от толчков, давит прорывающиеся утробные крики. Из письки её течёт смазка на кровать, где вскоре набегает целое мокрое пятно.
Никогда не думал, что эта малышка будет так течь от анального секса.
От шлёпающего звука наших тел головка члена наливается ещё сильнее, и буквально за пару минут я извергаюсь в её попку. Мощно, глубоко, до самых последних спазмов не вынимаю, выжимая сладкий кайф до конца. Оргазм едва ли не уносит меня в неконтролируемый полёт, крик едва сдерживаю.
Я бы и не сдерживался, ровно как и она, если бы не хлипкие двери и не её папаша через пару стенок.
Когда выхожу из неё, раздражённая розовая полость, блестящая от моей спермы, быстро сжимается, закрываясь почти до первоначальной крохотной гармошки. Избавляясь от вторженца, Инесса ахает, валится на бок и сжимается в позу эмбриона. Её передёргивает, и это жалкое зрелище. Кажется, пару раз она успела кончить. После оргазмов у неё всегда так, хочет тепло обниматься. Хочет ощущать, что я рядом.
Но мне жалко пачкать платье. И я ухожу в комнату с тазом, не проронив ни слова.
— Именно так и происходит, Крис, да? — Раздаётся с нотками обиды тихое в след.
— Порой даже хуже, — выдаю бес прикрас и дальше заботливо: — как ты?
— В попе горячо…
— Блин, вот без таких подробностей, — хмыкаю и начинаю намывать удовлетворённого бойца. В надежде, что вскоре мы свалим из этой нищебродской гостиницы в ту, где хвалёный водопровод Шатура.
— В душе холодно, — раздаётся от Инессы.
Молчу. А она встаёт с кровати, натягивает платье.
— Испачкаешь, — шиплю на неё, спохватываясь.
— Да плевать, надену другое, — бросает в расстроенных чувствах и уходит, прихватив свои шмотки и мою бутылку вина.
Стук каблуков, хлопающая дверь. И мой тяжёлый вздох под треск дров в камине. А малышка начинает проявлять характер. Но я ей всё сказал. У нас ничего не выйдет.
Вскоре мысли уже о делах поважнее, ибо на пустые яйца думается лучше.
Светский вечер во вторник. А значит, у меня ещё два дня, которые стоит потратить на поиск Ольви самостоятельно. Потому что ждать вестей от воровки Лары, как у моря погоды, не собираюсь.
С детьми в заложниках у босса гильдии тоже надо что — то решать. И здесь всё взаимосвязано. Найду магичку, заберу детей у главаря, если слухи окажутся верны, и отдам ей на попечительство, пока решаю вопросы с Шатуром. Больше никому их доверить здесь не смогу в любом случае.
Ольви. Дети. Шатур. Ну и вопросы с поставкой вооружения.
Таков план.
Утром завтракаю за столиком один. В столовке за разными столами ещё шесть мужчин из Тирсы посматривают недобро на меня и ловят взглядами двух наших служанок, которые мелькают, забирая блюда в номера для Белоиса и Инессы.
Похоже, советник выбился из сил, а невеста без закуски допила бутылку. Всё сходится.
Я бы переговорил с Белоисом перед уходом по поводу его рискованных похождений, но что — то не тянет.
Выскочил на улицу, поймал карету и двинулся в первый попавшийся промышленный район с дымящими трубами, напоминающими вид из окон мастерской Ольви. Прогулялся по улицам, пиная мусор, подышал гарью и химикатами, вспомнив Москву. Часа полтора прятался от полиции и какой — то частной охраны, которая за мной погналась разбираться, что я у секретного завода забыл. Ещё столько же убегал от толпы рабочих, решивших, что я наниматель. Нарвался на шайку грабителей, угодив не в тот район.
Заставил их ходить гуськом по кругу и отжиматься.
После полудня зашёл в таверну бедняков, поел блевотной еды, подал трём попрошайкам, на улице подрался с пьяными, вернее раскидал двоих бугаев, решивших, что я над ними потешаюсь. Набежала полиция. Пришлось снова сваливать и играть в кошки — мышки. На этот раз я ещё больше боялся за полицейских.
Ибо остервенел, как злобный вампир, потому как весь день бесполезно прошатался по злачным местам, вообще не продвинувшись в поисках. Поганей ощущения не испытывал, будто об стену бетонную лбом бьюсь!
Так я Ольви точно не отыщу. Должна же быть здесь какая — нибудь служба переписи населения или справочная!
К вечеру еле ноги донёс до района, где контур блокировки магии не работает, и явил записку от Лихетты, в которой она доложила, что у них без происшествий. Со спокойной душой вернулся в гостиницу. На стойке ресепшена от Лары ничего.
