и, не сдержавшись, прыснули со смеху. И только в этот момент я осознал, что до сих пор шляюсь по особняку в шёлковой розовой пижаме.
— Господин Марк, вы так очаровательно выглядите, — протянула шатенка, скромно потупив глаза, но я видел, как она кусала губы, чтобы снова не захохотать в голос.
— Может быть, вам помочь переодеться? — предложила рыжая и прелестно похлопала ресницами, приоткрыв рот.
— Принесите нормальную одежду, а дальше справлюсь сам, — хмыкнул я. — Отправляюсь спать и на это время назначаю вас главными. Помогайте полицейским и доктору, если они о чём-то попросят. Найдёте их у подвала. Пришлите других слуг на помощь, если потребуется. Остальные слуги вас будут слушать?
— Да куда они денутся, — улыбнулась шатенка. — Главное, чтобы Раковы не вмешались.
— Так полиция за ними, — объяснил я.
— Пропавшие слуги, — в унисон воскликнули девушки, и рыжая добавила: — Пока вас не было, ваши опекуны постоянно нанимали новых слуг, но те через пару дней как бы увольнялись. Как бы. Но мы-то чуяли что-то неладное! И каждый день молились всем Богам, чтобы вы проснулись!
— Как вас зовут?
— Лера, — шатенка указала сперва на себя, а потом — на свою подругу: — И Вера.
— Шуруйте, — махнул я. — И одежду не забудьте, иначе быть мне законодателем новой моды среди аристократии.
Девушки захихикали и убежали, а я, вернувшись в свои покои, растянулся на кровати, призвал Крабогнома и приказал:
— Охраняй мой сон. Если кто-то попытается причинить мне вред, можешь его убить.
— Еда! Вкусно! — согласно закивал Крабогном, и я провалился в сон.
Проснулся уже на следующий день, после обеда. Солнце стояло высоко в небе, но уже медленно клонилось к западу. Стопка чистой приличной одежды лежала на стуле рядом с кроватью. Джинсы, рубашка, пиджак. Одевшись, я спустился в столовую. Лера и Вера словно соткались из воздуха и начали накрывать на стол, рассказывая, что произошло, пока я спал, и постоянно перебивая друг друга:
— Там был Аркаша, слуга, которого наняли три месяца назад…
—…три месяца в таких условиях — просто кошмар!
— Но хорошо, что он выжил, больше таких долгожителей нет…
—…женщина вообще всего три дня провела в подвале, а уже живого места не найдёшь!
— Ну ничего, капитан Кореновкин сказал, что доказательства неопровержимые, им не отмазаться…
—…будут гнить в тюрьме!
Они встали на противоположной стороне стола и, продолжая щебетать, с умилением наблюдали, как я ему. Даже не знаю, почему не прогнал их и не «включил» сурового господина-аристократа. Наверное, присутствие Леры и Веры и их болтовня меня успокаивали. Всё-таки впечатления вчерашнего вечера хотелось перебить чем-то приятным и хорошим. Очаровательные служанки с этим вполне справлялись.
— Очень вкусный десерт, попробуйте! — посоветовала Лера, пододвигая ко мне шоколадное пирожное.
Но добраться до десерта мне было не суждено. В столовую зашёл невысокий седой старичок, робко посмотрел на девушек и что-то прошептал Вере на ухо, когда она к нему подошла. Выслушав, Вера кивнула и громко объявила:
— Господин Марк, к вам пришли коллекторы. Впустить?
— Давай. В гостиную.
Вытерев руки салфеткой и допив кофе, я неспешно направился в гостиную. Там меня уже ждало двое человек — мужчина и женщина. Оба в деловых чёрных костюмах, с зализанными волосами, густо покрытыми гелем. Начищенные ботинки блестят ярче солнца. У мужчины на коленях лежал дипломат. Сидели они на диване, идеально выпрямившись, словно проглотили по палке.
— И зачем же вы посетили мою скромную обитель? — поинтересовался я.
— С огорчением вынуждены сообщить, что данный особняк больше вам не принадлежит, — мужчина вытащил документы и протянул мне. — Ознакомьтесь. Господа Раковы переоформили этот дом на себя, на вполне законных основаниях. Но так как сегодня утром им были предъявлены обвинения в многочисленных убийствах, то, по законам Российской Империи, всё их имущество конфискуется государством.
Храм Перуна, обрядовый зал.
Главный жрец Перуна сидел в обрядовом зале и размышлял о своей тяжёлой судьбе. Долгие годы он верно и преданно работал на Богов, чтобы дослужиться до этой должности и… окончательно растерять все иллюзии. Обыватели трепетали перед Богами, многие были готовы пресмыкаться, лишь бы на них бросили хотя бы один благосклонный взгляд. Главный жрец хмыкнул. Наивные.
