— Знакомое местечко, — говорит он, задирая голову кверху.
— Ещё бы, — соглашается Василий. — Один из сотен приёмных каналов Лунного города. Этой дорогой души возвращаются в информационный банк, а там уже решается: запускать их по новому кругу или отправлять на следующий цикл обработки…
— Ты вернул мне зрение, — останавливает его Отто. — Спасибо. Только всё ещё не ответил на мой вопрос.
— Ничего я тебе не вернул, и ты по-прежнему сидишь в кресле. А что касается твоего вопроса, то ответ слишком сложен, он не может быть однозначным.
Отто пытается разглядеть, что там, над выходным отверстием колодца.
— Почему так мало света? Экономят?
— Здесь всегда сумерки, Отто. В былые времена, когда вся эта кухня работала в полную силу и души шагали плотными рядами, было очень важно, чтобы они не узнавали друг друга.
— Почему?
— Это сложно объяснить. Вся штука в том, что на самом деле в любой момент времени на Земле проходит обкатку совсем небольшое количество личностей…
— Пять миллиардов, — подсказал Отто.
— Нет, — Василий покачал головой. — Души, это лишь осколки, грани личности. Они распределены по большому количеству носителей. Для повышения скорости обработки. Фабрика. Различные фрагменты одной и той же личности могут быть размазаны по миллиону человек, а, иногда, и больше.
Отто пожимает плечами и смотрит вниз, под ноги. Несмотря на слабую освещённость, в сумерках ясно угадываются тени: неуловимые грани тёмно-красного и коричневого мерцают и переливаются в голубом сумраке окружающего их пространства.
— Отсюда и берутся основные заповеди, — настойчиво пытается Василий пробиться в его сознание. — Не убивай, не прелюбодействуй, не кради. Ведь убиваешь себя, крадёшь у себя…
— В самом деле, — соглашается Отто. — Понять это непросто. Особенно непонятно, какое это имеет отношение к сути моего вопроса.
— Прямое, Отто, самое прямое. Если помнишь, мы с тобой открыли дверь. Мы получили возможность минуя физическую смерть прямиком отправиться на Родину. На нашу с тобой Родину, брат. Это система звёзд в направлении Ориона. Теперь тебе незачем морочиться сомнениями о судьбах человечества. Всё закончилось.
— А как же те, внизу? Новая рассада матушки Кселины?
— Тебе-то что? Сейчас, после твоего контакта с мортанами, мы с тобой на одном уровне Вселенской иерархии. На высоком уровне, повыше матушки Кселины. Но, конечно, ниже Матери, та ещё штучка! Это мы с тобой готовили для неё Землю. Ты вспомнишь. Над нами ещё несколько уровней. Я всех и не знаю. Пока не знаю.
— Значит, ты можешь и ошибаться?
— Разумеется, брат мой, разумеется. "По образу и подобию". Все недостатки человека, — лишь блёклое подобие недостатков его Создателя…
— Тогда все твои рассуждения всего лишь теория, которая может иметь какой-то смысл, а может быть лишь очередным заблуждением. Может, человеческая жизнь, — порождение Лунной фабрики по огранке душ, а может, Лунная фабрика, лишь паразит, присосавшийся к своей жертве, моей цивилизации, и мешающий ей развиваться по своим законам…
— Возможно и так, — опять соглашается Василий, — но я не вижу здесь противоречий лично для тебя. В любом случае, твои испытания на Земле, в человеческом теле завершены. Ты смело можешь отправляться вместе со мной к своему истинному качеству. К более высоким возможностям, к своему предназначению…
— Чего это ты так печёшься обо мне?
— Отто, мы столько пережили…
— Что для начала ты ослепил меня?
— Ну, ну, полегче, дружище, я лишь защищался. Это ты напал на меня! Но если это так важно, то, пожалуйста…
Колодца больше не было. Они сидели в комнате. Ничего необычного: два кресла, теплый мягкий пол, четыре стены, светящийся потолок.
Отто был здоров, гладко выбрит и чист.
Василий сидел напротив, свободно откинувшись в кресле. Его глаза внимательно изучали лицо Отто.
— Всё это не произвело на тебя впечатления, — сказал он.
Отто, чуть скосив глаза, быстро осмотрел себя и только потом ответил:
— Нет, не произвело. Ещё одна картина мира, такая же путаная, полная пробелов и двусмысленностей, как и любая другая.
— Но полная вещественных доказательств, ты заметил?
— Чего стоят эти доказательства, если ты сам допускаешь, что они могут свидетельствовать как о справедливости твоих слов, так и об их ошибочности. Ты будешь выполнять свои обещания?
— А если нет?
— Тогда тебе следует убить меня. Прямо сейчас. Потому что, если ты прав, и после встречи с мортанами я такой же, как ты, то по мере восстановления моей памяти, когда я начну вспоминать своего оригинала, у тебя со мной будет много хлопот.
— Почему?
— Во-первых, потому что я хочу вернуться. Во-вторых, потому что ты мне омерзителен. В-третьих, я хочу убить тебя… продолжать?
— Не нужно. А как тебе такой вариант: по мере восстановления твоей памяти, ты всё меньше будешь хотеть вернуться, а я всё больше буду тебе нравиться?
— Хочешь рискнуть?
Теперь Василий смотрел куда-то в сторону, в пустоту. На его лице всё явственнее читалось сомнение.
— В самом деле, — неожиданно признал он. — Зачем это мне? Тем более, что ты прав больше, чем думаешь. Из нас всех только ты симпатизировал смертным. За это тебе всегда крепко доставалось, и от нас, и от них. От них даже больше… ты вспомнишь. Давай обсудим, чего ты хочешь, и разойдёмся.
— Я хочу, чтобы ты вернул меня обратно в мой мир так, чтобы я мог помочь ему.
— Твоего мира больше нет, Отто. Ты никак не можешь ему помочь.
— Тогда поясни, что ты имел в виду, когда обнадёжил меня. Способ что-то исправить или есть, или его нет. Значит, ты или не исполняешь своих обязательств, или лгал мне всю дорогу…
— Спокойнее, Отто, спокойнее. Способ, конечно, есть. Нужно вернуться в прошлое…
— Отлично. Давай вернёмся в прошлое, когда ты предлагал мне стать диктатором Земли. Я всё обдумал. Я согласен.
— Не всё так просто, Отто. Физические тела не могут разгуливать по времени, как им вздумается. Это невозможно. Современная биосфера Земли — наша с тобой работа. Но физика Вселенной, это нечто иное. Это то, что создано задолго до нас, и, к моему большому сожалению, не для нас…
— Но способ есть?
— Конечно, можно вернуть в любую точку времени свою душу. Тебе это известно.
— Да, — кивнул Отто. — Пока жива память, прошлое не мертво.
— Именно. Только в нашем случае оно оживёт по-настоящему.
— Годится. Давай, вселяй меня — в меня, в тот момент, когда ты предлагал мне свои условия на земной Базе.
— Ты опять торопишься, — упрекнул его Василий. — Время такой же материальный монстр, как и пространство. Оно не позволит ломать свой ход. У него свои приёмы самозащиты. Достаточно подлые, чтобы никому не хотелось с этим связываться. Поэтому просто поверь мне на слово: нам их не преодолеть. Нужно по-другому.
