одной из трёх станций, включая вашу. Связь полностью захвачена, в эфир говорить ничего нельзя. Их главарь сидит в своём сновигаторе возле одного из основных радиоантенных модулей спутниковой связи. Он хорошо подготовленный хакер и очень серьёзный специалист в области разноплановой инженерии. Если поднимется паника, он сразу же прикажет всем активировать заряды. Со своими людьми у него постоянная двусторонняя радиосвязь через нашу общую систему. Наши радисты на "Востоке" случайно запеленговали утром одного из их группы и быстро узнали про всё остальное. Я думаю вам не нужно объяснять, как сейчас это делается? Теперь там сидит "петрушка" с его микрофоном и если что нажимает на кнопку воспроизведения стандартных фраз его голосом: "Да" — "Нет", "Не могу сейчас говорить", "Подожди, я занят" и тому подобное. Это всё, что мы пока можем сделать для сдерживания этой агрессии в нашем секторе. Мне приказано донести до вас эту информацию и вместе с вами принять решение по выбору из общего количества пилотов, самых подходящих для выполнения миссии по обезвреживанию двух террористов на станциях "Ноймайер" и "Принцессы Елизаветы", после чего только вы сможете устранить свою угрозу во избежание риска вызова подозрений у их главаря или сообщения ему о тревоге его человеком из службы вашей безопасности, как один из предположительно возможных вариантов.
Сударева закончила свою речь и молча продолжила стоять, а Джек, сидя в кресле, подался корпусом вперёд. Он согнул обе руки в локтях, опёршись ими на колени, сложил кисти рук домиком, прикрывая ими рот, и медленно, задумчиво почёсывал свои усы. Выражение его лица практически не изменилось, но было видно, что он находится в остром нервном напряжении. Сударева продолжала молча стоять, а Джек также молча сидел, не меняя свою позицию. Обстановка в целом была чрезвычайно серьёзная. Это подтверждало то, что Джек сидел так уже больше минуты, даже не предложив подполковнику присесть. Он сидел и прокручивал в голове всю схему дальнейших действий, глобально охватывая все подробности и варианты, прощупывая каждого хорошо ему знакомого сотрудника их системы безопасности ещё и ещё раз. Потом, наконец, он сказал:
— Вы знаете досье всех пилотов программы?
— Нет, только своих, — твёрдо и быстро ответила Сударева.
Джек взял трубку транковой связи и произнёс в эфир:
— Билли, малыш, один из твоих людей серьёзно загадил наш сортир в капитанском корпусе, так что будь любезен — оторви свою задницу от кресла и немедленно разберись с этим! Пора поработать, пока нас всех тут этим дерьмом не затопило!
В ответ ничего не прозвучало. Малышом Билли, которому было адресовано послание, конечно же был руководитель Офиса Системного Контроля Организации и Проведения Турниров Билли Фишер, который не то чтобы не занимался вопросами чистки сортиров, а в принципе не совсем являлся "малышом" при официальных обращениях к нему в общем эфире. Он хорошо понимал, что если Джек Райт, который в принципе, исходя из возрастной разницы между ними вполне мог называть его "малышом", вдруг ни с того ни с сего обратился к нему в подобном тоне, который никогда не допускал, то со "стариком" Джеком явно что-то не в порядке и он характерно "гонит" в эфир, причём откровенную "пургу" про сортир и капитанский корпус, куда доступом обладает строго ограниченное число лиц на станции. Он также понимал, что если Джек говорит от том, что надо "оторвать свою задницу от кресла", чего Билл Фишер вообще никогда в принципе не делал и делать не собирался, за исключением определённых случаев вынужденной необходимости, то значит дело и впрямь очень-очень серьёзное и Билли действительно придётся сейчас основательно побегать, не смотря на свой статус. Ещё Билли понимал, что если речь шла об одном его сотруднике, как о загадившем капитанский корпус, то значит кто-то из штата заподозрен в предательстве или чём-то подобном ему. А слова "пора поработать, пока всех не затопило этим дерьмом" были самыми худшими из всего сказанного и означали практически прямую угрозу всей станции. Поэтому Билл Фишер спокойно встал, подтянув свои джинсы на подтяжках, накинул пиджак и с очень серьёзным настроением направился в кабинет к Джеку Райту, по пути перебирая в голове возможные угрозы для станции и сопоставляя их с окружающей обстановкой и протекшими за последние два часа его смены событиями.
Придя на место, он сразу же обратил особое внимание на подполковника вооружённых сил Российской Федерации в кабинете у Райта, после чего перевёл свой заинтересованный взгляд на Джека, сидящего в кресле, и упёрся в него довольно агрессивной мимикой в ожидании сообщения о тотальном апокалипсисе.
— Билл, нас очень серьёзно и мощно атаковали, — начал говорить Джек с долей некоторой взволнованности в своей интонации, — с этого момента эфир необходимо держать мёртвым до моего приказа! Никому постороннему ничего не говорить, — в твоей команде может оказаться предатель. У нас десять часов, чтобы обезвредить три бомбы на трёх станциях, включая нашу. Времени на подготовку мало, поэтому обо всех подробностях я расскажу тебе позже, а сейчас быстро собери и приведи мне сюда Ганса Майера, Лу Цзина, Зордакса, Хэлбокса, Джокера и Снеговика! Объяснишь всем, что в их анализах обнаружили подозрение на какой-то инфекционный мононуклеоз мутагенного типа и надо срочно пересдать кровь. Скажи, что вирус не опасен и не заразен, просто нужно вовремя ещё раз подстраховаться. Пригрозишь остальным, чтоб держали язык за зубами, во избежание громкого скандала, так как на станции много журналистов и высокопоставленных гостей. Всё, действуй, я жду тебя тут.
Когда Билл ушёл, Джек обратился к подполковнику Сударевой:
— Итак, я хотел бы вам сразу озвучить свою позицию в создавшейся ситуации. Здесь, на станции Соединённых Штатов Америки, при возникновении террористической угрозы безопасности её граждан и граждан других стран, а также ряда государственных лиц, я, как единственный офицер ЦРУ, не зависимо от своего действующего статуса, являюсь самым старшим офицером и принимаю на себя всё командование в предстоящей операции. Это безоговорочно и не зависит от моей воли. Согласно директивам мои абсолютные полномочия здесь наступили с того момента, когда вы сообщили мне об угрозе. Я в праве решать любые вопросы самостоятельно и без вашего участия отдавать любые приказы и распоряжения, не зависимо от вашей воли. Я теперь могу людей здесь свободно расстреливать, если вам так будет понятней и конечным органом, регулирующим правомерность моих действий, будет являться только Верховный Военный Трибунал. С данного момента здесь все, включая вас, подчиняются моим приказам! Далее, что касается плана операций… Ваша роль закончилась на докладе о состоянии текущей обстановки. Не обижайтесь, но с таким
