-- Давай без рекламы, -- попросил я. -- Нам твой тулуп не таскать, и начхать на все заплатки, даже если они шиты золотыми нитками.
-- Ну не скажи, -- улыбнулся Михей. -- Коль вещь хороша -- чего ж ее не похвалить? Пока вы по деревне бегали меня мысли умные обеспокоили. Вот возьму я два сапога, один левый, другой правый, оба из разных пар, а два непарных у вас останутся. А зачем? Куды их девать станете? Таскать тяжело, выбрасывать жалко и начнете меня недобрым словом поминать.
-- За это не переживай и без сапог повод помянуть найдем, -- заверил Евсей.
-- Об чем и речь! -- Неизвестно чему обрадовался Михей. -- А потому, что б вас от лишней мороки избавить, давайте уж махнет тулупчик на четыре сапога.
-- Да это грабеж! -- Заблажил Антоха и даже всегда спокойный кузнец Сорока не сдержался:
-- Тебя может, не мысли умные обеспокоили, а солнышко голову напекло?
-- Может и солнышко, -- охотно согласился Михей. -- Да меньше чем за четыре сапога не отдам.
-- Погоди, -- вмешался Кондрат Силыч, -- договаривались же за два.
-- Так то до обеда было, а сейчас уже вечер на носу. Думайте хлопцы, к ночи подорожать может.
-- Ты что ж, борода нечесаная! Думаешь, мы другого тулупа в деревне не найдем! -- Вылез на передний план Федька. -- Пошли братва, сдается мне есть в Мишуках тулупы и получше.
Но и это заявление не смутило Михея. Почесав бороду, он спокойно ответил:
-- Куда им деваться, есть, конечно. Да за чужой тулуп брательник колес вам не даст, а ежели вы и их на стороне сыщите, зять лодку на них не поменяет. А других лодок нынче в Мишуках нет, и не скоро будут. Караван давеча в Волынь ушел. Вот такое ваше счастье, что меня сердобольного встретили.
-- Ну и стервец ты старче! -- Выдохнул я.
-- Есть немного, -- согласился мужик и лукаво улыбаясь, поинтересовался: -- Ну, так что, берете тулупчик?
Я поломался пару минут, для вида, что б уж совсем не терять лицо, а затем согласился. Обмен прошел без сучка и задоринки, молча, в нервозно-повышенном состоянии, словно не вещами менялись, а шпионами на государственной границе. Михей уложил на траву тулуп, отошел. Антоха, скрепя зубами, поставил рядом две пары сапог. Помолчали. И разошлись. Тулуп пошел с нами, сапоги остались с Михеем. Прощаться не стали. Настрой не тот.
Когда мы в очередной раз проходили мимо церкви, из кустов расстался тяжелый выразительный вздох, но наружу никто не вылез. Мы внутрь тоже не полезли. Вздох, даже самый язвительный, еще не повод для драки. Упились ребята, с кем не бывает. Это за чаем сокровенные мечты в слова превращаются, а уж после жбана медовухи -- в действие. Мне ли после ночи в Гришуках местную молодежь осуждать.
Михеевский брат, пройдоха и плотник по совместительству, разгуливал по ограде в огромных черных трусах. Загорал наверно. При виде тулупчика кисло улыбнулся и выкатил из сарая четыре колеса.
Остался последний рывок. Но окованные железом колеса -- не тулуп, тащить тяжело и неудобно. К дому Михеевского зятя добрались на закате. Солнышко помахало ручкой и неспешно покатилось за горизонт.
Зятек, мать его за ногу, не придумал ничего лучше, как всучить нам новую, только что смоленую лодку. Это конечно хорошо. Новая и стоит дороже и вид у нее презентабельней, но нам же не барышень катать, а всего лишь на другой берег переправиться, а ее ж еще до реки дотащить надо...
Как я не усердствовал, косоглазый лодочник наотрез отказался менять колеса на старую посудину, что болталась на реке. На плоском лице никаких эмоций, сказал, как отрезал:
-- Разве я могу хорошим людям старую лодку дать. Берите эту. Не нравиться -- тащите колеса назад.
Ага, сейчас. Разбежались.
-- Чтоб у твоей тещи, зять кривой был. -- Пожелал хозяину на прощание Кондрат Силыч.
Ох, и тяжела же лодочка оказалась. Как не приноравливались -- и за борта, и под днище, и на плечах, а больше тридцати шагов за раз пройти не могли. От натуги в глазах темнеет, ноги предательски в коленях подгибаются. Бедному Азаму два раза пальцы прищемили. Федьке веслом по уху прилетело. А улице конца края не видно.
До церкви добрались уже в густых сумерках. Последние метры лодку волокли на плечах днищем к верху. У знакомых кустов решили перекурить. Опустили свою ношу на землю, не особенно аккуратно, так, лишь бы не развалилась и рухнули в траву. До желанной реки оставалось всего нечего -- два перехода. Сил, правда, никаких, даже Ванька с Васькой взопрели. Лежим, мизинцем шевельнуть лень.
-- Пахан, может до утра это дело отложим, сдохнем же, не допрем. -- Заскулил Антоха.
-- Ничего, сейчас мы ее на себе катаем, потом она нас будет, -- ответил я.
Лежащий рядом Евсей зло буркнул:
-- Пока до этого дойдет -- руки длиннее ног станут.
-- Ну, чего разнылись, -- урезонил всех Кондрат Силыч, -- лодка ног не имеет, сама топать не может. Если только ты Евсей наколдуешь, бабка-то у тебя ведьма знатная, может, и тебе по наследству чего перепало.
-- Да откуда, -- отмахнулся Фраер. -- С этим родиться надо.
-- А ты попробуй, -- пристал Антоха, но Евсей лишь зло фыркнул:
-- Дурак ты, а еще пастух! Я ж заклятий не знаю.
-- Все равно попробуй! -- Настаивал Антоха.
-- Да как я тебе попробую! -- Разозлился Евсей. -- Так что ли, -- Фраер поднялся, вразвалочку подошел к перевернутой кверху дном лодке и со всей дури пнул по корме: -- Ползи к берегу тазик смоленый!
Лодка дрогнула и послушно поползла в нужную сторону. Чего тут сказать -- рты раззявили все, а больше всех Евсей.
-- Это она чего?!!!
-- А говорил, не умеешь, -- глотая слюну, прошептал Антоха.
-- Ты что, гад, раньше колдонуть не мог! -- Набросился на Евсея Подельник. -- Перли в такую даль, надрывались!
-- Да я... Да она...
-- Сволочь ты Фраер! -- Поддержал Федьку кузнец Сорока.
Пока кореша перепирались, лодка отползла метров на десять. Мы, затаив дыхание, тронулись следом. Первым семенил Васька, на могучем плече весла и тут его осенило:
-- Евсеюшка! А наколдуй, чтоб и весла сами топали!
-- Да как?
-- Как лодку.
-- Ну... я попробую.
Фраер сосредоточился, глубоко вдохнул и зарядил Ваське звучного пенделя.
-- А ну бегом, вслед за лодкой!
-- Ты чего?!!! -- Заорал Васька оглаживая ушибленное место.
-- Колдую, как с лодкой... Наверно пнул слабо, погоди сейчас еще попробую.
-- Не надо! -- Отказался Васька. -- Сам дотащу.
Если с веслами вышла промашка, то на лодку чары Евсея действовали безотказно. Медленно, без всякой помощи, оставляя в земле глубокую борозду, она метр за метром продвигалась к берегу. Я в полном смятении. Первый раз в жизни видел живое колдовство и сотворившего его колдуна.
