Спустя неделю, после возвращения на Землю, мы встретились снова. Мы, герои-первопроходцы, создатели первого космодрома вне Земли. Так и продолжавшие ненавидеть друг друга, обиженные тем, что наш героизм оказался просто грязной, нудной работой, и боящиеся того, что кто-то из нас проговорится...
Она вошла в комнату, широко раскрыв невидимые никому, кроме меня, крылья.
– А ты знаешь...
Утро расстрела было покрыто похожим на серебро небо. Они вывели меня из камеры. Обидно быть расстрелянным так, непонятно за что... Понятно, когда карают за убийство...
Приговорен к смертной казни за неучастие в убийстве. Я понял давно, что не смогу жить на этой планете. Я сделал круг над тюремным двором и стал подниматься выше и выше. Над спящим уютным сном городом, над мерцающими фонарями, над молчаливым морем и серыми пляжами, над галдящими птичьими дворами и перепутанными дорогами, над уныло мычащим скотом, над лживыми биржами и беспомощными больницами, над улицами, где любил и ненавидел, где познал радость и боль, где побеждал и проигрывал... Все выше и выше, уже готовый сделать последний взмах крылом.
Я не смог улететь. Нельзя улететь, когда тебя ждет хоть один житель этой планеты. Ждет просто так. Ибо существует один вопрос, который способен задать человек и на который не может ответить никто.
Май 2003, Неаполь
Из цикла «Эпизоды войны с Ливоргами»
Вечером, когда закончилась череда мелких дел, старик устроился в старом кресле у камина. Захотелось вот так, не думая ни о чем, сидеть и смотреть на пламя, струящееся вокруг черных поленьев. Казалось, что весь мир в покое, и старик тоже успокаивался, убаюканный вечерней тишиной. Правильно все-таки он сделал тогда, что не согласился на экологический видеокамин. Никакие имитации не заменят настоящего огня. Конечно, пришлось ставить дополнительные фильтры, а это не дешево, но в результате в доме всегда был живой огонь.
Много лет назад они с Даной приехали сюда, на берег озера. Они были тогда молоды, полны сил и готовы перевернуть весь мир. С каким азартом они принялись строить этот дом. Дом, о котором мечтали давно, который стал бы их пристанищем навсегда. Дана сперва возражала против всех этих новомодных штучек, но в конце концов согласилась. В то время муниципальные власти поддерживали расселение за городом, помогали с материалами и, когда старик заинтересовался новыми бытовыми гомеостатическими системами, предоставили ему кредит на покупку самых совершенных устройств. Как долго они выбирали поляну на берегу озера, как обрадовались, когда удалось расчистить почти погибший родник. Его журчание всегда приносило в дом уют. А как смешно было в первые дни, когда главный процессор дома еще не мог понять хозяев, и кухня три раза в день упорно готовила только яичницу. Когда уборочная система фанатично сметала листки с черновиками, которые старик постоянно бросал рядом со столом, чтобы потом вернуться к ним и перечитать еще раз. Но дом привыкал, привыкали и они с Даной. И в один прекрасный миг они вдруг поняли, что жизнь изменилась. Исчезли всякие несущественные мелочи, можно было полностью отдаться любимому делу, не заботясь ни о хлебе насущном, ни о пыли на книжных полках, ни о нестриженом газоне. Дана тогда ждала первенца, и все это было очень важно, важно было то спокойствие, которое приносил дом.
Старик вдруг почувствовал, как теплая волна ностальгии хлынула откуда-то из темных уголков дома. Коснувшись сенсора на подлокотнике кресла, он вызвал альбом с фотографиями. Старик не любил домашнее видео, он привык по старинке хранить события на архаичных фото. Их в памяти альбома было много... Коснувшись пальцем большого экрана, старик перелистал страницы. Сын, совсем еще пацан. В новенькой форме лейтенанта рядом со своим кораблем. Какой романтической казалась тогда профессия пилота космических штурмовиков. Сын бредил звездами. По его просьбе даже потолок в комнате сделали прозрачным, так, чтобы ночью можно было засыпать, глядя на звезды. А еще пришлось перестраивать дом, чтобы установить в комнате сына гигантский экран симулятора штурмовика. Конечно, это неразумно – мальчику в десять лет тренироваться водить боевую машину. Все это казалось ребячеством, но сын был так счастлив, летая в виртуальном небе. Потом военная академия, блестящий выпуск, служба в элитной части.
А вот его фото в адмиральской форме. Самый молодой адмирал космофлота. Война с Ливоргами. Такая неожиданная и злая. Война всегда порождает юных адмиралов. Но не все они доживают до седин.
Тогда защита дома сработала в первый раз. Она словно почувствовала тревогу и боль, исходящую от Государственного Почтальона. Бумажную почту приносят только в крайних случаях, обычно ограничиваются электронной. Старику пришлось отключить систему, готовую испарить до молекул опасного гостя. А почтальон принес простую бумажную открытку. «Ваш сын, адмирал Думанский, пал...»
Уже позже старик узнал, что никто не видел, как погиб адмирал Думанский. Он просто исчез в подпространстве, спасая пассажирский лайнер. Старик иногда вечерами поднимался наверх, в комнату, в которой провел детство его сын, и подолгу смотрел через окно на звезды. Может быть, где-то среди них его мальчик ищет свою звездную Итаку. Иногда ему казалось, что именно та звезда, которая смотрела с неба таким странным взглядом, и приютила сына. Акустический модуль держал в памяти тысячи музыкальных треков, учитывая предпочтения каждого из обитателей дома. Вкусы старика ему были хорошо известны. Но акустика, храня удивительную, нечеловеческую верность, включала в комнате сына всегда одну и ту же протяжную мелодию. Старик не возражал, может быть, сын ее любил больше всего.
Второй раз система безопасности сработала, когда к дому пришел котенок. Дочка, совсем малышка тогда еще, рванулась к нему через весь сад. Между ней и котенком немедленно возникло защитное поле, взвыли приводы скоростных пушек. Выгнув на миг спину, котенок удрал, а дочка, усевшись на траву, горько заплакала. Специалисты из сервиса потом долго ковырялись в мозгах системы. Оказалось – простая ревность. Повышенная чувствительность системы к сохранению ареала защиты. Котенок пришел еще раз. И поселился в комнате дочки. Как давно это было. Где сейчас дочка? От нее последний раз приходило сообщение из мест, о существовании которых старик и не подозревал. Котенок обожал слушать, как дочка учится играть на пианино. Он часами сидел напротив, на спинке кресла, словно слушая музыку. Пианино сохранило все, что играла дочка. Часто по вечерам инструмент, почувствовав настроение старика, начинал воспроизводить что-то из своей памяти. Сейчас это оказался прелюд Рахманинова. Эту вещь дочка играла не по-детски сильно. Старик вспомнил, что именно тогда, когда она играла эту вещь, в доме впервые сработала система защиты здоровья. Дана молча сидела в кресле рядом с дочкой и, казалось, слушала музыку. Только смертельная бледность выдавала, что с ней что-то случилось. Врачи сказали потом, что, если бы система здоровья не сделала экстренные инъекции, все могло бы окончиться очень плохо.
