с хряком во главе. Смысл? Вспомнилась речь Джоре, вот тот знал свою цель. Она была четкой, внятной и понятной. Он погибал ради того, чтобы выжил его ребенок, его женщина, а никак не всё вокруг. И не хотел осчастливить всё человечество. Но не это главное, как ни горько признавать. Совсем не оно. Воззвание к моей совести, должное толкать на подвиг, на деле заставляло сжимать кулаки, сдерживаться, чтобы не начать убивать здесь и сейчас, не взирая на последствия.
Отличный тезис, эти твари сразу при переходе на Нинею — люди априори, по праву крови. Даже не так, по реакции препарата на переносимость крио. А «черные» — недочеловеки, которым нужно выложиться на двести, четыреста процентов перед самым распоследним дерьмом, но из «чистых», дабы доказать просто свою «нормальность», принадлежность к роду человеческому. Право на жизнь.
И кому? Баранам. Ведь большинство из них не выгрызало место под солнцем. Имея на старте огромную фору даже по отношению к «серым», они не спешили пользоваться ею. Им это не требовалось. Сразу кандидата в зубы, учеба, наставники, как няньки, а не как у нас… Да, даже в начислении рейтинга имелась огромная разница, а ещё, как я слышал, дискриминация существовала и в ценовой политике. «Грязным» — товары народного потребления дороже, скупка всего и вся у них — ниже минимальных цен. И в какой только сфере жизни не имелось притеснений?
Только сейчас осенило: а ведь всё, абсолютно всё направленно на сдерживание нашей касты, снижение возможностей роста, закрытие социальных лифтов, отрезание от… Вряд ли тот же Вилли смог бы где-нибудь, кроме Отстойника, открыть постоялый двор. Деньги здесь играли последнюю роль. Валить надо отсюда? А что в других местах? Да и куда? Вот-вот.
Многие и многие представители «высших» не работали безумно сутками и сутками, сливающимися в месяца, те в свою очередь в годы. День за днем не овладевали новыми знаниями, не создавали нечто удивительное и уникальное. Даже просто не спешили пополнять ряды собирателей, так как это считалось одной из самых опасных профессий. Без труда они вытаскивали рыбку из пруда. Им «возвышение» давалось сразу, просто потому, что «они этого достойны». И всё. Плюсом шли почти рабы. «Черные». Неграми, видимо, не называли, потому что политкорректность и сюда добралась.
Тварям доказывать простые вещи, но не укладывающиеся в их головах? Совершать подвиги во благо ублюдков? Чтобы они и дальше здравствовали? Кривили рожи?
И требуют от меня отдать за такой мир жизнь?
Ну-ну.
Где мои тапочки? Настолько метнулся, что потерял, ога.
Но нужно быть осторожней. Пока я нужен, а так — спалит к чертям. Свидетеля. Не зря ведь спрашивал, кто ещё в курсе моих перемещений.
Вдохнул глубоко-глубоко. Улыбнулся сам себе. Сказал спокойно:
— А мне плевать на… человечество. Пле-вать! — подвел итоговую черту, добавил тоже без всяких литургических истерик, каюсь, пусть и спокойным тоном, но прорвалось, — Чем демоны хуже вас? Ничем. Ты на моих глазах в Норд-Сити без всяких сантиментов сжег несколько человек. Людей. Непричастных ни к каким делам. И, учитывая твою реакцию, это далеко не первые и не последние жертвы…
— Если бы вырвалась та тварь, — перебил Фёдор, — Было бы в десятки, сотни раз больше убитых и раненых! Размен правильный! Что ты вообще понимаешь, сопля?! Нормальных…
— Ни-че-го, — по слогам медленно произнес, возвращая «перебив» той же «монетой» («сопля», значит), — и, тем более, бесплатно. Я не добрый самаритянин, и не собираюсь по щелчку чьих-то пальцев безвозмездно прыгать в пропасть, или лезть в пасть тигру. Лишь потому, потому что «настоящий человэк» так захотел. Накося, выкуси! — это чуть-чуть приспустил с поводка ярость, она настолько перехлестнула, что едва сдержался, чтобы не ткнуть ножом в конце фразы в бок оппоненту, пытаясь достать до печени. Поставить точку.
— Что?! Что ты сказал?! — толстяк, для кого-то может и смешно, подпрыгнул на месте. Реально подпрыгнул, а не фигурально. Но я знал, когда бывший наставник переставал контролировать себя, начинал действовать вот так, пусть будет «импульсивно», — жди беды.
Плевать! Выбор простой — делаю, что он сказал без всякой морковки перед носом и после выполнения приказов дохну, либо выдираю свое и… и дохну с чистой совестью. Отлично. Но принцип будет соблюден — сделал всё, что мог. Это главное. И везде, как ни крутил, как ни вертел ситуацию, в данном уравнении после знака "равно" всегда стояло значение ноль. И что делать? Как быть? Один чёрт… Надо стараться. Барахтаться! Перспективы не радужные, но в первый раз что ли?
— Вы-ку-си! — ещё неожиданно понял: я не боюсь, и говорил то, что думал, — Повторить? — это произнес уже скучающим тоном а-ля Давлетшин, когда визави открыл рот, пытаясь заявить явно нечто невнятное и неадекватное.
Кабан неожиданно сорвался с места. Была бы пыль, клубы бы поднялись, а так — грязь брызнула, и забегал кругами. Волны ненависти вместе с жаром, как от действующего вулкана, исходили от него, и были ощутимы, материальны. Имелось и понимание, что перед потоком, испепеляющей лавы, стоит шаткая плотина воли, держащаяся на тонюсенькой ниточке голого прагматизма.
И следовало помнить — любой из нас, при всей разумности, часто поступал иррационально, а четкие, выверенные действия порой губила эмоциональность. Убить меня, сжечь на месте, для этого вепрю не нужно было даже моргать, но тогда все его планы превращались в такой же пепел. Только это сдерживало. Однако и перегибать мне не стоило. Опять по лезвию шёл. А у Фёдора с головой беда. Настоящая. Хотя ему это вряд ли мешало.
Усмехнулся своим мыслям. Нет, всё же я наркоман, адреналиновый. Потому что сейчас, выкинув окурок, вдыхал полной грудью воздух, прогонял через легкие литры и литры, процеживал, запоминая все, абсолютно все запахи.
Как же хорошо жить…
Поэтому нужно сделать всё возможное и невозможное, чтобы продолжать дышать. Вопреки всем сукам. Лично я тех, кто просто косо смотрел — не трогал пальцем, даже кто открывал пасть. И не оскорблял никого на ровном месте, пользуясь тем, что сильнее. Кто же воспринял на свой счет некоторые «публичные» выступления — их беда и комплексы.
— Что ты хочешь? — неожиданно вперёд выступила Лидия, четко уловив в моих словах «бесплатно». И она видимо имела какое-то влияние на хряка, потому что девушку
