помогать тянуть и направлять всё это дальше. Друг за другом, раз за разом. Я не знаю, откуда, но уже понимал, где они должны завершиться, замкнуться.
Вечные потоки были подобием тех же меридиан, однако, насколько мне известно, они позволяли проходить Ци вообще по всему телу. Благодаря этому последователи потом могли начать летать, использовать масштабные разрушительные техники, а их тело становилось крепче и прочнее, выдерживая то, что обычного порежет на ремни.
И когда мне откроются эти грани… что ж, надеюсь, шрамов станет поменьше.
Я поглядывал и на поток, в котором вновь танцевали предназначения, зацикленные картинки тех, кто стал по истине великими. Но на этот раз я не нырял в поток, не видел никакого смысла, так как всё моё сознание было занято вечными внутренними потоками — всё должно было быть идеально. Благодаря Люнь я знал, как выглядело это «идеально», и пытался не накосячить.
Наверное, единственный раз, когда я так был сосредоточен — это когда пытался сдать на права.
Понемногу, по чуть-чуть, но я наблюдал за тем, как мои потоки продвигаются миллиметр за миллиметром. Это может показаться очень медленно, но для любого последователя это скорость просто за гранью реальности. Обычно этот миллиметр уходил людей за сутки и то, это считалось ещё очень даже быстро.
Поэтому моей радости не было предела, хотя концентрацию я не терял вплоть до того момент, пока вечные потоки не дошли до своего закономерного конца и…
Первая ступень завершилась.
Аллилуйя…
Я не знал, как описать своё состояние, но, наверное, больше радости я чувствовал облегчение. Облегчение, что всё закончилось. Энергия до сих пор бурлила внутри меня, и бурлила достаточно сильно, чтобы всё оставить просто так, но я позволил себе всё же открыть глаза, чтобы поделиться хорошей новостью.
Правда, когда я открыл глаза, на улице уже была ночь.
То, что заняло в прошлый раз у меня буквально час другой, сейчас продлилось больше…
— Целые сутки, — улыбнулась Люнь, вспорхнув передо мной. — Усидчивость в камере тебе пошла на пользу.
Я хотел было ответить, в горле першило так, что пришлось сначала попить. Возможно, это и к лучшему, так как ответить хотелось резко на это. Я понимаю, что Люнь не хотело меня обидеть, но её слова про сраную камеру звучали как издёвка. Правда и попить оказалось непростой задачей — меня колотило как от мороза, и с крышкой фляги я справился далеко не сразу.
Я вообще чувствовал себя странно, как-то натянуто, раздражённо, и когда открывал крышку, едва со злости не выкинул флягу в реку.
Вот она, побочка…
— Сутки? — наконец прочистил я горло. — В смысле несколько часов или…
— Ты сидишь со вчерашнего дня, — и видя моё изумление, она рассмеялась. — Ты сел вчера днём, Юнксу. Время летит за медитацией незаметно, верно?
— Слишком быстро.
— А у некоторых это занимает месяцы.
— Хреново.
Я огляделся.
Берег, откуда я запрыгнул на камень, уже погрузился в неприглядный мрак, где изредка виднелись лунные лучи, которые пробивались в те редкие щели между крон деревьев. Зато река будто светила сама. Лунный свет, что падал на неё, будто подсвечивал воду изнутри, что выглядело довольно фантастично. Плюс светлячки, которые скопом летали на ней. Правда…
Я и опустил взгляд и поморщился: передо мной лежало несколько рыбин, которые ещё не успел завонять.
— Фу, млять, что что за дерьмо?!
Так, спокойно, спокойно, чего это я блин? Рыба как рыба, самая обычная, всё с ней нормально. Скорее не нормально сейчас было у меня с головой, и всё это прорывалось из каждой щели в каждой реакции, как бы я не держал себя в руках.
— Зу-Зу принёс покушать, — пояснила Люнь.
— Он ещё охотится?
— Сейчас спит. Он ведь так же пытается подняться по уровням, что и ты. Здесь для него огромные просторы и возможности.
Я сбросил рыбу обратно в воду — сырой есть её не хотелось, а выходить на берег и готовить ночью… ну как-то опасно, как по мне. Там же нихрена не видно. Вместо этого я достал из сумки все свои заготовки и ими перекусил.
— Будешь дальше медитировать?
— Пока не истрачу все ядра, — ответил я. — Хочу встретить людей уже полностью готовый к любым неожиданностям.
— Понятно… — вздохнула Люнь. — Тогда я буду караулить тебя так.
Я не ответил, поспешил запрыгнуть обратно в медитацию, чтобы спасти от какой-то чрезмерной раздражительности, злости и желании разнести всё, что мне здесь не нравится, Люнь. Я знаю, что она поймёт, если я сорвусь, но лишний раз больно и обидно ей делать я не хотел.
Блин, да меня даже швы на одежде раздражали! Возникало ощущение, что эти ядра перегружали нервную систему…
Хотя учитывая приступы, когда я срывался по всему подряд, это было совсем неудивительно.
Я вернулся обратно в свою медитацию к своему внутреннему миру, к своему творению. Тонкие, прозрачные, казалось, готовые рассеяться от любого неосторожного чиха, но это были мои вечные потоки, если не идеальные, то очень близкие к этому. Особенно гордость брала за то, что я сам их сделал.
Блин, удовлетворение, как если бы в качалке банки накачал, серьёзно.
Глава 129
Следом за Вечными потоками следовала стадия Внутреннего мира.
Я, уже наученный тем, что лучше заранее знать, через что придётся продираться, примерно знал, что нужно делать. Вообще внутренний мир — это всё то, что было внутри меня. Можно сказать, что это и есть то самое пустое пространство, в котором были протянуты меридианы, раскалялось ядро, наполнялся сосуд и текли вечные потоки и был им.
Однако если до этого мой внутренний мир был просто пустым пространством во тьме, то теперь на стадии Внутренний мир (тавтология вошла в чат) я должен был придать ему форму. То есть не просто чёрная пустота, а какое-нибудь место. У кого-то это был замок, у кого-то дом, у кого-то поле, гора, пещера, озера и так далее. Воображаемый мирок, иначе говоря.
Я бы называл это визуализацией внутреннего пространства, которое было внутри нас.
И в какой-то степени все стадии до этого служили ступеньками к тому, чтобы создать этот внутренний мир, в который, если верить книгам, ты сможешь погружаться. Без сосуда, вечных потоков ядра, да и тех же меридианов ты бы просто не смог отстроить внутренний мирок. Это как сначала строят дорогу, привозят материалы и так далее, а уже потом строят дома. И нужен он был для того, чтобы выдерживать огромные нагрузки, что-то типа каркаса.
Вот и я занялся строительством своего внутреннего мира, благо материалов хватало с избытком. На этой стадии было аж четырнадцать ступеней, что было больше, чем в любой другой стадии, которую я
