Колонна неторопливо преодолела блок-пост, где имелись все необходимые атрибуты – шлагбаум, перекрывавший дорогу, коробка из бетонных плит, колючая проволока, антишахидные каменные кубики, пулемет и БТР в сторонке. И тут прямо перед нами движение совсем застопорилось. Гражданские машины впереди застыли намертво.
У блок-поста слышались какие-то истошные крики.
Времени у нас, конечно, пока хватает с запасом. Но при таком темпе передвижения любой запас рано или поздно иссякнет.
- Пойду, гляну, чего там, - я распахнул тяжелую дверь нашей бронемашины.
На блок-посту разгорался концерт по заявкам телезрителей. Настоящий такой, махровый, скандал. Бесплатное шоу, которое лучше смотреть со стороны, чем участвовать в нем.
Перед шлагбаумом стоял светло-зеленый минивэн «Форд», забитый смуглым народом. Какой-то орел, усатый и гордый, а с ним пятеро детей и толстая жена в парандже.
- Мы мирные люди! – грозно орал отец семейства. Для полноты образа этому мирному человеку гранаты в руке не хватало.
Такие концерты на блок-постах – дело нередкое. Проверка беженцев часто сопряжена с криками и скандалами. Особенно когда среди беженцев попадаются вот такие, смуглые, не проверить которых рука не поднимется.
Но сейчас у меня возникло предчувствие, что начнется что-то премерзкое.
Молоденький старший лейтенант в пятнистом камуфляже, с автоматом на плече, на вполне сносном французском пытался урезонить смуглого «мирного человека» и заставить его выполнить требование:
- Месье! Выйдите из машины и приготовьтесь к досмотру. Вы задерживаете движение. При невыполнении наших требований будет применена сила.
Ну, прямо душа радуется от нашей армии. Мало того, что по-французски разумеет, так еще и вежлив до полной куртуазности. И, похоже, решителен. По его знаку вблизи минивэна замаячило двое дюжих солдат.
- Выйти из машины! – уже не совсем куртуазно прикрикнул старлей, взмахивая автоматом, когда смуглый вновь принялся орать.
Тут все и началось. Отец семейства неожиданно залепетал что-то нечленораздельное, распахнул дверцу со стороны водителя. Выдернул из-под сиденья увесистое самодельное взрывное устройство – такие стиснутые скотчем тротиловые шашки с нажимным детонатором. Щелкнул рычажком и привел его в действие. И сжал пальцы.
Ну, вот и приплыли. Стоит ему разжать пальцы - и самоделка рванет. А там три двухсотграммовых шашки, и еще какие-то гвозди, чтобы осколки были. Безоболочечное взрывное устройство, но малым не покажется никому. А вокруг уже толпа собралась. Люди судачат. Кричат. Волнуются. И вся семья обезьяны с гранатой в салоне сидит, не шевелится и бежать оттуда не спешит. Да, трупов будет гора.
Смуглый заорал истошно:
- Пропустите! Или всех взорву!
Ситуация ясная. Воин Халифата решил дезертировать или зачем-то пробраться в наш тыл, притом вместе с семьей, или кто они ему. Заодно прихватил с собой что-то взрывающееся и стреляющее. Идиот переоценил нашу доброту, считая, что машину с детьми русские досматривать не станут.
- Ты взорвешь свою семью? – спокойно осведомился старший лейтенант. - Детей пожалей!
- Аллах их пожалеет!
Ситуация фиговая. Старлей, и солдаты держат смуглого террориста на мушке. Пристрелить его – проблем нет. Но как только вопьется в него пуля, разожмет он пальцы, сработает запал - и кто не спрятался, он не виноват. Да и вообще неизвестно, сколько еще в машине всякого взрывающегося может сдетонировать. По идее, отогнать всю толпу сейчас подальше, уложить на землю, чтобы осколками не посекло. И пусть взрывается гордый шахид. Вот только дети с ним ошахидятся вместе. А у нас рефлекс – дети не должны пострадать. Те самые дети, которые вырастут и будут стрелять нам в спины. Но тут ничего не попишешь. Вот лично мне с моей колокольни на них плевать. Но и старлею, и солдатам далеко не все равно.
Эх, надо помогать. Ребята не справятся. Я расстегнул кобуру и направился к месту действия. Мне, было, преградил дорогу один из солдат, но я махнул карточкой офицера госбезопасности:
- Майор Казанцев!
