— Дай зажигалку.
Я вытащил плоскую игрушку из кармана, протянул ему. На Марка было жалко смотреть, он сидел с опущенной головой. И я прекрасно его понимал — столько надежд, и вот, полный… Песец…
— Это Древний?
Кивнул на его вопрос. Внезапно на лице Крыса появилась слабая улыбка:
— Забавный он.
— Умный.
Парировал Инженер.
— Чётко, и по существу.
Вздохнул:
— Ладно, Марк. Твоя игрушка ещё пригодится. Но — позже. Давайте думать, что нам делать дальше…
Серёга вздохнул:
— Воевать с Океанией. Другого выхода у нас нет.
— Согласен.
Все удивлённо взглянули на меня. Впервые на их памяти я безоговорочно поддерживаю войну. Хотя всегда до этого был против.
— Что‑то я тебя не узнаю, Миха. Обоснуй своё предложение. Ты это умеешь…
Нехорошо прищурился опять Эсминец.
— Всё просто. Сейчас на Паневропе каша. Самая настоящая. Что Гонведия, что Прусия, что Русия погружены в хаос. Немногие оставшиеся организованными военные части дерутся с высадившимися на материк солдатами Океании, предоставив граждан всех трёх государств самим себе. Голод. Безработица. Разгул бандитизма. Словом, мы имеем то, что имеем. Простые люди и аристократы выживают, как могут. И все хотят хоть какого‑то порядка. Потому что за прошедшие полгода наелись анархии и безвластия досыта…
— Не факт. У нас семь лет воевали…
Задумчиво произнёс Марк. Его слова меня порадовали — он явно приходил в себя после общения с гарахом.
— Не факт. Но основной процент — точно. Думаю, процентов восемьдесят в Русии, и не менее семидесяти в остальных странах, я думаю, желают восстановления хоть какого‑то, но жёсткого порядка. И это — наш шанс.
— Для десяти тысяч беженцев из другого мира? Даже меньше — максимум людей, которых мы можем выделить для экспедиции в Паневропу, вряд ли превысит тысячу. Остальные нужны здесь. Иначе всё, чего мы добились за это время, пойдёт псу под хвост…
— Правильно. Сможем ли мы заменить своих местными кадрами?
— Языковая проблема.
— Самая главная. Меня не было, но, может, у кого есть информация, за сколько привезённые оттуда люди начинали более — менее уверенно разговаривать на русском?
— Три, максимум, четыре месяца. Дальше шли тонкости.
Ответил Костя. Серёга пока молчал, давая возможность высказаться каждому из нас.
— Мне, лично, пришлось осваивать русийский полгода. Вы все в курсе.
— Верно.
— Значит, проблема решаема. И не столь велика, как нам кажется. Но возникает опять прежний вопрос — ассимиляция и поглощение нашей общины аборигенами.
Серёга машет рукой:
— Не думаю, что опасность будет столь велика. Я сужу по своей половине. Аллия воспринимает наши обычаи охотно. И даже, можно сказать, с радостью. Да и остальные, кого я видел, вроде бы тоже не слишком возражают…
— То женщины!
Поднимается Эсминец.
— Тем более, молодые! Здесь испокон веков заведено, что женщина обязана следовать приказам мужа. А мы говорим о взрослых, состоявшихся в жизни людях, со своим характером, со сформировавшимися взглядами на жизнь…
— Молодёжь легче поддаётся влиянию нового. Это правильно. Так кто или что мешает нам везти сюда только молодых? Ну, или тех, кто действительно может принести нам настоящую пользу? Учёных? Инженеров? Сейчас в Паневропе полно осиротевших детей. Поверьте, я насмотрелся на них в Русии досыта. Вот наша будущая опора, наш становой хребет.
— Организовать детские дома?
Я пожимаю плечами:
— Технологии достаточно отработаны. И воспитать из осиротевших детей верных нам соратников — лишь дело времени. А его у нас достаточно. Сами знаете…
…Вроде уговорил. Вижу по глазам. Хотя сомнений ещё не мало.
— Но воевать против всей Океании горсткой людей…
Тянет Марк. Вскидываю руку и произношу только одно слово:
— Сипаи.
Все словно застывают в ступоре. Затем на лицах постепенно проявляются улыбки, а я развиваю свою мысль:
— Солдат достаточно и в Паневропе. Только у них нет оружия и командиров. Точнее, не так. Командиры есть. Но они разобщены, и каждый действует сам по себе. Дать им точку фокуса, сбора всех сил, помочь оружием, боеприпасами, продовольствием, оставив себе самое мощное вооружение. Авиация, танки, реактивная артиллерия только у нас. Как и специалисты, их обслуживающие. Жёсткий отбор командиров, тут нам может помочь Пётр Рарог, так как большинство носящих погоны ему знакомо. Отлаженная логистика снабжения. Перекрыть при помощи наших возможностей и техники проливы. Навести порядок на подконтрольных нам территориях. Это реально и для небольшой группы. Одновременно — мониторинг тех, кто находится в зоне нашего влияния. Отбор наиболее перспективных кандидатов, переучивание, и, опять же, возвращение обратно, в Паневропу.
— Сроки?
— Всё зависит от нас. К тому же среди тех, кто в Паневропе, можно и нужно производить ротацию.
Хитро прищуриваю левый глаз:
— Проблему с женским полом, как я вижу, никто не ещё не решил?
Лёгкий гул проносится по залу. Неудача с машиной Марка уже забыта. Все настраиваются на будущее дело. Серёга не очень доволен, но нас, тех кто за помощь Паневропе и Русии, большинство. Но делает попытку остудить наш пыл:
— А что потом?
— Потом?
Тянет Марк. Внезапно коротко смеётся:
— За прочих не скажу, но вот у кого‑то законная жена — Императрица Русии. Причём, так же законная, и легитимная. Поэтому придётся кому‑то после победы поработать принцем — консортом.
Все, кроме Серого, смеются. Включая меня. Впрочем, потехе отводится буквально минута. Все быстро собираются, но не в смысле вещей, а в смысле воли и характера. Миг, и Совет уже готов действовать. Но я опять прошу слова:
— Народ… Тут такое дело… Я, вообще‑то, в отпуске…. Вроде бы… К тому же — только женился… Мне три дня, хотя бы, положено по КЗоТу…
Все смеются, потом Серёга отвечает:
— Отдыхай. Всё — равно сейчас будет проработка всех этапов, подготовка будущих баз, проверка имеющегося вооружения и её ремонт. Да и ресурсы нам заготовить надо. Сколько океанцев высадилось в Русии? Знаешь?
— Думаю, не менее ста пятидесяти тысяч.
— Именно. И хотя русийцев намного больше, но воевать им нечем. Да и поодиночке их быстро разобьют. Так что Миша, отдыхай. Наслаждайся жизнью с молодой женой, вводи её в курс дела. Ну и готовься. Сейчас у нас май. А к октябрю, самое позднее, думаю, и начнём помаленьку…
Я согласно киваю, затем выхожу из комнаты Совета. Спускаюсь по лестнице, на мгновение замираю на высоком крыльце, и тут мне сверху кричат из открытого окна. Серёга.
