Вот и ограда базы. Здесь она была даже выше, чем в других местах, и хранила следы покраски. Должно быть, военные хотели гармонично вписать базу в гражданские постройки города, но потом плюнули на это, и теперь бетонная стена была похожа на шкуру дохлого животного, пролежавшего на солнце не менее недели.
Проехав вдоль ограды метров двести, Густав остановился напротив входа в небольшой магазинчик, торговавший всякой мелочью и не приносивший ни гроша прибыли, да и не рассчитанный на это.
Птюч выбрался из машины и, бросив взгляд на стоявшую напротив сторожевую вышку, зашел в магазин.
За прилавком стоял худой загорелый человек в клетчатой рубашке и с трехнедельной седой щетиной на впалых щеках.
– Добрый день, – сказал Густав и улыбнулся.
– Здравствуйте, мистер. Чего-нибудь хотите купить или зашли посмотреть на меня?
– Посмотреть на вас? – Птюч удивленно поднял брови.
– Ну да, как-то ко мне зашел один парень и очень обрадовался, когда увидел меня за этим прилавком. Он закричал: мистер Салливан, это вы? А я ему сказал: а в чем дело? А он мне и говорит, слышал, дескать, что вы умерли...
Салливан замолчал и, достав из кармана старую зубочистку, воткнул ее в рот.
– Ну а что же вы? – поинтересовался Густав, оглядывая полки магазина и прикидывая, что бы такое купить для оправдания визита.
– Я сказал ему – не дождешься, и наподдал пониже спины.
– Это правильно, – согласился Густав. – А нет ли у вас штопора?
– Штопор? Штопор у меня найдется. Только какой вам нужен – винный или для алезийских огурцов?
– А зачем для огурцов штопор?
– Внутри у них косточка находится – очень ядовитая. Поэтому, как только огурец срывают, из него этим штопором выкручивают косточку и выбрасывают... А огурец можно съесть.
– Здорово. Но мне нужен обычный штопор, а в алезийских огурцах я не разбираюсь.
Салливан довольно улыбнулся и полез под прилавок искать затребованный предмет. А Густав снова оглянулся и посмотрел на вышку через грязное стекло витрины.
– Что, интересуетесь военной службой? – неожиданно спросил продавец и положил на прилавок старый нож для прививки саженцев. – С вас двадцать кредитов.
– Да нет, просто подумал, что вам, наверное, надоело смотреть на эти вышки и стену.
– Конечно, надоело, тем более что солдаты сейчас пошли – лишь название одно.
– Это вы к чему? – спросил Густав, выкладывая на стол деньги и забирая ненужный ему предмет.
– Это я к тому, что службу несут не по правилам. Целую смену курят и морды выставляют – стреляй не хочу. Но это еще ерунда, вот если подняться в мою комнату, на второй этаж, то прямо из окна можно увидеть электрический щиток, который висит на стенке вышки. Одна пуля – и пожалуйста, замыкание. А замыкание – девяносто процентов, что ворота сами откроются.
– Да ну? – восторженно заулыбался Густав. – А откуда вы это все знаете?
Салливан выдержал королевскую паузу, а затем сказал:
– Двадцать лет прослужил в императорской армии. В отставку вышел сержантом, получаю пенсию.
– Тогда все ясно, – произнес Птюч, готовый пожать старику руку. – Ну ладно, всего вам хорошего...
– И вам того же, – покивал головой Салливан.
Густав вышел из магазина и уже без прежней неприязни посмотрел на высокую стену. Теперь он знал, где у нее слабое место.
Забравшись в машину, Птюч принялся наконец за пончики и, съев их все до одного, почувствовал себя почти счастливым.
Дел впереди было еще много. Предстояло рассортировать людей и выбрать из них лучших. Затем доставить их в город и рассадить по крышам. Еще следовало держать связь с генералом Фолсберри, который должен был позаботиться, чтобы ни один истребитель и ни одно десантное судно на орбитальных позициях не могли прийти на помощь местному гарнизону.
Ранний утренний час застал Майка в головном офисе Отто Либнера. Заспанный связист банка тоже был поднят из постели чуть свет, чтобы попасть в рабочие часы на Паккайдоне, планете, где находилась штаб-квартира «Клаус Хольц компани».
Либнер самолично проверил депешу, которую составил Майк, и трясущимися от волнения губами пролепетал, обращаясь к связисту:
– Все, Клузенбах, можешь отправлять. И пусть нам повезет на этой неделе.
– Все будет в порядке, сэр, – заверил банкира Майк. – Компания обязательно заплатит, ведь они переправили на Малибу уже половину оборудования. Не тащить же его обратно. К тому же вы здесь вообще ни при чем...
– Ах, молодой человек! Как это я ни при чем?! Как это Отто Либнер может быть ни при чем?
Банкир выскочил из-за стола и стал нервно расхаживать по офису, стараясь не смотреть на манипуляции связиста. Лист с текстом постепенно втягивался сканером, и каждая буква стремительно улетала в космос, чтобы вызвать бурю в правлении «Клаус Хольц компани». О, что это будет за буря! Ведь Майк потребовал пятьсот миллионов в течение семидесяти двух часов и пятьдесят процентов от будущих прибылей.
И что такое жизнь человека в сравнении с «Клаус Хольц компани»? Либнер уже пожалел, что согласился предоставить свою линию. Да что линию – счет Майка уже находился в Инновационном Банке Либнера, и тут, как ни доказывай, все равно окажешься крайним.
От немедленного отступления и прекращения передачи депеши Либнера удерживали только полагающиеся ему проценты банковской комиссии за обработку этой огромной суммы.
Сожрав весь текст целиком, сканер победоносно просигналил и отключился, экономя электричество.
Связист поскреб нечесаную голову и вопросительно уставился на хозяина.
– Посиди пока! – раздраженно сказал Либнер. – Не видишь, я еще не решил, что мы будем делать дальше!
Связист пожал плечами и, отвернувшись, зевнул во весь рот. Глядя на него, Майк тоже едва сдержал зевоту.
Внутри он чувствовал пустоту и странную бестолковость – результат бессонной ночи, проведенной с Мэнди.
Удивительно, но их отношения совершенно не походили на то, что у Майка бывало с Дилией.
Правда, вначале случился конфуз. Едва Майк набросился на Мэнди, точно ненормальный, она открьша глаза и в ужасе отпрянула:
– Но ведь ты не Дьюк!
– Ну и что?! – с удивлением и отчаянием спросил Майк. Оттого что Мэнди вспомнила о Лозмаре, он испытал незнакомое ему прежде мучительное чувство ревности. И особенно его ранило то, что ревновать приходилось к мертвецу.
– Твоего Дьюка больше нет. Я его убил! – признался Майк, не зная, какая на это последует реакция. Однако Мэнди только рассмеялась, удивительно звонким и приятным смехом.
– Ты убил Дьюка? Этого не может быть. Дьюк, он большой и сильный, а ты...
– И все-таки я убил его, – сквозь зубы процедил Майк, и тогда Мэнди ему поверила. По ее лицу, словно тень, пробежала быстрая судорога.
