Почему так пусто? Разве самые уникальные машины на территории Святой Европы никого не интересуют? Хорошо, что не так, хорошо, что инквизиторы просто не учли, что им противостоят отнюдь не юнцы-бунтовщики, а матерые наемники, сбежавшие в свое время прямо из очистительного пламени инквизиторского костра, огромного, сложенного из отборных бревен, уложенных вокруг стального креста дыбы и щедро политых драгоценным бензином. Марко до сих пор вздрагивал, вспоминая жуткую конструкцию. Так, что им Черная Стража, если даже «серые мундиры» упустили их из своих цепких лап.
— Ты как, братец?
Видно, что плохо. На окостеневшем бледном лице дрожат бисеринки пота, похожие на россыпь алмазов на тонкой коже. Лопнула кровавая корка, сочится алым на плечо, а в черных глазах огнем горящих нефтяных факелов плещется боль. Но Веллер лишь ответил:
— Все путем, братец, все путем.
У него нет даже сил на неизменный смех…
Тонированная кабина настежь, и Анджей копошится в загадочных циферблатах, перемигивающихся огоньках и многочисленных тумблерах, усыпавших приборную доску. Он похож одновременно на безумного гения и злобного гремлина, что до зуда в лапах желает испортить дорогостоящую машину. Только манипуляции поляка не идут ей во вред: стальная стрекоза оживает, чутко реагирует на сдвинутый штурвал, на руки, сжимающие шершавую резину рукоятей. А еще он походил на человека, обретшего мечту. Так, наверное, выглядели все многочисленные святые новохристианства. По крайней мере, истинные, жизнь положившие в основание Сан-Доминики.
— Готово! — Загудел оживший двигатель, стронулись с места огромные упругие лопасти. Все выше и выше, переходя в оглушающий полурев-волувой, что сверлом ввинтился в уши. Анджей напряг глотку и каким-то чудом все-таки перекричал грохот работающих винтов. — Тут камора есть для десанта — залазьте! Сча открою, только разберусь, как именно…
Огромное черное насекомое ожило, вздрогнуло, перемигиваясь глазками-огоньками. В смоляном блестящем боку откинулась одна из бронированных панелей. За ней залитая неприятным алым светом маленький отсек с узкими стальными планками-скамейками, накрепко привинченными к стенкам.
Веллер без сил повалился прямо на ребристый пол, прислонился обожженной спиной к холодной, как лед, стене. Где-то за ней вибрировал мощный движок.
Наемник дышал судорожно, с надрывом. В жутком отсвете он казался залитым кровью, что, собственно, было недалеко от правды. «Наверное, я выгляжу не лучше», — сам себе грустно улыбнулся Марко, опустился к брату.
— Жив еще?
— Живее многих! — Хорошо, что у него хватает сил шутить. Добрый знак.
Наскоро перемотав бинтом, смоченным чем-то дезинфицирующим, изувеченное лицо брата, Марко только тогда позволил себе расслабиться.
— Лады. — Марко устало выдохнул. — Ты только без меня не окочурься, а я пока пойду прогуляюсь к нашему общему другу мастеру технических игрушек.
В кабину пилота, где колдовал Анджей, вел короткий коридорчик с матерчатыми петлями вдоль стен. Отдышавшись, Марко поднялся и пробрался к поляку. Тот был так крепко увлечен своими механическими чудесами, что и не сразу его заметил.
— Что там у нас?
— Все в полном порядке, етить вашу мать через колено, — взлетаем! — захохотал демоном Анджей и потянул на себя штурвал. Двигатель завыл еще больше.
На мгновение земля пропала из иллюминаторов, а голубой зрачок неба заглянул в кабину, но вскоре все вернулось на круги своя.
— Ой, перестарался! Сейчас выровняю. — Земля с этой высоты напоминала детскую площадку, где ребенок-педант аккуратно разложил черные кубики и прямоугольники. — Черт, черных набежала — тьма! — Анджей улыбнулся неуклюжему каламбуру.
— Оружие есть на борту? — Марко старался не глядеть вниз: с непривычки у него кружилась голова и жестоко мутило.
— Ага!
— Какое?
— Ракеты, пушки…
— Ну, тогда огонь из всех орудий!
— Есть, пан командир!
Тонкие холеные пальцы, на которых словно никак не повлияло долгое и небезопасное странствие, забегали на приборной панели, щелкнули тумблеры.
С воем и ревом, рассерженными бесенятами с пилонов сорвались дымные хвосты.
Вспыхнули багровые, в переплетении дымных прожилок сферы, лизнули огненными языками черное брюхо. Словно великан огромной ладонью слегка подтолкнул вертолет вверх. Анджей утопил мягкую кнопку на гашетке — завыли голодными волками автоматические пушки, роем крупнокалиберных свинцовых пчел накрыли разбегающиеся фигурки в черных мундирах. Бум-бум! — бухнуло так, что вертолет сотрясся крупной дрожью. Вспышка на мгновение ослепила Анджея.
Когда же он снова смог видеть, то узрел внизу настоящее огненное море, испаряясь черными дымными столбами. Пылало все: ангары, техника, земля, люди… Посадочная площадка превратилась просто в черную воронку, обрамленную огненным венчиком пожаров.
Как в легенде. Ортодоксы из Сан-Мариана утверждали, что пресвятой Конрад взошел на небеса в бушующем вихре огня, оставив после выжженное пятно земли пару километров в диаметре.
Марко волей-неволей улыбнулся: неужели и их могут принять за новых Божиих пророков? Ведь настоящее огненное восхождение на небеса! Ну и пусть — вот потеха будет, когда великие еретики будут объявлены великими святыми.
— Что у нас с топливом?
— Забиты под завязку, хватит, чтобы долететь до само Клейдена. Тут даже запасной бак имеется.
— Отлично, летим отсюда.
— А Войцех?
— Забирай этого чертового монаха и, все-таки, лети уже отсюда. Я даже готов сказать волшебное слово: пожалуйста!
По первости Войцеху показалось, что жуткий ангел мщения спустился с небес и рубанул наотмашь гигантским огненным мечом. Узкий юркий бронеавтомобиль, вооруженный пулеметом, инквизиторы в черных мундирах-сутанах скрылись в пылающем вихре. А с неба донесся рев трубного гласа.
Взметнулись вверх черные полосы дыма, завихрились вокруг неуклюжей туши «стальной стрекозы», зависшей над самой землей. Откинулась дверца в бронированном боку и вниз спустилась тонкой паутинкой спасательная лесенка. Чумазый, страшный, что черт, выглянул Марко.
— Войцех! Твою ж мать, быстро тащи сюда свою толстую святую задницу!
Теперь чернорубашечникам было уже не до мятежного брата-странника — успеть бы сою собственную задницу спасти. Вокруг полыхало пламя, утробно рыча, поглощая ненасытной пастью все новые и новые площади. Что-то бухало в пламени, истошно свистело, разносилась вокруг трещотка рвущихся патронов. Выл от боли незнакомец, скрытый стеной огня.
