Силы оставили меня, и я тяжело осел, опираясь на копье, которое не позволяло мне упасть… Тупой конец его уперся в отвратительный труп Некопта.
„Итак, пришла моя последняя смерть“, – подумал я.
– Если я не могу быть с тобой рядом в жизни, Аня, значит, присоединюсь к тебе в смерти, – громко произнес я и упал на спину, а черные тени смерти закружились, окутывая меня.
Я лежал на спине, ожидая конца, – теперь ни Золотой бог, ни кто-либо из его сородичей не станет оживлять меня. Как и Аню. Они были рады отделаться от нас обоих – я знал это.
Волна гнева победила боль, раздиравшую мое тело. Я смирился с их победой над собой и над ней… с их победой над нами. Нежно заботясь о Золотом боге, они собирались вернуть ему разум, чтобы он, как и прежде, властвовал над человечеством, определяя его судьбу.
Воспоминания о прочих жизнях и прочих смертях хлынули в мою душу. Я начал понимать, что они со мной сделали и – что более важно – как.
Из последних сил я медленно протянул руку и схватился за копье, торчавшее у меня из груди. Обливаясь холодным потом, я отключил рецепторы клеток, просто кричавших от боли, и приказал своему телу забыть про муку, терзавшую его. А потом медленно и осторожно извлек копье из своего тела. Зазубрины на острие раздирали плоть, вызывали острую боль, но я уже ничего не чувствовал.
Мир поплыл у меня перед глазами, стены храма, казалось, дрожали… барельефы на них шевелились и трепетали подобно живым созданиям в странном мнимом танце.
Я приподнялся на локтях и стал следить за стенами, нашел на них свое собственное изображение рядом с Аней, она будто шевелилась и таяла на глазах.
Тайна времени в том, что оно течет подобно океану, огромны его потоки и колоссальны приливы. Это лишь для людей время – река, подобная Нилу, текущая от истока до устья. Нет, время – обширное и прекрасное море, плещущее о множество берегов. И в разных жизнях своих я научился бороздить это море.
Чтобы оказаться в другом времени, необходимо израсходовать силу. Но вселенная полна энергии, она пропитана лучистыми потоками, истекающими из бессчетного количества звезд. Творцы знали, как обращаться с этой энергией, и я вспомнил, как они это делали.
Стены храма Осириса поблекли, но не исчезли. Барельефы медленно растаяли, и стены сделались гладкими и ровными, словно только что возведенными.
Я поднялся на ноги. Рана в моей груди исчезла. Она осталась в другом времени, в тысячах лет от того момента, в который я переместился. За открытой дверью я увидел колоннаду, далее рос пышный сад, и плодовые деревья сгибали под тяжестью плодов ветви к земле, к цветам, открывавшим свои лепестки, приветствуя первые лучи утреннего солнца.
Я оказался в небольшом и простом храме, почти ничем не украшенном.
У одной стены стоял грубый каменный алтарь, на котором располагалась небольшая фигурка. Человек с головой неизвестного мне животного: более всего оно напоминало ящерицу.
Ничто в моей душе не дрогнуло. Я увидел другую дверь с противоположной стороны, она вела в меньшее внутреннее святилище. Там было темно, но я вошел без колебаний. И в смутных очертаниях узнал ее – распростертую на алтаре в длинных серебряных одеждах. Я видел ее закрытые глаза, вытянутые по бокам руки, она не дышала, но я знал, что она не мертва. Аня ждала.
Я запрокинул голову и увидел, что потолок, сделанный из деревянных брусьев, обшитых досками и обмазанных смолой, навис прямо над головой. Я протянул руку и убедился в том, что моя догадка верна, – конечно же, крыша над алтарем имела люк. Открыв его, я дал утреннему солнцу осветить лежавшую Аню.
Расшитое серебром одеяние засияло мириадами крохотных звездочек. Краски постепенно возвратились на лицо моей любимой.
Я шагнул к алтарю, наклонился и поцеловал ее в губы – уже теплые и живые. Руками она обвила мою шею, глубоко вздохнула и поцеловала меня. Глаза мои наполнились слезами… Мы долго молчали. Просто сидели рядом, прижавшись друг к другу; ни время, ни пространство – ничто не могло нас более разделить.
– Я знала, что ты найдешь меня, – наконец произнесла Аня низким и мягким голосом, полным любви.
– Меня убеждали, что тебя невозможно оживить… Что ты исчезла навеки.
– А я была здесь. Ждала тебя.
Я помог Ане встать. В глазах ее отражались глубины всех вселенных. Она улыбнулась той самой светлой улыбкой, которую я хорошо помнил по своим бесчисленным прошлым жизням. Но, держа ее в объятиях, я вспомнил о нашей общей смерти и содрогнулся.
– Что с тобой, моя любовь? – спросила она. – Что случилось?
– Золотой бог убил тебя…
Лицо ее сделалось серьезным.
– Он обезумел от ревности к тебе, Орион.
– Его увели с собой другие творцы. Они пытаются излечить его безумие.
Она вновь посмотрела на меня с уважением:
– И ты помог им поймать его, не так ли?
– Да.
– Я так и думала. Они бы не справились с ним без тебя, и никто из них не сумел бы оживить меня.
– Не понимаю, – отвечал я.
Она прикоснулась к моей щеке своими мягкими чудными пальцами.
– Тебе еще многому придется учиться, мой храбрый Орион, хотя ты и так уже знаешь больше, чем предполагаешь.
Я решился задать ей еще один вопрос:
– Ты теперь человек или… богиня?
Аня рассмеялась:
– Нет ни богов, ни богинь, Орион, ты сам знаешь. Просто мы обладаем большими познаниями, силами и способностями, чем люди, жившие до нас.
„Да, вы намного сильнее“, – подумал я.
Словно прочитав мои мысли, Аня произнесла:
– Твои силы растут, Орион. Ты многое познал с тех пор, как Золотой впервые послал тебя охотиться за Ахриманом. Ты становишься одним из нас.
– Так вас можно убить? – взорвался я.
Ей стал понятен мой испуг.
– Убить можно любого, Орион. Например, разрушить весь континуум и погубить все, что он в себя включает.
– Тогда нам нигде не найти покоя? Не найти времени, где можно жить и любить, как обычные люди?
– Нет, мой дорогой. Даже обычным смертным подобное счастье достается лишь изредка. Самое светлое – и теперь можно на это надеяться – то, что мы будем вместе встречать радости и горести жизни, пойдем рядом через все времена и вселенные.
Я вновь обнял ее, ощутив при этом не просто удовлетворение – высшее блаженство. Какое счастье – быть вместе… Все равно – где и когда, ничего другого мне просто не нужно.
Вместе с Аней мы вышли из древнего храма и окунулись в тепло солнечного сияния зарождающегося дня. Вокруг пышно цвел сад: повсюду зеленели кусты и деревья, ветви которых сгибались под тяжестью сочных плодов.
Мы медленно шли вдоль берега могучего Нила, который величаво нес свои воды через века и тысячелетия.
