планируют организовать ремонтные мастерские для своей техники. Поэтому мы, и станцию с мастерскими и аэродром подготовили к подрыву и вывели «кнопки» подальше в укромные места.
Отойдя километров на двадцать в лес, устроили временную базу, а тем временем по наводке нашего интенданта отправились на два ближайших склада. Располагались они в лесах и потому уцелели, так же как и их охрана, которую ни кто не удосужился снять. Выставив посты на всех лесных дорогах, мы стали отлавливать окруженцев, которые поодиночке и группами, а порой и довольно большими отрядами по несколько десятков человек пробирались лесами к нашим. Всех их заворачивали к нам, а там дед Павел с парой помощников из примкнувших к нам пограничников и особистов проводил им проверку на вшивость. Несколько раз он таки вычислил провокаторов из наших уродов согласившихся работать на немцев, а один раз и настоящего диверсанта из «Бранденбурга-800».
Дав личному составу хорошо выспаться, в ночь мы двинулись к нашей цели. Совсем небольшой отрезок маршрута пролегал по рокаде идущей с севера на юг. Луна освещала все вокруг как танковый прожектор, над болотами клубился туман и казалось что он из чистого серебра, а дорога ведет нас в какие-то неведомые миры. Наверное под впечатлением лунного света, в памяти, как из толщи мутной воды всплыл отрывок лекции в военной академии: «На войне, — говорил преподаватель, пейзаж перестает существовать сам по себе. Все, что совершается в природе, может влиять на ход боевых действий и должно обязательно приниматься в расчет командиром».
Ближе к полуночи шедшие в головном дозоре десантники остановились, при этом сигнал тревоги они подавать не стали. Когда я подъехал к ним, то моему взору предстало жуткое зрелище. Судя по всему тут отступал наш медсанбат, который нагнали и уничтожили прорвавшиеся немцы. Явно раздавленные танками повозки, лошади и трупы, трупы и снова трупы.
Никого с#ки не пощадили!!! А собственно чего я ждал? Глупо же было ожидать милосердия от этих двуногих тварей. Так они еще не поленились и казнили этих бедолаг в особо извращенной форме! Навряд ли это было вызвано экономией боеприпасов… Какие сволочи… По уложенным на землю ровным рядом перевязанных раненых фашисты аккуратно проехали на танке. И, видимо, не один раз — некоторые тела были просто размазаны тонким слоем по земле. Не просто убитых, видно было, что веселились от души… культуртрегеры еб##ые, измывались над беспомощными и безоружными!
Наша колонна встала. Мы угрюмо обозревали картину происшедшей здесь бойни, так как иначе это было назвать нельзя. Несколько человек не выдержав, отбежали к краю дороги и их стало рвать. Можно было их понять, это зрелище действительно было страшным. Даже нам, которые в какой-то мере были подготовлены к произошедшему кучей просмотренных ужастиков и боевиков, а также знанием того, что творили оккупанты на нашей земле было не по себе. Что тут говорить о местных, для которых это все было в новинку.
Эту страшную картину попытался сфотографировать, политрук-корреспондент. Не знаю, получится ли у него что-то. Его лицо стало белым и он тоже разок сбегал к обочине, где его качественно вывернуло.
Запредельная лютость, с которой эти типа цивилизованные европейцы обошлись с нашими беспомощными ранеными и медперсоналом потрясла не только меня до глубины души. Командир десантников стоял с застывшим взглядом. После такого политзанятия не проводятся.
Мужских трупов из медперсонала я насчитал не больше полутора десятков, судя по всему санитары, но было и явно несколько врачей. А вот женских трупов всех возрастов почти столько же, сколько и раненых. Чтобы не выть от накрывшего меня бессилия и бешенства, я пытался думать о чем-то отвлеченном, но это практически не помогало.
А когда недалеко от себя увидел почти разделанную как мясную тушу одной из женщин, то все мысли о том, что бы отвлечься и абстрагироваться от этого ужаса, просто испарились. Именно в этот момент, мой внутренний голос задал мне вопрос: 'А что если с моей женой или не дай бог с дочкой сотворили такое же? А ведь все эти женщины были чьми-то дочерьми, сестрами, женами, мамами?.. И после этого пришло ясное понимание того, что на этой войне, с этим противником ни какого благородства, ни какого гуманизма, никаких женевских конвенций быть не может. Этот вывод прочно вошел в мое сознание, что-то сдвинув с едва ощутимым щелчком, у меня под черепом. Какая-то часть моей души покинула меня в этот момент, наверное навсегда.