Оказавшись в своей комнате, рухнул носом в кровать и с трудом переоделся ко сну. Ощущение, что за день вымотался, как после драки с Гелаком.
А всё потому, что ношу с собой под шкурой эту долбаную комбинированную броню! Её никуда и не денешь. Можно обозлиться и выгнать из тела золотую, что цепью станет, обиженно позвякивая, и красную, которая шариками высыплется возмущённо и затаится. Но стоит мне уснуть, эти нано — лисы в меня обратно впитаются. Проверено!
Утром следующего дня понял, что больше не хочу исследовать ни гетто, ни промзону. Плюнув на это неблагородное дело, двинулся в центральный Градир.
В невзрачной кафешке посидел, не доехав до центра из — за пробок, официантку попытал, затем администраторшу перепуганную. И выяснил, что у них есть городские картотеки по районам, где числятся все подданные Градира!
Вышел искать, минут сорок потратил, пришлось помощи у полицейского просить. Проводил до невзрачное здания. Внутри тихо, как в библиотеке и пыльно, как после ремонта. Пожилая тётка — заведующая и два каких — то мужчины, смахивающие на следователей, по рядам копаются. Друг на друга смотрят, будто убить друг друга хотят.
Обратился к женщине за главным столом. Та сразу бумагу — запрос спросила!
Задрали со своими бумагами…
Пожал плечами. Послала на хрен тут же, сунул монету — раскричалась, будто на публику. Взмолился с «пёсьими» бровями, что сестра моя потерянная. Кое — как уговорил взглянуть в её амбарную книгу, каких у неё штук десять оказалось.
— Ольви Гунуа Деньес, — проговаривает деловито, после десяти минут возни, добравшись, наконец, до нужного рукописного иероглифа, половины которых не разобрать вообще. — Сожалею, сэр, в нашем районе такая не числится. Ольви Силиция есть, Ольви Дашан ещё.
— Может одна из них⁉ — Спохватился в надежде.
— Так, так, Силиция тридцать циклов, Дашан, хм, дата регистрации очень старая, эта, похоже, уже померла. Нет, сэр Крис, точно не ваши. Ищите в других картотеках.
— А сколько их всего?
— Пятьдесят три, насколько память не изменяет, — выпалила.
И я выпал в осадок.
Зашибись, только районов у них полсотни!! Разбросаны по всему городу — по одной на день выйдет.
Поборов негодование, вышел на свежий воздух и потопал по тротуару в направлении первой попавшейся площади в раздумьях.
Если не сумею решить вопрос самостоятельно в ближайшее время, придётся обращаться к чиновникам, у которых административный ресурс имеется. Те быстро найдут. Но будут вопросы. А не хотелось бы!..
Народ бродит разношёрстный. Просто по улочкам мало, а вот ближе к площади уже поток. Рожи проскакивают светлых «викингов» и тёмных загорелых южных тирцев. И нищие, и господа. В ватниках, плащах, шинелях и даже шубах дамочки старые пару раз проскочили, пока до площади шёл. Куча полиции вокруг, шныряющей без дела. Кареты проносятся, колёсами раскидывая навоз на тротуар, только отскакивать с линии огня успевай.
Замечаю юношей и девушек с повязками на рукавах и сумочками наперевес, мчат туда — сюда в разы быстрее общего потока. Повязки все однообразные, белые с зелёным символом курьерской службы. Похоже, обеспечивают в Градире основную связь.
Если утром на стёклах иней, то к полудню уже градусов семь. Местных можно легко распознать, по виду более мерзлявые. Закутанные, закупоренные, белокожие и озябшие.
Добираюсь до круглой площади. Посередине статуя Дракона из белого камня, метра под три. Но она никому не интересна. Толпа у одной единственной открытой наскоро сколоченной сцены трётся, откуда доносятся задорный ритм скрипки, смех и актёрская игра. Естественно среди всех голосов слух цепляет звонкий, певучий женский голос.
Становлюсь скромно за всеми, никого не пихая, людей в белом штатском слишком много, от красных лампасов пестрит. И стоят все, рты раскрыли. Если ещё нигде в Градире не видел, чтобы сиськи выкатывали, то на сцене пожалуйста! Ладно сиськи почти из корсета у девицы выпрыгивают, так ещё и булки из вызывающе коротких шорт! Перчинки добавляют и колготки в крупную сетку на крупных крепких бёрдах. Девка с разукрашенными голубыми глазищами и выкрашенными волосами в красный, крупная, подтянутая кобыла, кровь с молоком. Скачет на сцене с мужиком в белом трико, обтянувшим рельефные
