Дарий и Обер, да и Тангейзер тоже, исполняли в этой сцене роли статистов.
— А что плохого я сказала о ней? — пожала плечами Маркасса. — Из древнего рода. Красивая. Не какая-то замухрышка, которая только-только окончила школу и едва упросила родителей отпустить ее на недельку на море. Якобы с подружкой. А поехала я одна. В поисках счастья… — Маркасса горько усмехнулась. — Правда, все-таки нашла, — она кивнула на сына.
— Так что же это выходит?… — пролепетал Тангейзер. — Выходит, у нас с Энни один отец?!
— Да, сынок, вы с этой милой девушкой довольно близкие родственники. Поэтому оставь свои намерения… Ну, сам понимаешь, о чем я…
Тангейзер с размаху плюхнулся в траву и с ошалелым видом стиснул руками щеки. А Маркасса вновь перевела взгляд на растерянную Эннабел и строго произнесла:
— Надеюсь, у тебя хватит сообразительности не говорить об этом ни отцу, ни матери. Думаю, родовитой Изандорре Тронколен-Дикинсон это не очень понравится…
— Не надо… так о маме… прошу вас! — из глаз Эннабел полились слезы, и она, развернувшись, бросилась к танку.
— Да я вроде ничего такого… — вновь пожала плечами Маркасса. — Ни словечка…
— Сестра… — пробормотал Тангейзер, качая головой, словно разминая затекшую шею. — Вот это новость так новость…
— Да уж, стрелять-попадать, — с плохо скрытой радостью сказал Дарий. — Могу тебя только поздравить.
— Интересная все-таки штука жизнь, — почти тихо изрек Обер и направился к танку.
Но тот предупредил:
— Не надо заходить, Эннабел переодевается.
Уир остановился, и в этот момент недалеко от берега раздался громкий всплеск. Все повернулись туда, и Спиноза вопросил:
— А кто утверждал, что тут никто не водится?
В воде барахталось что-то крупное. Дарий первым подошел поближе, подумав об оставленных в бронеходе скорострелах. Но тут же утешил себя мыслью о том, что Спиноза в случае чего не промахнется. Эта мысль была уже запоздалой, потому что стало понятно — по пояс в воде стоит человек в синеватом свитере, с сумкой на плече и, кажется, безоружный. Это был мужчина лет тридцати, довольно высокий, с точеным лицом… или и не мужчина, а одно из тех отражений живых, что, предположительно, посмертно существуют здесь, в Авалоне. Ошарашенным своим видом мужчина очень напоминал Тангейзера, только был промокшим насквозь — кажется, пребывание в водах озера не входило в его планы. Но ошарашенность почти сразу исчезла с его лица. Незнакомец оглядел пейзаж с вкраплениями красавцев-домов и розовой глыбы танка серии «Мамонт», потом цепким взглядом прощупал фигуру каждого из стоящих на берегу и просто просиял, узрев Уира Обера. Придерживая левой рукой ремень сумки, а правой разгребая воду, мужчина направился к берегу. Вскоре стало видно, что на нем джинсы в тон свитеру, тоже, разумеется, мокрые, и серые туфли, которые на некоторых планетах называют ходунцами.
— Здравствуйте, — осторожно поздоровался Дарий. — В Авалоне становится людно. Или вы местный?
— Эта территория называется Авалон? — Незнакомец провел рукой по лицу, вытирая воду, и извлек из кармана жетон. — Нет, я с планеты Селеби. Следователь Динтинского окружного управления полиции посткапитан Шерлок Тумберг.
— Ага, — сказал Дарий, обернулся к Оберу и выразительно посмотрел на него. — А полиция-то не дремлет.
Маркасса и поднявшийся из травы Тангейзер уже стояли за спиной у Силвы, а Уир Обер не сдвинулся с места.
— Здесь знают о такой планете? — спросил Тумберг.
— Вероятно, — ответил Дарий. — Видите ли, постоянно проживает в этом месте только один… м-м… сапиенс, он сейчас отсутствует, а мы все с разных планет. Кстати, имя у вас самое подходящее для следователя…
Тумберг посмотрел на его и Тангейзера казенные синие трусы, сопоставил их с танком, понимающе кивнул и констатировал:
— Военные. Что ж, это делает честь нашим вооруженным силам. Вы сумели сюда пробраться. И танк солидный, впервые такой вижу. А имя у меня действительно в тему. Родители позаботились. Точнее, отец.
Он перевел взгляд на Маркассу. Лицо его по-прежнему выражало глубочайшее удовлетворение, а если что-то Тумберга и удивляло, то он умело это скрывал. Все-таки не первый год работал в полиции.
— Я с Яблочка, — не дожидаясь вопроса, сказала пандигийка. — Маркасса Диони, гражданское лицо, нахожусь в отпуске, прилетела к сыну, — она показала на Тангейзера. — С ним же и сюда приехала, на этом вот замечательном танке.
Маркасса тоже не вчера родилась и знала, что полицейским нужно все объяснять кратко и точно. И без крайней необходимости не врать. Тем более следователю окружного управления, пусть и не гесперидийского, а динтинского.
— А неплохое местечко для тех, у кого проблемы с законом, — заметил Шерлок, пытаясь мокрым рукавом вытереть мокрую же шею. — Если все здесь прошерстить, можно будет закрыть немало дел, так мне думается. Надеюсь, у вас, госпожа Диони, с документами все в порядке.
Маркасса молча достала из кармана карточку личности и протянула следователю. Тумберг изучил документ и вернул пандигийке.
— Вопросов нет. — Он обвел взглядом танкистов: — Военных проверять не имею права…
— Номер вот он, — Дарий ткнул пальцем в висящий у него на шее армейский медальон и показал на такой же у Тангейзера. — Хотя номер вам ничего не скажет. Тут, в Авалоне, связь не работает, но потом можете выйти на наше командование. Пока поверьте на слово, что танк мы не угнали. Выполняем задание, связанное с постоянно проживающим здесь сапиенсом, Хорригором его зовут. Скоро он должен быть, познакомитесь. Мы тут купаться собирались. Как водичка, ничего?
— Нормальная…Правда, я такого не ожидал… — Тумберг провел руками по мокрому свитеру. — У меня нет оснований считать, что танк вы угнали, и вопросов к вам тоже нет. А вот к постоянно проживающему будут. — Тумберг наконец с особым удовольствием взглянул на все так же неподвижно стоящего пандигия: — А вы, господин Обер, личку можете не показывать, я и без нее вижу, что это именно вы. Очень много вашей персоной занимался в последнее время. И к вам у меня вопросов немало. Судя по всему, способности у вас незаурядные: и сквозь борт дальнолета проходить умеете, и казино оставить с носом можете… Только не говорите, что не будете отвечать без адвоката. Это не официальный допрос, я просто хочу все выяснить для себя. Улизнули, значит, в подпространство?
Обер сдержанно кивнул, и следователь не удержался от довольной улыбки:
— Я рад, что не ошибся в расчетах и решил на свой страх и риск сунуться сюда. Вижу, тут очень даже неплохо.
