невыносимо стонал, что сразу становилась понятной исключительная интенсивность данного поражающего вещества. Единственной особенностью была нестандартная реакция организма на этот химический ожог. Кожа была не покрасневшей, как в обычных случаях, а наоборот бледная и выцветшая, гораздо белее, чем здоровый участок, как будто кровь совершенно прекращала поступать в капилляры той области, с которой взаимодействовал токсин. Кожа мгновенно стягивалась в этой области, как полиэтиленовая плёнка над огнём.
— Лейте! Лейте! Главное, чтобы частицы не попали в кровь, иначе то же самое начнёт происходить с головным мозгом! — продолжал кричать Патрик, роясь в местной настенной аптечке, — очень плохо, здесь только слабые болеутоляющие и совсем нет противовоспалительных средств. Он достал и кинул на стол спайку из пяти шприц — тюбиков, предварительно оторвав один.
— Буторфанол… Этого ему хватит на шесть, может быть на восемь часов от силы, — произнёс Патрик, снимая накручивающийся прозрачный колпачок.
Затем он резко вогнал иглу в трицепц повреждённой руки Жана, предварительно защипнув его двумя пальцами и оттянув в сторону.
— Через две инъекции начнётся естественное привыкание нервной системы к препарату и действие будет снижаться до сорока минут. К тому же он начнёт сильно потеть и соответственно пить воду. С одной стороны это хорошо, с другой препарат будет быстрее выходить из организма, — продолжал он.
— Настолько невыносимая боль? — спросил Николя.
— Хочешь попробовать? — с саркастичной усталостью риторически спросил Патрик.
— А что будет с Жераром? — внезапно сказала Бенедикт.
— Забудь про Жерара, его больше нет! — с тем же настроением ответил Патрик.
За иллюминатором камеры кое-где едва заметно проступал расплывчатый свет автономных светильников, больше ничего не было видно.
— Как же так! — воскликнула Вивьен и, сделав шаг назад к стене, медленно сползла на корточки, закрыла лицо ладонями и зарыдала.
Вокруг Жана уже образовалась лужа воды.
— Прекратите истерику, Вивьен! — строго сказал Патрик, — плакать будете, когда мы выберемся отсюда! В противном случае вас ожидает скорая встреча с Жераром! Я серьёзно! Вам может быть показалось, но вообще-то вокруг яд, на улице ураган, а у нас ограниченное количество времени до того, как в этой камере температура упадёт до минус шестидесяти градусов приблизительно в течение двух часов после остановки генератора. К тому же нам всем, скорее всего, ещё предстоит долгий концерт из адских стонов Жана, поэтому не хотелось бы раньше времени тратить свои нервы на ваши всхлипывания! Сейчас вся надежда на профессионализм Эрика. Надеюсь, что у него получится включить запасное питание, но так как в худшем случае дорога будет каждая секунда, то мы подадим сигнал «SOS» немедленно!
С этими словами он подошёл к такому же броскому, как и всё внутри этой камеры, радио модулю, расположенному на столе, активировал его поворотом переключателя и задавил ладонью большую красную кнопку, такую же, как используют для экстренного выключения промышленного оборудования.
— И что это гарантирует для нас? — спросил Филипп, отставляя в сторону полупустой баллон с водой, какие используют в кулерах.
— Ничего, кроме того, что на этом материке, все радиостанции только что получили от нас сигнал бедствия, — ответил ему Патрик.
В этот момент через вентиляцию достаточно отчётливо донёсся звук взрыва.
— А вот и самые плохие новости… — произнёс Патрик.
Когда Эрик Шаброль выбежал на станцию, он поспешил в раздевалку, чтобы надеть термокомбинезон. После этого он снял с пожарного щита у выхода тяжёлый штурмовой топор с диэлектрической ручкой и, захватив с собой огнетушитель, выдвинулся со станции наружу в направлении энергоблоков. Погодные условия были невыносимыми, сильный порывистый ветер ударял его, сбивая с ног и затрудняя продвижение вперёд. До сектора расположения ветрогенераторов и подстанции было около двухсот метров, которые Эрик практически прополз по сугробам с топором и огнетушителем за десять минут. Добравшись до корпуса полыхающей, как паяльная лампа подстанции, он встал перед дверью с висячим замком и начал с размаху бить в область петель топором, чтобы открыть створки её дверей. На его счастье ветер перед корпусом подстанции практически не мешал ему, но мимо иногда пролетали куски льда с тех самых лопастей ветрогенераторов. Времени на поиски ключей от горящего энергоблока было мало, к тому же замок от интенсивно раздувающегося пламени вместе со всей обшивкой корпуса подстанции уже начал парить, как поверхность утюга, от надуваемого ветром снега. Одну замочную петлю он практически срубил и на минуту почувствовал приближение удачи, но в момент последнего решающего удара топором произошёл мощнейший взрыв, который разорвал пробитую крышу и двери в клочья, откинув Эрика на десять метров назад в снег. Его смерть от резкой тяжёлой контузии головного мозга была мгновенной. Пламя, раздуваемое интенсивным потоком ветра, до предела накалило масло в трансформаторе, и он взорвался, унеся с собою жизнь ещё одного члена научной группы.
— Что это было? — взволнованно произнесла Бенедикт после того, как все услышали звук взрыва.
— Взорвался трансформатор, — ответил Жан утомлённым голосом сквозь полусонное состояние от вступившего в действие наркоза и повернув голову от стены в сторону своих коллег.
— Что это значит? — спросил Филипп с подозрительной тревогой в голосе.
— Это значит, что если в течение ближайшего времени у нас не появится свет или мы не получим какого-либо другого сигнала от Эрика, то скорее всего его тоже уже нет в живых и мы обречены здесь на холодную смерть, если конечно помощь из неоткуда не придёт ранее, — фатально произнёс Патрик.
— А сигнал точно подаётся? — переспросил Николя.
— Пока красная лампочка мигает на трансмиттере, то да, — ответил Патрик.
— И что теперь делать? — спросила Вивьен.
— Ждать и надеяться, больше ничего! — сказал Патрик, медленно садясь на пол возле вентиляции.
— Постарайся терпеть, как можно дольше до следующей инъекции, когда пройдёт действие наркоза, — продолжил он, обращаясь к Жану, — и не слишком много пить. Лучше зажать какую-нибудь тряпку зубами и так посидеть лишних пол часа, чем потом лезть на стену от адской боли. А теперь давайте посидим молча хотя бы минут сорок, я хотел бы вздремнуть, успокоиться и набраться сил, пока у нас есть тепло. Слишком сильное было перенапряжение. Вам тоже рекомендую, силы вам ещё понадобятся.
— Центральный! Мною захвачен сигнал бедствия со станции Конкордия! Подаётся стабильно! — докладывал по громкой линии дежурный центра радиосвязи административного модуля станции «Восток».
— Вас понял! Держите сигнал на контроле! — тут же послышался ответ из динамиков.
— Соедините меня с Центром Спасательных Операций! — скомандовала подполковник Сударева, стоя посередине зала между рядов с командными пультами и глядя вперёд на один из объёмных мониторов со спутниковой картой Антарктиды, — начинается веселье…
— Командир Центра слушает! — моментально
