согласиться с сестрой. Даже она считала, что ритуал портил трапезу, хотя убила человека за завтраком около недели назад.
– Лопон, – изрек Васа спокойным голосом, как и всегда во время молитвы.
Реа заметила краем глаза, что слуги двигаются к выходу, и пожалела, что не может к ним присоединиться.
– Афтокос ти криоста. Та сокомос мо кафотио.
Дети Васы прилежно повторяли начальные слова молитвы. Ладонь Лексоса грела руку Реи, брат ласково сжимал ее пальцы в знак поддержки, которая и впрямь была ей необходима.
– Афтокос ти криоста, – продолжал Васа. – По Панагиотис Николаидес. Та сокомос мо кафотио.
Наконец-то. Имя. Первая смерть, упомянутая в молитве за упокой, которую Реа повторяла на церемониях прощания с супругами, на любых похоронах в Тизакосе и даже за его пределами. Она слышала ее сотни раз, но в устах отца слова звучали иначе. Не умиротворяюще, а мрачно и грозно.
Ведь он говорил о людях, которые были еще живы в начале молитвы, но умирали к ее концу.
В этом и заключалась его сила. Несколько фраз несли смерть людям на всем континенте. Несмотря на слухи, которые поддерживали стратагиози, он не выбирал имена. Они приходили к нему, когда он впадал в некую полудрему.
Реа верила этому, поскольку не раз участвовала в церемонии и не узнавала ни одно из названных имен. Отец не собирал списки врагов, не обсуждал стратегию и не использовал матагиос как оружие. Однако его могущество было одним из самых желанных талантов для власть имущих и вселяло страх в людей, не входивших в совет стратагиози и не представляющих, каков предел дара. Предшественники Васы нередко падали жертвами убийц, но пока никто не пришел по его душу. Он утверждал, что все дело в уважении к нему. Реа считала, что народ просто понимает: даже мощь страны рискует не сравниться с грозным Василисом Аргиросом.
– Афтокос ти криоста, – повторил Васа, – по Мария Димоу. Та сокомос мо кафотио.
Реа не знала, сколько еще имен осталось произнести. Сколько жизней оборвать. Безусловно, Лексос внимательно выслушает молитву до конца и сообщит, если среди упомянутых был кто-то важный или знакомый. Поэтому Реа позволила себе откинуться на спинку стула, зажмуриться и вспомнить о Патрассе. О чудесных временах, проведенных с супругом, любившим ее, о тех днях, когда ей совсем не хотелось возвращаться домой.
После того как семья закончила ужинать и слуги убрали грязную посуду, Лексос помедлил, провожая взглядом сестер, которые покинули зал, взявшись за руки. Ницос остался. Он положил локти на столешницу и буравил отца напряженным, упрямым взглядом.
Реа и Хризанти понимали, когда им лучше уйти, но Ницос не потакал желаниям отца, не получив прямого распоряжения.
Васа оторвался от бокала вина и обнаружил, что Ницос находится в столовой. Повисла неловкая тишина. Лексос молчал, надеясь, что брата наконец включат в разговор. Может, сегодня груз ответственности ляжет и на его плечи, а не только близнецов.
Однако его надежды не оправдались.
– Фигама, – потребовал Васа, махнув рукой на Ницоса. – Мне надо побеседовать с твоим братом.
Ницос давно взял в привычку исполнять приказы Васы, однако всем своим видом показывал, что считает их совершенно нелепыми. Но сегодня он ощутил прилив храбрости. Вероятно, из-за того, что Реа унизила себя ради отцовского благоволения. Скорее всего, Ницоса поведение сестры рассердило не меньше, чем Лексоса. Он не двинулся с места и сидел, подперев ладонью подбородок.
По спине Лексоса пробежал холодок. Васа вот-вот поднимет взгляд и поймет, что младший сын проявил непослушание.
– Я не против, если Ницос останется, – выпалил Лексос. – Мало того…
– Что ж, – перебил Васа, – а я против. Думаю, я действительно ясно дал понять, с кем намерен обсуждать дела управления страной. Зачем мне ребенок с его игрушками?
Ребенок с игрушками? Отец не позволял ему быть никем иным, но разве Лексос осмелится сказать о подобном? Он посмотрел, как Ницос медленно и скованно поднимается со стула, словно он собран из механических деталей и шестеренок, и молча плетется к выходу.
– Какой странный ребенок, – пробормотал Васа.
Лексос догадывался, что Ницос нескоро это забудет. Дети Васы страдали от ран, которые не могли зарубцеваться, – все, разве что, кроме Хризанти.
И сейчас Ницосу нанесли новый удар. Очередное свидетельство того, что Васа видит продолжение рода лишь в первенцах-близнецах.
Лексос, как самый старший, однажды получит титул стратагиози, конечно же, вместе с обязанностями. Дары, обретенные отпрысками Васы, были вручены детям ритуально, в то время как матагиос – истинный символ власти – передавался по наследству.
После смерти Васы он перейдет к Лексосу, а затем к следующему выжившему Аргиросу. И так далее, пока не явится чужак, жаждущий силы, и не прервет историю рода, как однажды сделал Васа с предшественником. По традиции, он собрал кровь всех умерших в семье почившего стратагиози, смешал с землей и размазал по языку.
Лексос этого не видел, но порой жалел, что его там не было. Особенно в такие вечера, когда отблеск свечей плясал на отцовском лице, а атмосфера в зале становилась удушающей. Наверное, тогда он сумел бы остановить Васу.
Увы, что сделано, то сделано, теперь ничего не изменить.
Лексос – старший сын, меч и наследник отца, потому он обязан спросить:
– Что ты хотел обсудить?
– Я получил послание от остальных. После выбора Реи нас ждут в Агиоконе.
Обычно, когда в федерации все шло гладко – а стратагиози отчаянно старались создать подобную иллюзию, – совет встречался на исходе каждого сезона. На сей раз собрание отложили из-за того, что осенний брак Реи затянулся, и Лексос знал – Васа нескоро забудет позор.
– Пожалуй, сейчас самое время попросить друзей об одолжении, – сказал Васа, неторопливо потягивая вино. – Особенно после поездки.
Он посещал Рокеру, богатейший город Тизакоса, где жили могущественные наместники. Именно там Васа пытался завоевать уважение, поскольку город оказался просто идеально вооружен для восстания. У стратагиози не было войск, они полагались на подданных, но наместники Васы все меньше и меньше напоминали верных вассалов.
– Как все прошло? – спросил Лексос. – Я имею в виду поездку. Надеюсь, успешно?
Васа кивнул.
– Гиоргиос согласился выставить сына в претенденты на зимний сезон.
Рокерский наместник, Гиоргиос Сперос, давно никого не отправлял. Таким образом наместники выражали частичное неповиновение, но после стычек Рокеры с соседними городами Гиоргиос сделал шаг навстречу стратагиози, и это была однозначно добрая весть. Лексос понимал, что Васа намерен воспользоваться выбором Реи для налаживания отношений со Сперосами. Тиспира выступит в своей роли, сплотив страну и отложив войну, удерживая