Оглянувшись вокруг, отчетливо понял что не только я с особым цинизмом буду мочить этих тварей. Мы будем теперь их убивать так, что их пока еще живые комрады будут ссаться от ужаса, который навсегда поселиться в их сознании. Прав был мужик — сколько раз увидишь немца, столько раз и убей его!
К сожалению июньская ночь коротка, и остаться похоронить их мы не можем, слишком много времени на это понадобилось бы. Но десантники думали по другому — они молча и с остервенением рыли братскую могилу, и аккуратно вместе со слоем дерна переносили обезображенные трупы в выстеленную брезентом от медсанбатовских палаток яму. Холмик накрыли куском ткани с ясно различимым красным крестом в белом круге.
Так, без ответки оставлять это никто не хотел. Судя по всему, это произошло совсем недавно, так что мы имели все шансы нагнать этих извергов. Коротко проинструктировав головной дозор, мы двинулись дальше, уже без всяких остановок.
Меньше чем через час, головной дозор снова встал и с него нам был подан условный синал. Осторожно подъехав к нему мы увидели, что дальше лес заканчивается и начинаются поля, а где-то в километре от опушки на стоянку расположилась немецкая колонна из приблизительно четырех десятков приземистых бронированных машин, бронетранспортеров и грузовых машин. Следы на дороге явно указывали, что это именно та колонна, которую мы догоняли. Оценив обстановку, я отдал приказ готовиться к бою.
Тут ко мне подошел комбат десантников: — Командир! Не гони лошадей… То что ты хочешь сделать, это будет им избавлением. Позволь моим ребятам сработать тихо?
— Уверен?
— Никто не уйдет, да и шума будет намного меньше!
— Капитан, а твои парни могут их всех взять живьем?
— Я понял тебя! Сделаем!
Наверное кто-то сверху нам ворожил и отводил немцам глаза, но весь их лагерь, батальон десантников взял в полной тишине, ничто не грюкнуло, не стукнуло! Даже те кто нес охранную службу был жив. Помяли их хорошо, но все были живы. Пока живы… Потому что сгоняя их в одну кучу мы обнаружили еще одну жуткую находку, которой ранее не видели, так как она была закрыта от нас техникой. Четыре тела, четыре наши медсестры лежали в разорванной одежде на земле с явными следами изнасилования. Это стало последней каплей для комбата десантников, и его едва удержали, от того чтобы он не расстрелял всех этих выродков прямо на месте.
— Капитан! Ты сам мне говорил, что расстрел будет для них избавлением. Никуда, ни один из них уже не денется. Сейчас мы похороним наших женщин как положено, и с каждым разберемся, я тебе слово даю!
И уже обращаясь к его ротным, приказал: — Разбить этих по подразделениям, выявить всех мехводов, шоферов и усадить их на их же технику. К каждому по два конвойных, плюс каждому засунуть в штаны по лимонке, и шнурок от кольца держать в руке. Захочет кто сдриснуть мы за ними бегать не будем. Следующее: снять все их палатки, и что бы не одна вещь не пропала! Особое внимание при шмоне уделять фотоаппаратам и кинокамерам. И еще, должна быть у кого-то компактная фотолаборатория — пленки проявлять и печатать фотографии. Любят эти с#ки документировать свои «подвиги». Все вещи предельно бережно упаковывать в плащ-палатку. Разбираться будем на дневке и с трофеями и «героями»! Вопросов нет? — Ротные только мотнули головами… — Исполнять!
До рассвета мы успели спрятаться на большом острове, в густом осиново-березовом лесочке, на который попали без проблем благодаря нашему мостоукладчику. Первым делом занялись пленными. Их группами по подразделениям предварительно раздев, поставили на колени и развернув спиной друг к другу, связали за кисти рук между собой и потом натянули веревку так, что бы руки заломило за спину. Последним штрихом был кляп глубоко в рот.
После этого я со всеми командирами обошел всю трофейную технику. Судя по документам и первичному допросу выявленного командира, нам на зуб попался целый дивизион штурмовых
