав Особого Отряда. А к чему вы клоните?
На суровом лице Маклеода появилась торжествующая улыбка.
– Как же, ваше высочество, – ответил он. – Я бы хотел обсудить одну маленькую проблему: кто нам заплатит за триста лет верной службы?
Военный госпиталь для пленных
Лутера, Охотница
Кластер Керенского, Пространство Клана
09 апреля 3060 г.
Сознание медленно возвращалось к звездному полковнику Полу Муну. Он не знал, как долго находился в беспамятстве. Он чувствовал лишь, что неловко лежит на животе, а левая рука находится в каких-то растяжках и вытянута в сторону. Он ощущал стягивающие кожу на лице швы и зуд глубоких ран на лбу и лице. Да, похоже, лицо было забинтовано, хотя на глазах повязки не было. Тупая пульсирующая боль в спине говорила о том, что медтехники после сражения под Лутерой постоянно накачивали его обезболивающими. Странно, но правая рука совершенно не болела. Хотя, сосредоточивая на ней внимание, он чувствовал легкие булавочные уколы и покалывание в мышцах. Полковник попробовал согнуть правую руку, но ничего не вышло. В его одурманенной болеутоляющими препаратами голове мелькнула мысль, что он просто лежит на правой руке всем телом, а нерадивые врачи этого не замечают, вот она ему и не повинуется.
