уступил только при условии, что Лексос сохранит механических разведчиков в тайне.
Впрочем, главной причиной послужил иной довод: если они принесут ценную информацию, а Лексос признается отцу, что без творений Ницоса такое было бы невозможно, Васа уже не сможет отрицать талант младшего сына.
Аргумент сработал несколько лет назад, но сегодня, пожалуй, не имел бы для Ницоса прежней привлекательности. Теперь он уже не тот мальчишка, который раньше мастерил разведчиков. Он повзрослел и держался более уверенно и живо. Порой Лексос гадал, насколько сильно изменился брат и кого создал бы теперь, если бы позволил себя уговорить.
Роботы-разведчики отличались по форме, но все были не слишком большие, незаметные. Конечно, лучше всего с задачей справлялись крылатые механизмы. Лексосу особенно нравилась птица, которую он отправил на север, в Ксигору. Она оказалась размером с сокола, с цепким взглядом и острыми когтями, белое оперение терялось на фоне неба и снега.
Сейчас она наблюдала за Лексосом с ветви оливы, склонив голову набок, неповторимый гортанный крик разрезал прозрачный воздух. Если поднести птицу к уху, можно было услышать вращение шестеренок вместо биения сердца.
– Сходи и забери ее, – попросила Реа, не поднимая взгляда от венка, который плела из высохшей травы. – Иначе птица не замолчит.
Разумеется, Лексосу стоило поскорее принять послание разведчика, но не ради тишины, а для того, чтобы узнать новости о Схорице на севере, однако Реа этого не понимала. Наверное, следует с ней поделиться? Он всегда заверял сестру, что она не обязана нести груз своих обязанностей в одиночку. Разве и к нему такое не относится?
Конечно, надо отнести птицу Ницосу, чтобы добыть информацию. Механизм весьма деликатный, чтобы копаться в нем крупными пальцами Лексоса. Он уже сломал несколько разведчиков. Но еще неизвестно, сколько времени надо искать брата, а Реа совсем рядом, и пальчики у сестры довольно тонкие.
Лексос подошел к дереву и взял птицу, разместив ее на широкой ладони. Она замерла и затихла, позволив отнести себя к разложенному на земле пальто. Реа подняла скучающий взор на разведчика и сердито наморщила лоб, словно подумывала над тем, чтобы открутить птахе голову в отместку за звонкие крики.
– Вот, – сказал Лексос, вытягивая руку. – Раскроешь ее для меня? Я не справлюсь.
Очевидно, Реа гораздо лучше разбиралась в изобретениях Ницоса. Она сразу согласилась и легко нашла рычажок, встроенный под горло птицы. Череп создания откинулся вперед, и внутри обнаружилась паутина механизмов, которые для Лексоса оставались загадкой. А прямо за глазами птицы был спрятан гладкий белый камешек.
– Что теперь? – спросила Реа, посмотрев на Лексоса, загородившего ей солнце.
– Достанешь? – попросил тот, кивая на камешек. Юноше вдруг вспомнилась сцена из детства, приключившаяся в саду в прежнем доме.
Тогда Реа смотрела на него огромными, полными доверия глазами и задавала тот же самый вопрос. Они сбегали из дома, и она забиралась в седло позади него. Порой Лексос пытался вспомнить, от чего им хотелось сбежать.
В доме не было никого, кроме семьи. Близнецы… чего же они столь сильно боялись?
– Держи, – сказала Реа, зажимая камешек между двумя пальцами.
Лексос забрал его и вскинул брови: тот оказался холодным. Когда юноша наведывался к Ницосу, чтобы узнать послание разведчика, брат вставлял камешек в металлическую рамку, на которую падал нарисованный Хризанти свет. Но сейчас не хотелось тратить время на подобные мелочи, да и на улице было солнечно. А после вчерашних резких слов Васы лучше не показывать послание никому – Реа будет исключением.
Лексос оглянулся на грозный силуэт Стратафомы и поднес камешек к лучу. Скрытые изображения отразились на земле, как на поверхности пруда, бледные и выцветшие. Как ни странно, рисунков было всего два. Обычно птицы приносили куда больше информации.
Пейзаж Лексос узнал сразу. Разведчики много лет патрулировали северную границу Тизакоса с Амоловой. Аммар, стратагиози Амоловы – в их стране должность называлась как-то по-другому, а слово Лексос подзабыл – имел печальную репутацию, прославившись жестким подходом к управлению страной, но по официальным источникам народ жил счастливо. Недовольные амоловаки искали другой дом. И, похоже, нашли его в Схорице на севере Тизакоса.
Птица запечатлела амоловакских беженцев (хотя Аммар предпочел бы иное словцо), которые продвигались на юг через горную цепь северных территорий. Лексоса подобный расклад не слишком удивил, однако встревожил. Он затрагивал проблемную тему с Васой и объяснял, что Аммар будет в ярости, если посчитает, что жители Тизакоса поддерживают бунтарей. И уж точно не постесняется упомянуть об этом на собрании, а значит, унизит Васу.
Но Васа предпочитал делать вид, что на границе Тизакоса все спокойно, и пока что у него это получалось. Беженцев было немного, их пока не замечали. Если действовать незамедлительно, еще можно исправить ситуацию.
Лексос посмотрел на второе изображение: кажется, лагерь Схорицы. Он ничем не отличался от других лагерей, обнаруженных разведчиками. Скромные палатки у крутых каменных склонов. Порой юноша гадал, не находят ли осведомители одно и то же пристанище.
Наверняка в горах таится что-то поинтереснее. Например, главная база Схорицы, которую повстанцам удается скрывать. Лексос внимательно изучил картинку и уже решил от нее отмахнуться, но заметил любопытную деталь.
С верхушки одной из палаток свисало красное знамя. И стяг был алого оттенка семьи Ласкарис – наместников северных территорий. Они не отправляли никаких докладов о задержании повстанцев. Вероятно, что-то утаивали, причем крайне важное. По крайней мере, кто-то из Ласкарисов поддерживал Схорицу.
Наместники не были ни самыми могущественными, ни самыми любимыми в глазах Васы. Ксигора платила скудную дань и терпеливо ждала урожая. Люди отдавали предпочтение продуктам сельского хозяйства, а зимний сезон льда и шкур, основного товара северных земель, длился совсем недолго благодаря стараниям Реи. Так или иначе, предательство одного из членов семьи Ласкарис дурно скажется на власти стратагиози.
Лексос присмотрелся к изображению. Род угасал, семейство состояло лишь из наместника, его супруги и единственного сына. Лексос однажды встречал наследника, Михали, и посчитал юношу умным, приятным, но слегка застенчивым молодым человеком.
Лексос размышлял о том, что из Михали получится прекрасный наместник, когда титул перейдет ему по праву. Однако алое знамя в лагере, пожалуй, принадлежало именно младшему Ласкарису.
А наместник всегда оставался верен стратагиози.
Плохо, что началась борьба за независимость. А еще хуже, если в нее вовлечен сын наместника. Мало того: Михали обещал прибыть на зимний выбор Реи, который состоится уже скоро. Впрочем, появилась и некая возможность. Изначально Лексос пригласил юношу в надежде укрепить контроль Васы над Ксигорой и показать сепаратистам, что стратагиози все замечает.
Но теперь намерения Лексоса изменились.
– Что такое? –