Старлей покосился на меня с одной стороны недовольно, с другой – с надеждой. И кивнул – пропустить.
Солдат нехотя отступил. А я приблизился к минивэну, вытащил пистолет и направил его на террориста. Прицелился и произнес по-арабски:
- Моджахед! Тебе последний шанс сдаться! Погибнешь ведь без пользы! А так я гарантирую тебе жизнь!
- Пошел вон, неверная свинья!
Глаза его безумно округлились. И я окончательно понял, что он обязательно взорвет самодельное взрывное устройство. Притом в ближайшие секунды.
Ну, теперь и правда все от меня зависит. От того, смогу ли я сконцентрироваться.
В этом мире гораздо более ощутимые и пластичные токи высших энергий. И я учусь ими владеть. Вот и настала пора попробовать новые способности.
Я собрал волю в кулак. И со всей дури нанес ментальный удар.
Террорист судорожно сжал взрыватель. Так, что костяшки пальцев побелели. А я нажал на спусковой крючок «Стечкина» и разнес негодяю череп.
Старлей и солдат тут же бросились к убитому. И сжали его пальцы, не давая разжаться. Но они и не могли разжаться. Разжимать их пришлось с приличным усилием. Я постарался, чтобы мышцы сковало даже после смерти.
Наконец у покойного моджахеда выдрали самодельное взрывное устройство. Один из солдат без труда, умелыми движениями заправского сапера, дезактивировал его. И тело смуглого вывалилось из машины на бетон дороги.
А потом взрыв все-таки последовал. Взрыв визгов, проклятий и ругательств.
Высыпавшие из машины дети голосили и причитали вокруг тела моджахеда. Жена попыталась броситься на меня с животным криком. При этом с нее слетела паранджа. Тетка оказалась белая, на вид типичная француженка, хоть и толстая.
Она попыталась пнуть меня ногой и заехать, достаточно умело, кулаком в лицо. Я увернулся без особого труда. И легонько ударил ее в солнечное сплетение, а потом в шею. Отключил. Потом пнул ногой налетевшего на меня гаденыша лет десяти и заорал:
- Все! Угомонились!
Они еще верещали. Но старлей и его солдаты вернули порядок, оттеснив детей от машины и оттащив туда же их постепенно приходящую в себя мамашу семейства, или кто она там.
Теперь можно было перевести дух.
- Вы рисковали сильно, - переведя дыхание, произнес старший лейтенант.
- Я знал, что он не сможет разжать пальцы, - усмехнулся я, а потом приказал: - Эту горлопанку – в фильтр. Наверняка подстилка халифатская. Детей – в центр распределения.
- Сделаем, - вздохнул старлей.
Ему не нравилась подобная работа. Но это такая война, что без грязной работы никуда. Он уже начинал понимать, что нельзя оставлять зверенышей за спиной. Это будущие моджахеды. А мамаша – будущая шахидка.
Халифат бы давно раскатали в пыль всяческими убедительными видами оружия, типа систем залпового огня и стратегами с ковровыми бомбардировками. Но мирное население, елки-палки! Это американцы, сброд с хищными звериными замашками, всегда и исключительно из гуманных соображений выжигали дотла города с мирным населением. У русских другой ментальный вселенский код. Мирное население для нас не пустой звук. Дерутся воины. А мирное население защищают и кормят, даже если это и мирное население противника.
Вот только новые времена вносят поправки. Сегодня значительная часть этого обработанного Халифатом мирного населения только и ждет момента, чтобы вцепиться освободителям в горло. Эти люди пребывают в психологическом пространстве изначального пещерного зверства, которое их не отпускает никак. Уничтожать их поголовно нельзя - геноцид сильно отягощает карму. Но и без соответствующих мер не оставишь.
Поэтому создаются фильтрационные лагеря. Для тех, кто активно проводил геноцид и участвовал в грязных делах «истинных правоверных» – полевые трибуналы. И гуманные расстрелы, а не поджаривание живьем на листах железа, как принято у исламистов. При этом женщины там или мужчины – нам теперь без разницы. Остальных пораженных ядовитыми спорами «истинного Ислама» человеко-единиц – в лагеря психологической реабилитации, где им попытаются вернуть человеческий облик. Кого не получится вытащить из пропасти – тех в резервации. Притом с тотальным контролем, чтобы там не зародились новые боевые силы Халифата. Такие в общих чертах планы на эти территории и их население. Но головной боли с этим будет еще много. Предстояла длительная и тяжелая работа по возвращению Разума Европы.
