Пока стая занимала периметр, а мои десантники занимались её усилением, мы с Валери отправились вниз на переговоры. Для солидности я взял с собой ещё пяток десантников, но особого проку в них не видел: если придётся включать энергетику, ребята окажутся лишь дополнительной обузой.
Лифт вынес нас на нижние палубы базы. Здесь уже была пригодная для дыхания атмосфера, да и с гравитацией всё было в порядке. Пираты выделили «дорогим гостям» целый сектор семнадцатой палубы, так что я поспешил оставить здесь десантников, и только после этого вздохнул с облегчением. На выходе из блока меня нагнал звук коммуникатора. На повисшей в воздухе голограмме высветилось сильно покорёженное жизнью лицо одного из местных заправил.
— Капитан Познань! Добрались? Давайте к нам. Бароны хотят лично увидеть нового брата по ремеслу.
— Доброго дня. Увидят, спешу вас заверить. Мы со спутницей…
— Нет, не надо никаких спутниц! У нас чисто мужская компания. И бойцов ваших оставьте на палубе. У нас тут не принято приходить на стрелку с шестёрками. Давайте, не заставляйте уважаемых людей ждать! — связь отключилась.
Я поднял взгляд на Валери, ладонь которой по привычке сжимал в своей руке. Она нехотя кивнула, признавая, что нужно подчиниться требованиям.
— Может, забить? — вздохнул я с сомнением.
— Леон, мы будем в броне. Ты — сам себе оружие. Если что, пробиваемся друг другу навстречу. Я девочка взрослая, понимаю, откуда ноги растут: они не воспримут меня за сторону переговоров. Ты же сам это отлично понимаешь. В этой мужской цивилизации, в её ещё более патриархальном уголовном мире, авторитет теряется очень быстро, и потом его не вернуть. Давай, милый, иди, не бойся за меня.
Мы поцеловались, и впервые за последние полтора месяца расстались. Расстались в смертельно опасной обстановке. Однако моя интуиция молчала, я не ждал беды. Путешествие по палубам и лифтам не заняло много времени — уже через десять минут оказался в блоке, где проходила пиратская сходка. Охрана на входе просветила меня с ног до головы, но кроме двуручника за спиной оружия у меня не было. Конечно, они покосились на меч, но восприняли его за какую-то экзотичную деталь не менее экзотичного флиппера, мимикрирующего под цвет окружающих стен. В представлении вояк белая палка, о которую даже порезаться невозможно, никак не дотягивала до статуса личного оружия.
— Господа, а зачем этот шмон на входе? — поинтересовался я, заходя и недовольно хмурясь.
Пока говорил, успел осмотреться по сторонам. Комната была выполнена в духе Республики, а не внешников. По центру помещения расположился изящный стол из стекла и стали овальной формы, за которым притулились кресла каплевидных форм. Столики с выпивкой и закусками жались к стенам. Цепочка голограмм по периметру стола, сзади от сидящих, и огромная проекционная голограмма — по центру. Немного притушенный, бело-серебристый свет. Всё это создавало образ высокотехнологичного антуража, свойственного технократической картине мира. Здесь не было ничего лишнего, и сами капитаны казались вполне себе обычными капитанами современных кораблей, тем более что и их одежды были серы и скучны, без вычурной пестроты, которую невольно ожидаешь увидеть у шайки бандитов. У кого-то странного покроя мундир, почти без знаков отличия, у кого-то комбинезон, расшитый нитями другого цвета — всё вполне в духе современной цивилизации.
— Чтобы мы все были в равных условиях, капитан, — ответил один из сидящих за общим столом.
— И даже тот, чья охрана стоит на входе?
— Нет, Барон Барс ровнее всех, — заржали в глубине зала.
— Проходите, капитан, будьте у меня в гостях, как дома, — стоя встретил меня давешний переговорщик, оказавшийся этим самым Барсом. — Знакомьтесь. Это не все капитаны, а только те, кто по каким-то причинам залёг на дно.
Я коротко поклонился присутствующим, они ответили мне такими же короткими кивками. Рукопожатия здесь были явно не в чести. Мне предложили присаживаться. Стулья здесь не имели одного владельца, все сидели, где упали — по крайней мере, так сопроводил своё приглашение Барс.
