Ознакомительная версия.
Первым делом Президент устроил публичную головомойку тем, кто в его отсутствие настаивал на ядерном ударе по оккупированному инопланетным врагом Староболотинску.
– В городе находится огромное количество выжившего населения! – поведал Президент всему миру. – Они прячутся по щелям, мерзнут, голодают и при этом не перестают надеяться на нашу помощь. И чем же вы собираетесь им помочь? Ядерной боеголовкой?.. Я думаю, что всем нам за такие мысли должно быть стыдно! Проблема действительно не из легких. Наши враги могучи, но они далеко не бессмертны. Я сам видел, как их убивали обыкновенные люди, такие, как вы и я! Так что будем искать наиболее оптимальное решение для выхода из кризиса.
– У вас уже есть на этот счет какие-нибудь идеи? – раздался вопрос из зала.
– Да, есть! Они основаны на новейших технологиях и будут реализованы в самое ближайшее время, – ответил Президент, ограничившись этим расплывчатым ответом.
Дальнейшие репортажи рассказывали об усилении активности военных по всей планете и о железнодорожных составах, стягивающихся к зоне чрезвычайного положения.
Однако какого-либо беспокойства в стане врага замечено не было: либо он настолько верил в свою непобедимость, что совершенно не интересовался происками землян, либо тоже запланировал нечто грандиозное и просто не хотел размениваться по мелочам, отвлекаясь на обычные вылазки. Но в любом случае пренебрегать конспирацией Верховный Главнокомандующий никому не позволил, и как репортеры ни старались, сверх того, что Президент заявил на первой пресс-конференции, они у него так ничего и не выведали.
– Что бы такое ценное потребовать у тебя за эту услугу… – Мигель в задумчивости поднял глаза к потолку бомбоубежища, выискивая в уме ответ на абсолютно непонятную Мефодию загадку. Последняя услуга, которую помнил за ним акселерат, была переданная за обедом соль, но раньше мастер платы за подобные мелочи не взимал. – И взять-то с вас, уважаемая жертва акселерации, нечего, вот ведь незадача… Может, еще один портрет тебе заказать? В полный рост и при регалиях.
– Поясните, пожалуйста, уважаемый носитель двенадцати дисциплинарных регалий, за что это я должен увековечить вас в акварелях? – хмыкнул Мефодий, несмотря на подавленное настроение, нашедший в себе силы воздать мастеру ответным сарказмом.
Впрочем, Мигель испытывать его терпение не стал и, поманив в общее жилое помещение, молча указал в противоположный конец зала – туда, где располагалась первая партия эвакуированных членов Второй общины.
– Это я их обнаружил! – похвастался Мигель. – Пока вы там наверху наслаждались свежим воздухом, мы тоже решили зря времени не терять. Наведались на станцию метро, где окопалась Вторая община, проторили дорогу и прихватили кое-кого из желающих сменить обстановку… Я когда их увидел, чуть было мимо не прошел, но потом все-таки признал – мастера не проведешь!
До Мефодия наконец дошло, кого имеет в виду остроглазый Мигель.
В дальнем углу помещения неспешно раскладывало пожитки ничем не примечательное семейство – по-видимому, муж, жена и не то престарелая мать, не то бабушка. Вид у всех троих был измученный: как-никак они только что отмахали несколько километров по тоннелям метро, отнюдь не приспособленным для пеших прогулок. Признаться, акселерат и сам не обратил бы на это семейство внимания, если бы не Мигель.
Первой Мефодий узнал Раису, и то лишь потому, что она повернулась к нему лицом. Острый носик Раисы Николаевны торчал из-под укутывающей ее древней вязаной шали, которую, наверное, носили еще во времена первых пятилеток. Шаль и грязь на лице Раисы старили бывшую жену господина Ятаганова-младшего лет на пятнадцать, но Мефодий невольно отметил, что глаза ее – большие, карие и бездонные – все так же обворожительно прекрасны.
Некогда любительница роскошных туалетов, ныне Раиса предпочитала короткий полушубок на овчинном меху, стеганые ватные штаны и валенки, которые были великоваты даже ее сегодняшнему супругу, представительному Кириллу Петровичу Ятаганову-старшему.
Сам Кирилл Петрович, или, как он любил называть себя по аналогии с «Дубровским», Кирила Петрович, после всех злоключений, что пережили они с женой за последние месяцы, из прежней своей представительности сохранил лишь высокий рост, да и то только потому, что рост взрослого человека – величина практически неизменная. От былой упитанности и подчеркнутой холености делового человека у Кирилла не осталось и следа. Нечесаные космы, торчащие наружу из-под драной кроличьей шапки; дубленка, когда-то благородная, а теперь заляпанная грязными пятнами всех оттенков; утепленные охотничьи штаны, разодранные на коленях и грубо заштопанные суровыми нитками; одного размера с Раисиными неаккуратно обрезанные валенки… Таким являлся сегодня облик бывшего владельца четырех магазинов.
Пока жена отогревала замерзшие пальцы над тусклым пламенем керосинки, Кирилл развязывал баул с вещами и расстилал на полу принесенный с собой матрас. Движения рук Кирилла были резкими и раздраженными, будто он сейчас не распаковывал вещи, а увлеченно играл с невидимым противником в настольный хоккей и при этом проигрывал.
Сидевшая чуть поодаль от них щуплая старушка с кудрявой собачкой на руках родственных связей с четой Ятагановых не имела, но пришла в Первую общину наверняка вместе с ними. Старушку Мефодий опознал сразу, поскольку тяжкие скитания по холодным подземельям ее совершенно не изменили. Пелагея Прокловна, она же агент Пелагея в среде высших землян и просто Прокловна для остальных знакомых, выглядела на удивление бодро и, кажется, нисколько не мерзла в своем платочке, ватнике и спортивном трико. Из вещей при ней имелся один безразмерный рюкзак с притороченным сверху матрасом, за которым при желании могли спрятаться три подобных Прокловне миниатюрных бабули. Похоже, что изнурительный марш-бросок по пересеченной местности утомил Прокловну не больше, чем прогулка по магазинам. Оно и понятно – в пору лекарственного травосбора, собирая свои гербарии, целительница-старушка отмеривала в пригородных лесах дистанции куда длиннее.
Прокловна склонилась над своим фокстерьером Тузиком и что-то тихонько шептала в его мохнатое ухо, очевидно, успокаивала взволнованную переменой обстановки собачонку. Тузик нервно ерзал у нее на коленях, жалобно поскуливал и с рук хозяйки отказывался слезать категорически.
Мефодий немного понаблюдал издалека за этой необычной троицей, после чего решился-таки приблизиться.
Прокловна заметила его первой, всплеснула руками, выпустила Тузика и кинулась навстречу, едва не перекувыркнувшись через стоявший у нее под ногами рюкзак.
Ознакомительная версия.
