Напившись бесплатной колы, полицейские стали потеть еще сильнее.
На улице Профессора Клаузевица Уилл в одиночку вышел из машины и на лифте поднялся на седьмой этаж, где проживал доктор Брюс.
Капрал застал хозяина дома. Супруга Брюса проводила полицейского в ванную комнату и, открыв дверь, громко объявила:
– Эй ты, ночной потаскун! За тобой уже пришли из полиции!
Доктор Брюс, прямо в полосатых пижамных штанах, сидел в наполненной прохладной водой ванне и тупо смотрел в потолок.
– Как водичка, док, теплая? – спросил Уилл Баттлер.
– А… это вы, капрал? Проходите, присаживайтесь.
С этими словами доктор перевернул пластмассовый тазик, и полицейский с благодарностью на него присел.
– Уфф, прохладно тут у вас. Водичка. А на улице жара.
– Много работы, капрал?
– Ой много, док. Я уже и на улице Паскаля был. У этой, у вашей…
– Могли бы позвонить через код.
– Не хотелось подставлять вас перед начальством.
– Спасибо. – Брюс кивнул. – Когда вы были на улице Паскаля?
– Менее получаса назад.
– А этот… доктор Арнези, наверно, еще там?
– Там.
– Когда-нибудь я его застрелю. Специально приду не в свой день и – бабах! Как думаете, много мне за это дадут?
– Док, я ведь чего пришел к вам – нужно восстановить результаты экспертизы на тех двух насильников, что были с утра.
– А что случилось с тем бланком? Я же вроде подписывал… Или не подписывал?..
И Брюс страдальчески уставился на полицейского…
– Подписывали, док, подписывали. Только все документы эти подонки взяли и сожрали!
– Как это сожрали? Как можно съесть ламинированную бумагу?
– Очень просто. Правда, бланк ваш был на обычной бумаге, а протоколы – да, на ламинированной. Мы же на такой печатаем, прямо из блокнота.
– Но это же опасно. Это постараться нужно.
– В тюрьму очень не хотелось, вот и постарались. Я всю машину осмотрел – нигде нет даже клочков. С собой в карманы они бы брать не стали. Это можно сразу заметить.
– Но ламинированная бумага не должна перевариваться в желудке.
– И что вы предлагаете, подождать, пока они сходят по нужде, и потом пойти с этим к прокурору?.. Нет, я уже восстановил все показания против них, заново подписал у потерпевших, так что дело за малым.
– Ну хорошо. У вас есть бланк?
– Бланк – вот он. – Капрал подал заготовленную бумагу. – А вот и ручечка. Можете прямо на блокноте писать.
Брюс нетвердой рукой черканул несколько фраз, и его работа была закончена. Капрал пожелал доктору поскорее прийти в себя после вчерашнего и спустился вниз – к ожидавшему его минивэну.
– Ну что? – спросили Баттлера вконец расплавившиеся Берт и Микеланджело.
– Ох, ну и жара тут у вас. Хоть бы поставили машину в тень.
– Так мы и поставили в тень. Просто ты долго сидел у дока – солнышко подвинулось.
– Итак, ребята, у нас полный комплект документов, так что можем ехать по адресам и хватать этих ублюдков тепленькими.
– Ладно, какая улица? – спросил Берт, заводя двигатель.
– Бельевая, дома – три и двенадцать.
Когда Джим сказал матери, что ему нужно уехать, миссис Симмонс восприняла это очень спокойно.
– Я так понимаю, в Сан-Лоис, сынок? К дяде Эдгару?
– Да, мам. Пора нам с Тони взяться за ум. А дядя нарисовал такие перспективы, что я решил согласиться.
– Хорошо, я позвоню Эдгару, и мы обсудим, когда вам лучше приехать.
– Нет, мам, ты, конечно, позвони дяде, но поеду я прямо сегодня.
– Сегодня? Когда сегодня?
– Прямо сейчас, мама. Мне нужно поскорее собрать в чемодан самые необходимые вещи, и я буду готов. Только знаешь что, после того как позвонишь дяде, больше никому не говори, куда мы уехали. Ну, может быть, только родителям Тони.
– Сынок, ты меня пугаешь. Ты говоришь какие-то странные вещи.
– Понимаешь, мама, у нас с Тони возникли проблемы с полицией.
– Вы что-нибудь украли?! – испуганно воскликнула миссис Симмонс.
– Мы ничего не украли. Просто по твоему совету пошли искать работу и повздорили с хозяином клуба, который там открылся.
– Вы подрались?
– Да. Потом приехала полиция, а Розалия Мартинес заявила, что мы хотели ее изнасиловать.
– Ка-кой уж-жас!
– Вот-вот. Она дала против нас показания, и нас отправили в полицию, чтобы судить и приговорить к семилетнему сроку.
– Ка-кой уж-жас! У нас в семье никто не сидел в тюрьме!
– Если ты не хочешь, чтобы я был первым, мама, пожалуйста, помоги собрать вещи. Мы с Тони уезжаем немедленно.
– Но как же вы оттуда выбрались – из полиции?
– Мы уничтожили документы, – ответил Джим, продолжая швырять в раскрытый брезентовый чемодан свои вещи.
– Уничтожили документы?! – снова ахнула миссис Симмонс. – Но это же преступление! Теперь вас повсюду будут искать, и вы всю жизнь будете вне закона. Вы не сможете нигде жить и работать!
– Успокойся, мама, мы сможем и жить, и работать. Адвокат сказал, что нам нужно уехать из города всего на полгода, пока все не уляжется. А раз у нас будет полгода, то почему бы не воспользоваться дядиным советом – может, действительно что-то хорошее выйдет.
– У вас, значит, и адвокат был?
– Ну конечно. Неужели ты думаешь, что я это сам все придумал!
Джим старался говорить уверенно, чтобы его мать, чего доброго, не побежала с перепугу сдаваться в полицию.
– Хорошо, – произнесла миссис Симмонс. – Я считаю, что ты все делаешь правильно, сынок, и я… Я положу тебе твою новую рубашку… Да – новую рубашку.
Она начала помогать сыну, но больше суетилась и всякий раз подавала какие-то глупые сувениры, как будто без них на новом месте нельзя было обойтись. В конце концов Джим сам закончил сборы, сунул в карман пятьсот пятьдесят реалов, скопленных им с матерью за несколько последних лет, а потом начал звонить Тони.
– Ну ты как, старик? – спросил его Тайлер.
– У меня все в порядке. Что сказали твои родители?
– Их нет дома. Я написал им записку, чтобы за разъяснениями обращались к твоей матери.
– Молодец. Встречаемся у моста. Там и такси поймать легко.
– Заметано.
Не успел Джим положить трубку, как под его окнами, заскрежетав тормозами, остановился уже знакомый ему минивэн.
– Джимми! Джимми, сыночек, они уже приехали! – крикнула дежурившая у окна миссис Симмонс. – Беги через квартиру мистера Поджерса!..
– Конечно, мама!..
Джим подхватил чемодан и, выскочив на лестничную площадку, с разгону ударился в дверь своего соседа. Замок на ней стоял весьма условный, а потому дверь легко открылась.