— Барон, я прибыл по конкретному делу.
— Я понимаю, капитан. Скажите только, где та красивая медноволосая женщина с холодным взглядом, с которой мы общались некоторое время назад?
— Следит за безопасностью дальней зоны, — пожал я плечами.
— Но, насколько я понял, вы будете переставлять вооружение? Откуда, если они не сядут?
— Сядут. Как убедятся, что всё нормально, так сразу и сядут.
— Подстраховка? Хорошо, я понимаю ваше беспокойство. Корабли у вас серьёзные, это сразу видно. Тот, что в системе — это ведь разведчик республиканок? Фрегат или малый разведчик? Впрочем, если вы собрались вооружать свою махину, скорее, фрегат. Я прав?
— В проницательности вам не откажешь, Барон.
— Опыт, молодой человек. А что у вас за плечом? Очень похоже на оружие мечников Республики.
— Это и есть оружие мечников, Барон. Я без него стараюсь не ходить.
— Так вы ещё и мечник?
— Можно сказать и так.
— Мужчин-мечников у этих баб нет. Они своих мужиков уже давно в секс-игрушки превратили — какие из них мечники? — убеждённо высказался один из капитанов.
— С тобой была женщина. Это же республиканка? — продолжал допрос Барон.
— Просите, Барон, к чему все эти расспросы?
— Я должен понять, с кем имею дело. Каждый в этой комнате хочет это понять. Понимаете, капитан, у нас все решения принимаются большинством от присутствующих за этим столом. Пока вы права голоса не получили, но всё именно к этому идёт. Так что не обессудьте интерес мой и моих товарищей.
— Да, это республиканка. Моя жена.
— Так у тебя тоже этот… вибратор вставлен? — вопрошал вальяжно раскинувшийся в кресле мужик солидной комплекции.
— Не вибратор, а имплант, — спокойно глядя ему в глаза, ответил я. — Да.
— Так чего ж ты припёрся, а не она? Вы же там, в Республике, подстилками работаете для этих…
Договорить мужик не успел, потому что я резко метнулся к нему, прямо через голограмму в центре стола, и сжал его горло. У пирата и так глаза были навыкате, а после этого стало казаться, что они вообще выпадут в бокал с вином. Здоровенный детина только судорожно стискивал мою руку, в тщетной попытке разжать захват: генетические кондиции работали как надо, и я вполне мог поспорить в физической силе с республиканками, чего уж говорить о простых людях.
— Потому что так надо. А подстилками мечники в Республике не работают, чтоб ты знал.
— Ладно, ладно, успокойся, капитан! — тут же навёл порядок Барон. — А ты, Торпеда, извинись перед уважаемым капитаном. Зачем так с ходу оскорблять?
Я отпустил свою жертву и вернулся на место. Капитан отдышался и после этого пробурчал извинения, однако злобу затаил, это было заметно. Зато остальные уважительно закивали.
— Так, капитан. Объясняю правила, — добавил Барон, когда мы немного успокоились. — Ругайтесь, хоть до посинения, но силу применять за этим столом не принято. Если хочешь помахаться — вышел в коридор, там для этого специальная комната есть. Но только после переговоров. Ты понял, резкий?
— Да, Барс. Я смотрю, у вас тут все по кличкам. Если что, зовите меня по имени — Леон. Фамилию не люблю, да и кличку пока не заработал. Если что нарушил — извиняйте. Сначала нужно правила объяснять.
— Извинения принимаются, — сказал Барс. — Подтверждаете, капитаны?
Никто не сказали ничего против, всех всё устраивало. Только Торпеда пробурчал, что таких резких ему и в сортире хватает, но больше для собственного успокоения.
— Только, Барон, я не совсем понимаю, почему здесь можно оскорблять? А если я привык отвечать кулаком или мечом?
— Ничем не могу помочь, отвыкайте, — пожал плечами местный авторитет, и, по моему глубокому разумению, был прав. — У нас здесь не пикник с малолетками, а нормальные тёрки серьёзных людей. Многие без ругани, оскорблений и мата разговаривать не умеют. Вернее, не так. Они просто так разговаривают. Понимаете, Леон?
