Сириан приблизился; он выглядел взбешенным.
– Как вы оказались в замке? – спросил он гневно.
– Через стену, – пожал плечами Вишена.
– Кто позволил? – продолжал орать Сириан.
– Никто.
– Тогда зачем было лезть?
– Затем, соленый лес, что ты еще час бы в той арке топтался и кучу народа положил, – рассвирепел в свою очередь Вишена. – Воевода, так тя… Воевать научись сначала!
Сириан осекся. Потом сказал, уже тише:
– Здесь я решаю, что делать. А ты подчиняешься мне, не забывай.
– Ну и решай, – Вишена швырнул ему под ноги кошель с золотом. – Я вам не навязывался. Мне орки ничего плохого не сделали. Это не моя война.
Он развернулся и пошел к вновь возникшим в арке воротам, распахнутым перед встречей всадников Троя.
Гарх и Урхон последовали за Вишеной.
Пожарский совершенно не представлял, что станет делать дальше, куда пойдет и зачем. К Тарусу, наверное…
Отвлекло его хлопанье крыльев; какой-то крылатый зверь валился сверху на лужайку перед воротами, оглашая окрестности хриплым клекотом.
Вишена отступил; зверь тем временем, часто, как голубь, взмахивая крыльями, опускался и скоро коснулся земли когтистыми лапами. Голова зверя напоминала соколиную. Меж коричневых кожистых крыльев посреди хитрой упряжи сидел всадник в синем плаще.
Это был Тарус.
Вишена, заслонивши рукой глаза, стоял перед аркой; ветер шевелил его белый плащ.
Наконец зверь успокоился, перестал взмахивать крыльями и сложил их на шерстистой спине. Тарус единым махом соскочил на траву. И в следующий миг заметил Вишену.
– Пожарский! – воскликнул он и раскинул приветственно руки.
Вишена замер; рука его медленно опустилась.
Тарус повзрослел. На лбу прорезались неглубокие еще морщины, а в густых длинных волосах виднелась первое серебро. А ведь он всего на четыре года обогнал Вишену. Значит сейчас Тарус на два года старше, потому что раньше был на два года моложе.
Они обнялись, крепко, как прежде. Никогда еще Вишена так не радовался встрече с побратимом-чародеем. Но он никогда раньше и не оказывался под чужим солнцем.
Из ворот выступил в сопровождении двух щитоносцев Сириан; предводитель эльфов и гном-посланник тоже приблизились к Тарусу. Все с нетерпением ждали, что тот скажет.
Тарус отстранил Вишену, взглядом давая понять, что разделавшись с делами они еще крепко поговорят, и громко объявил:
– Дуйнот взят гномами! Сегодня, вскоре после рассвета. Подмогу из Барад-Нарана и Вольферта отогнали конники Троя и Суури. Суладор наш!
Радостный многоголосый рев огласил небольшую долину, где стоял замок, зовущийся Хируэтом. Воины потрясали мечами, пиками, молотами, луками – все, и эльфы, и люди Сириана. Наверное, они долго ждали этого дня.
Сириан, приблизившись на расстояние двух шагов, раздельно произнес:
– Это отрадно, посланник людей Моря. Но есть и неважные новости: на юге, недалеко от Синура, у руины Двуглавого холма шныряют черные из Аргундора. Наш кондотьер спускался в руину, а когда вышел, над следящей башней развевался флаг Аргундора. Ну удивлюсь, если у Храма Ветров перед советом будет ждать засада.
– Значит, на совет явится больше народа. Прочешем все как следует, выставим посты…
– А если черные подтянут силы? Эльфы говорят, у них недавно появились айагры.
– Неужто наш союз не сможет выставить достаточно воинов? Я запомнил, Сириан. Гномы, кочевники и люди Моря учтут сказанное тобой. Спасибо.
Помолчав немного, Сириан протянул Вишене брошенный недавно кошель с золотом.
– Возьми. Я не оправдываю твой поступок, наверное ты действительно до сих пор не понял где оказался. Об одном прошу: больше не выдумывай ничего. По крайней мере, расскажи сначала мне. Уже полчаса мы могли бы быть мертвыми, наши замки и замки эльфов обратились бы в руины, а орки начали бы расползаться по всему Суладору.
Тарус удивленно поглядел на Вишену:
– Что ты уже успел учинить, Пожарский?
– Вошел в замок вместе с несколькими эльфами и их новым кондотьером…
– Хоканом?
– Да. Они вошли через стену, минуя арку.
Тарус всплеснул руками:
– Узнаю тебя, Пожарский! Все наискось… Не делай так больше, пожалуйста. Ты не дома, увы…
Совершенно не к месту Вишена подумал, что с трудом узнает речь друзей. В этом мире они даже говорить стали иначе, чем дома. Да и сам он выговаривал непривычные слова с легкостью, не задумываясь откуда их знает. Колдовство… Как много его стало с недавних пор в жизни Пожарского…
Он взял кошель и подвесил его к ремню.
– Заклинание? – встрепенулся Тарус. – Откуда? А, понимаю, это ты спускался в руину Двуглавого холма! Что за заклинание?
– Холодное Пламя, если не путаю, – буркнул Вишена.
– Отлично! Пригодится в пещерах Аргундора.
При слове «пещеры» Вишена в который раз вспомнил долгие скитания под землей в родном мире. И еще вспомнил пещеру Рубинового клада. Что ждет их в подземельях Иллурии? Наверняка, не пиры…
– Совет послезавтра. Лореадор уже выступил. Не опоздайте.
Сириан кивнул.
– Я уведу ненадолго твоего кондотьера, – сказал Тарус и подмигнул Вишене. – И твоих, – обратился он к предводителю эльфов.
Хокан и Славута с готовностью подошли к чародею.
– Пойдемте, – Тарус махнул ладонью. – Вишене нужно многое рассказать. Да и вы кое-что новое услышите…
Крылатый зверь прикорнул на лужайке, Тарус, проходя мимо, хлопнул его по крутому боку.
– Это еще что за страшилище? – спросил Вишена, недоверчиво оглядывая птичью голову и когтистые лапы.
– Грифон, – пояснил Тарус. – В горах – страшная сила. Увидишь еще, Аргундор штурмовать все равно придется.
Они отошли от замка на четверть версты и уселись на траву у дороги, убегающей к мосту через пролив. За проливом лежали земли орков, но мост был еще далеко.
Суждено ли пройти по нему когда-нибудь?
Справа вздымалась отвесная скала, а слева зиял обрыв; тропа-серпантин уводила воинов в белом на юг, вдоль Мартосской гряды. Там, за изломанными вершинами, лежал в долине Мартос – столица людей Сириана.
Воды пролива ослепительно блестели; странный красноватый оттенок бликов перестал казаться необычным: наверное, Вишена привык. За проливом тоже виднелись горы, только по ту их сторону замки принадлежали оркам.
Храм Ветров стоял на самой слуде. Волны лизали серое тело скал далеко внизу, а на высоте Храма и впрямь хозяйничали ветры. Когда тропа в очередной раз изогнулась и взобралась на гребень, стало видно, что в храме полно народу. Тут и там развевались флаги всех цветов радуги, кроме красного; не было также и ни одного черного. Около десятка грифонов дремали в отдалении; несколько крылатых лошадей паслись у высоких двустворчатых ворот, на толстых цепях тут же рядом сидели два верховых волка, голодно уставившись на них.
