Солнце и девушка состязаются[14]
Девушкина мать хвалилась
На закате у колодца
Перед девками, парнями,
Что растит красу-девицу —
Солнца ясного пригожей,
Вдвое месяца красивей.
Красно солнышко, заслышав,
Ясную звезду послало,
Звездочку послом послало
Пригласить красу-девицу,
Чтобы с солнцем состязалась,
И увидим, кто пригожей,
Кто кого пересияет.
Собралась звезда в дорогу,
Припасла вина в кувшине
Да отправилась на ровный,
Ровный двор, к самшит-воротам,
Где жила краса-девица.
Постучала и сказала:
«Выходи ж навстречу, дочка!»
Только девушка не вышла,
Вышла мать ее к порогу.
Ясная звезда ей молвит:
«Ты ли давеча хвалилась,
На закате у колодца,
Перед девками, парнями,
Что растишь красу-девицу —
Солнца ясного пригожей,
Вдвое месяца красивей?»
Отвечает мать спокойно:
«Да, но я сказала правду».
Ясная звезда ей молвит:
«Коль и впрямь не солгала ты,
Наряди покраше дочку,
Мелко заплети ей косы,
Чтобы вышла на Юрдана,
На Юрдана, на восходе,
С ясным солнцем состязаться,
И увидим, кто пригожей,
Кто кого пересияет».
Мать охотно согласилась,
Ярко девушку одела,
Нарядила, заплела ей
Много меленьких косичек,
Уложила их рядами;
Вышла дочка на Юрдана,
На Юрдана, на восходе,
Где встает поутру солнце,
Где родится месяц ясный, —
Будет с солнцем состязаться,
И увидим, кто пригожей,
Кто кого пересияет.
Красно солнышко явилось,
Осветило две планины,
В третью брызнуло лучами.
Вышла девушка за солнцем —
Всю-то землю озарила!
Красно солнышко сказало:
«Счастье матери, взрастившей
Девушку, что всех прекрасней
Ведь лицо белеет, словно
После двух просевов брашно;
Ведь глаза чернеют, словно
Трижды вспаханная пашня;
Брови тонкие синеют,
Как шнурок шелковый в лавке;
Косы русые пушатся,
Точно елочка в ущелье!»
Будь, красавица, здорова,
Тебе поем, а бога славим!
Месяц Апрель. Рисунок из Миней за апрель (1348 г.). Охрид (Южная Македония).
Девушка перечила солнцу:
«Солнце жаркое, я тебя краше,
Краше также родного брата,
Брата твоего — светлого месяца,
И племянников-влашичей[16] краше,
И вечерней звезды — их матери».
Это влашичам было обидно.
Матери сказали такое:
«Наша матушка, звезда вечерняя,
Проси дядю, жаркое солнце,
Чтоб он спалил лицо девичье,
Чтобы девушка больше не хвалилась!»
Услыхала то звезда вечерняя,
Не хотелось ей, но было трудно
Не послушаться детей родимых,
Попросила жаркое солнце.
Рассердилось жаркое солнце
И красивой девушке сказало:
«Что хвалишься, красивая девушка,
Красотою своею великой?
Лучше встань пораньше завтра утром
И приди на высокую гору —
Восходить я буду над нею,
Там посмотрим, кто одолеет!»
Только утро белое настало,
Рано встала красивая девушка
И пошла на высокую гору.
Как дошла она, жаркое солнце
Над горою, сердитое, вышло.
Зеленая трава вся повяла,
А листва в лесу вся посохла,
А студеную воду посушило,
А лицо девичье потемнело,
Как земля, по которой ходила.
Зарыдала красивая девушка:
«Горе мне, моя матушка милая,
Что ты сделало, солнце жаркое?
Вороти мне лицо мое белое,
Никогда тебе не буду противиться».
Солнце жаркое ей не внемлет,
С неба светит оно все сильнее.
Два могучих поссорились ветра,
Замутили реку, переправы,
Лишь колодец царский пощадили.
На колодце том сидит султанша,
А при ней три сына-одногодка:
Одного звать: Солнце от Востока,
Сын второй зовется: Ясный Месяц,
Третий сын, любимый: Частый Дождик.
Молвит старший — Солнце от Востока:
«Любят все меня и почитают,
Больше всех же — бедняки в лохмотьях».
Говорит брат средний — Ясный Месяц:
«Любят все меня и почитают,
Больше всех же — путники в дороге».
Говорит брат младший — Частый Дождик:
«Любят все меня и почитают,
Больше всех же — травы и пшеница».
Гнал-подогнал Тодор
Буйволов четыре пары,
Хотел он загнать их в воду
У брода на водопое.
Средь брода сидит бродница,[19]
Собой запрудила воду,
Ее решетом сеет,
У ней на коленях месяц,
Звезды у ней в подоле.
Кричит она Тодору с броду:
«Тодор, птенец ты теткин,
Теткин птенец ты, сестрин,
Назад поверни упряжки,
Тетка тебя не узнала,
Тетка околдовала!
Издалека матушке крикни,
Пусть она собирает,
Собирает всякую траву,
Собирает пижму, и донник,
И тонкую горечавку,[20]
Пускай их сварит, Тодор,
На нежилом огнище,
Пускай отвар отцедит
Сквозь брошеные колеса
И тебя искупает, Тодор».
Тодор к дому вернулся,
Звал он мать, не дозвался,
Покуда с душой не расстался.
Жена Петра краше вилы[21]
Гордился князь Петр, хвалился:
«Нет любы моей прекрасней!
Краше вилы моя люба!»
Услыхала вила лесная,
Во двор к Петру прилетела,
Вызвала Петрову любу:
«Выходи, Петрова люба,
Давай рассмотрим друг дружку!»
Отвечала виле Ела:
«Подожди немного, вила,
Пока я, молодая, оденусь!»
Надела червленое платье,
А на голову — бисерную корону,
На руки перстни златые,
Бока затянула шелком.
Словно солнце из-за леса,
Так и Ела к виле вышла.
Увидала Елу вила,
Сказала белая вила:
«Прочь поди, Петрова люба,
Ведь ты мне ранила очи!
Когда мать тебя породила,
В золотой люльке качала,
Самого лучшего шелка
Твои пеленки были,
Укачивали тебя братья,
Они с тобою играли,
Кормилицы грудью кормили,
Гулять тебя выносили.
А меня родила вила,
Завернула в лист зеленый;
У меня пеленки были
Из этой травы зеленой;
Для меня были постелью
Тонкие веточки ели;
Какой ни задует ветер,
Тот меня и качает,
Какой ни падает камень,
Тот со мной и играет;
Какой ни польется дождик,
Тот меня и накормит!»
