– Тогда не знаю. – Джейсон развел руками.
– Вот и мы не знаем. И хотим понять. Профессор, у вас есть предположения?
– Я не думал об этом, коллега.
– Сомневаюсь, – сказал Алекс. – Если бы вы не думали об этом, то жили бы сейчас в родном Хайкоу, на Земле.
– Сомневаться – ваше право, офицер, но я говорю искренне. Мне было достаточно страха перед перспективой невольно стать модификантом. На Форпосте, как видите, мне это не грозит. Придется вам разбираться самим.
– Командир, разрешите... – сказал Грайс и обернулся к сестре. – Ангела, ты знала обо всем этом?
– О модификантах? Знала половину, не больше. Все о модификантах знало только руководство корпорации «Манитек», а конкретно – Ганс Штейнбок. Мне он рассказал только то, что было официально изложено в конкурсной заявке ШНЦ. О «генетической модификации», о коррекции нервной системы и физических параметров. Во все остальное он посвящал только тех, кто работал во внутреннем блоке. После перевода проекта на частное финансирование я стала руководителем «белой» команды, занималась легальными исследованиями. Прозревать я начала совсем недавно, после появления у нас в лаборатории человека с Дао, который знал некоторые детали Шанхайского проекта... те, о которых говорили тот ученый и агент земной разведки на Дао. Человек случайно услышал их разговор, и «драконы» едва не затравили его, как зайца.
– Занятное совпадение, – сказал Ли.
– Но твой Ганс давно знал все подробности Шанхайского проекта, – констатировал Вальтер. – Откуда, если заговорщики, не считая того уникума-ученого, даже на самом низшем уровне практически неподкупны, не поддаются шантажу, не реагируют на специальные химические методы допроса и не ломаются под пытками?
– Какие интересные детали! – заинтересовался Чу. – А можно подробнее и под запись? Кто пытал, кого и когда? Даты, имена, адреса.
– Обойдешься, – вставая, сказал Алекс. – Думаю, в случае с Гансом Штейнбоком все обстоит действительно так, как любит Джейсон, – просто. Доктор получил сведения о модификантах от самих китайцев. Либо купил, либо украл. В отличие от государственных шпионов, частные не имеют лимита средств на подкуп агентуры и не связаны клятвой соблюдать закон. Но хочу вернуть вас, граждане, к нашим баранам. Как распорядился крадеными данными Штейнбок, вопрос десятый. Сейчас главное – разобраться с шанхайским вопросом.
– Боюсь, придется разбираться в комплексе, – неуверенно сказала Анжела.
– Вот как? – Алекс поднял на нее испытующий взгляд. – Почему?
– Потому что Штейнбок добился определенных успехов. – Анжела перевела виноватый взгляд на Грайса. – Я не говорила даже тебе, Вальтер, потому что боялась. Не знаю точно, что Ганс делал с пленными модификантами, но... Ведь нашей первой темой была разработка универсальных машин-первопроходцев для работы в условиях враждебной среды. Думаю, Ганс попытался каким-то образом совместить наши разработки с Шанхайским проектом.
– Киборгов решил наделать? – Чу насмешливо взглянул на Анжелу. – Вы серьезно?
– Да. – Анжела ответила Джейсону странным долгим взглядом. – Для конспирации он оставил этому проекту старое название – по фамилии главного конструктора машин-первопроходцев – «Хартманн».
– Вот так поворот, – озадачился Алекс. – И насколько велики оказались в реальности успехи Штейнбока? Помнится, проект Европейской Академии с этими «первопроходцами» прикрыли в связи с отсутствием результатов, не так ли?
– Формулировка была «в связи с бесперспективностью», – исправил профессор Ли. – Заявление подал сам Штейнбок, в то время – главный администратор проекта.
– Но это была уловка, чтобы перевести лабораторию на полулегальное положение, так, Анжела?
– Да. На самом деле машины были почти готовы. Но им не хватало интуиции, воображения, ассоциативного мышления. В общем, человеческого разума. Ведь для исследования новых миров в первую очередь требуется мыслить нестандартно, а уж потом решать триллион задач в секунду.
– И «доктор Зло» решил воплотить в жизнь старинную мечту военных ученых о киборгах. – Алекс усмехнулся. – Но почему модификанты? Почему не обычные люди? Потому что они видят в темноте?
– А еще потому что они выдерживают трехкратные психоэмоциональные перегрузки, обладают большой силой, хорошей реакцией и, главное, их тела способны быстро регенерировать. В теле модификанта «Хартманн» окончательно «приживается» за пять-шесть суток. А ведь речь идет не только о вживлении в черепную коробку микрочипа. Человека, то есть модификанта, почти «потрошат» и «насаживают» на новый усиленный скелет. Представляете, какой кошмар?! Нормальные люди не могут выжить после такого. Даже из модификантов наверняка выживает не больше половины. Именно это заставило меня плюнуть на страх и убежать от Ганса.
– Совсем плохо дело. И много таких киборгов у Штейнбока?
– Не знаю. – Анжела виновато улыбнулась. – Все это я только слышала от персонала «внутренних» лабораторий, увидеть мне ничего не удалось.
– Один есть точно, – негромко сказал Вакидзаси.
– Да, наверное, – не совсем поняв, на что намекает японец, Воротов кивнул. – Но все-таки сейчас важнее понять другое – что делать с «откровением» профессора Ли?
– Это бомба, – заметил Джейсон.
– Еще какая, – согласился Воротов. – Что дальше?
– Два варианта. – Чу придал лицу глубокомысленное выражение. – Или взрываем, или нет. Я бы взорвал.
– Вальтер, Анжела, есть мнения?
– Я «за», хотя это будет стоить нам с тобой карьеры, – сказал Грайс. – Ангела, думаю, не возражает. Она уже на улице, и терять ей нечего.
– Вакидзаси?
– Нам позволяют делать то, что кажется единственно верным. Это обман, но лучше сделать.
– Опять вы заговорили стихами, офицер. – Алекс поморщился. – Поконкретнее нельзя?
– Если мы нашли эту бомбу, значит, должны ее взорвать, – вмешался Вальтер. – Какой тут обман, Вакидзаси? О чем ты говоришь?
– Это очевидно. – Вакидзаси скосил глаза на полицейского. – Бомба взорвется независимо от наших усилий. Пришло время. Профессор Ли знает, о чем я говорю.
– Вы ошибаетесь, коллега, я всего лишь бывший эксперт...
– И Анжела знает, – перебил его Вакидзаси. – И тот, кто за нами следит, тоже знает. Не сделаем мы, сделает он. Лучше – мы.
17. Земля, 24 декабря 2196 г.
Гипернет не в полной мере отражал трагизм ситуации. В сравнении с виртуальностью планет он был все-таки не таким всемогущим, но и его возможностей оказалось достаточно, чтобы донести до зрителей весь ужас стремительно развивающейся катастрофы.
После того как материалы по делу о Шанхайском заговоре были переданы в Совет Земной Федерации, а оттуда информация попала во все заинтересованные службы, а также в киберсферу, поднялась шумиха, на фоне которой рев любого урагана мог считаться интимным шепотком. То, что некие силы готовят государственный переворот, произвело впечатление большей частью на Совет, а вот характер этих сил и подробности их физиологических особенностей стали бомбой для большинства «обычных» обывателей. «Ночные» на вопли традиционной общественности отреагировали вяло, сохраняя завидную выдержку и спокойствие, и, налетев на такой «ветролом», буря на какое-то время почти улеглась. Воротов даже наивно понадеялся, что все обойдется миром, но тишина оказалась обманчивой.