Встав во главе столичного храма Перуна, он словно попал за кулисы какой-нибудь киноиндустрии, где все мировые звёзды пьют, нюхают запрещёнку и устраивают оргии. И этому он посвятил свою жизнь? Да и коллеги его были по большей части высокомерными уродами. Но идти на попятную было поздно — в службе Перуну главный жрец потерял даже своё имя, он его уже и сам не помнил, что говорить об остальных.
Тяжко вздохнув, главный жрец поднялся, отодвинул висящую на стене картину и ввёл код в электронную панель железного сейфа. Клацнул замок, и открылась дверца. Внутри стояла небольшая бутыль с ярко-фиолетовой жидкостью — амброзией. Несмотря на красивое название, это была знатная отрава, которая вызывала эйфорию и привыкание. Правда, только у Богов. Для людей она была просто ядом. Без амброзии начинался жестокий синдром отмены, который мало кто выдерживал.
Главный жрец достал из верхнего ящика стола пробирку и пипетку и взял из бутыли ровно десять капель — по две на каждого. Этого будет достаточно, чтобы они испытали краткосрочный экстаз, а синдром отмены не наступил. Главный жрец презрительно скривился, но тут же взял себя в руки: главное — субординация и профессионализм.
Он покинул обрядовый зал и спустился на первый этаж, в кухню. Там он включил печку, открыл духовку, настроил нужный режим и забрался внутрь — подпространство без проблем полностью его поглотило, и тогда главный жрец сказал:
— Резиденция Пятёрки.
В тот же миг его распылило, закрутило и засосало в узкую трубу. Пять секунд — и он очутился в пункте назначения. Выбрался из серебряной духовки и брезгливо стряхнул с рукава гарь — эту печку давненько не мыли. К горлу подкатывала тошнота. Главный жрец не любил этот способ передвижения, всякий раз его страшно мутило.
Слуги его не встретили, повариху и её помощника он нашёл в кладовке — они дрыхли без задних ног на корзине с продуктами, вповалку. Дворецкий пьянствовал в гостиной. Главный жрец огляделся, ища взглядом служанок, — ему не хотелось лично сталкиваться с Велесами. Лет десять назад они тоже потеряли свои имена, прямо как он, и Пятёрку начали звать Велесами — кто-то из них действительно был Велесом, Богом скота и плодородия, но кто? Главному жрецу было наплевать, да и всему миру — тоже. В своём роде уникальный случай, чтобы Богов — Богов! — постепенно, но неумолимо забывали.
— Где же вы? — пробормотал он и в ту же секунду получил ответ: распахнулись огромные дубовые двери, и в гостиную выбежали обнажённые девушки, хохоча и обливаясь шампанским. Следом за ними показалась и Пятёрка — пошатываясь, плелись. Они не сразу заметили его, главному жрецу пришлось громко кашлянуть, привлекая их внимание. Лишь тогда к нему повернулся высокий Бог с соломенными волосами и вперил в него мутный взгляд.
— О, посмотрите-ка, кто к нам пришёл! — воскликнул он и жадно спросил: — Принёс?
— Конечно, господин, — глубоко поклонился главный жрец. — Перун заботится о своих верных подданных.
Он протянул пробирку с амброзией, и худющая, как скелет, Богиня с жёлтыми глазами поспешно вырвала её у него из рук. Пока Боги толкались за то, кто первым испробует новую смесь, жрец воспользовался моментом и скользнул в сторону кухни, но его остановил внезапный вопрос:
— Как там наш подопечный?
— Хорошо, — сухо произнёс главный жрец. — Настолько хорошо, насколько может быть в его состоянии. Он может проснуться завтра, а может не проснуться никогда.
— Хорошо…
Главный жрец поспешил вернуться в Храм Перуна. Его беспокоило, что мальчишка Ломоносов каким-то чудом очнулся. Не помогли даже «доктора» — на самом деле они, конечно, были отравителями, которые ввели его в кому. Точнее, в то состояние, когда душа отделяется и улетает в Изнанку, а тело не умирает. Они постоянно крутились рядом, вкалывали мальчишке яд, проверяли его состоянии. Всё шло замечательно, пока…
Они отбыли в поместье Ломоносовых ещё вечером, но до сих пор от них не было вестей. Интуиция подсказывала главному жрецу, что придётся пойти на крайние меры. Иначе Перун лично сотрёт его в порошок.
* * *
