Сказание о Просперо не просто о войне. Мы знаем это. Прежде всего, это доказательство верности и отваги Шестого легиона Астартес. Это история о долге, исполненном без колебаний и вопросов. Всеотец приказал Стае выполнить задачу, и она ее выполнила. Никто из услышавших это сказание да не усомнится в верности Влка Фенрика.
Но это сказание также и плач. Атака Просперо была печальной необходимостью, о которой сожалели все. Она не принесла ни радости, ни славы. Наказание братского легиона, даже если все прошло столь успешно, трудно принять. Это всегда будет ношей Волков Шестого легиона Астартес, ибо будучи избранными охотниками Всеотца, они вынуждены нести бремя куда более тяжкое, нежели другие легионы. Я не стыжусь признать, что это сказание о печали и скорби. Это сказание мы бы с радостью позабыли, желая, чтобы всего этого никогда не случалось.
Просперо горел. Когда Волки Фенриса обрушились на него, тот ярко полыхнул, а затем утонул во тьме. Братство Тизки в совершенстве владело искусством войны и многими тайными познаниями, но оно не выстояло против резни. Кровавой была сеча, дикой и безжалостной. Лишь один исход мог быть у нее. Никто не выстоит против Волков, даже Алый Король со своими Тысячью Сынами.
Итог нам известен. Мы знаем, чем все окончилось. Побежденный Магнус бежал вместе с остатками некогда грозного войска, чем лишь доказал глубину своих познаний в некромантии. Только благодаря самой темной магии ему удалось выбраться с поля боя живым.
Но часть этого сказания вам неизвестна. Моя часть. Я расскажу ее лишь единожды. Здесь и сейчас.
Отовсюду доносился бой барабанов — антимузыка начала операции. Мне выдали доспехи, доспехи трэллов, которые следовало носить под шкурой и поверх кожаного одеяния, ставшего моей повседневной одеждой. Я был вооружен секирой и имел устройство смещающего поля и, кроме того, мне выдали вычурный укороченный лазпистолет. Думаю, его взяли из оружейниума ярла Огвая. Оружие было древним, но в отличном состоянии. Чтобы содержать его в чистоте и рабочем состоянии, оружие разбирали и собирали множество раз. В какой-то момент существования лазпистолета, которое определенно было длиннее моей жизни, его рукоять сняли и заменили новой, из яблони, на которой золотой нитью был выложен символ Ура. Оружие некогда принадлежало офицеру Оборонительных Сил великого, но обреченного на гибель города-проекта. Его для меня выбрал Аун Хельвинтр, грозный рунический жрец, памятуя сказание о моей минувшей жизни и связи с рабочими общинами Ура.
— Ур был одним из значительных и достойных уважения проектов по созданию лучшего будущего для человечества, — сказал мне Хельвинтр, протягивая оружие. — Он провалился, как и многие до него, но дух его был велик, а цель — безупречна. Я вручаю тебе этот пистолет, дабы он напоминал тебе об этом духе. То, что мы свершим сегодня, будет кровавым деянием, но сделаем мы это с той же целью. Объединение. Спасение. Лучшее будущее для людей.
С этими словами я поспорить не мог. Старания и кровь, тяжести и невзгоды — это была цена, достойная лучшего будущего. Битва за идеалы никогда не давалась легко, будь итогом возведение одного города-мечты или же разрушение другого.
Единственное, в чем я сомневался, и я признаюсь, что сомнение таилось в моем сердце, так это в том, значил ли Ур для меня хоть чем-то. Я прожил жизнь, полагая, что значил. Я прожил жизнь, веря в целостность своей личности и воспоминаний. Теперь же я ни во что не верю. Я услышал игру на клавире. Увидел деревянную лошадку. Лицезрел, как встает солнце над Террой, и отвернулся от окна, чтобы увидеть лицо, которого не мог вспомнить. Глаза без лица. Лицо без глаз. Фигуры на старой игральной доске. Атам, словно ледяной клинок, сверкает во мраке.
Тем не менее, я взял оружие.
На палубах «Нидхёгга» кипела жизнь. Подъемники устанавливали десантные корабли на пусковые рампы. Туда-сюда носились поезда с боеприпасами. Из-за проверки двигателей огромного количества трансатмосферных челноков палуба до самых верхних уровней заполнилась густым белым дымом, походившим на летние облачка. Под светом встроенных в потолок ламп мы казались идущими по небесам богами Вышнеземья, повелителями созидания и разрушения. Мы слышали перестук молотков и клепальных машин оружейников, спешно заканчивающих ремонт. Здесь ковался вюрд.
Меня прикрепили к стае Йормунгндра Два Клинка. В нее входили также Медведь, Богобой, Эска и Хельвинтр. Волки не спускали с меня глаз, в любой миг ожидая, что я рухну на пол, закачу глаза и с идущей изо рта пеной буду молить о прощении голосом Алого Короля.
Но этого не случилось. Он молчал.
Для кары Просперо Волчий Король собрал весь Шестой легион. Полный легион, дабы наказать полный легион. Собравшийся у Тардии флот останавливался еще трижды, чтобы соединиться с остальными силами. Кроме того, чтобы усилить Влка Фенрика, Всеотец направил войска Безмолвного Сестринства и кустодиев.
Думаю, Шестой легион едва ли нуждался в усилении. Ни один Астартес в Империуме не сумел бы одолеть Волка в поединке, и мы обладали численным перевесом. Много лестных слов можно сказать о Страже Шпилей Просперо и других вспомогательных силах, но единственными достойными внимания были лишь другие Астартес, а легион Магнуса Красного был небольшим по сравнению с Влка Фенрика.
Тем не менее, в Шестом легионе царило опасение. Сила Алого Короля происходила из малефика, что и было камнем преткновения. И теперь, когда дело дошло до открытого противостояния, он покажет свои острейшие когти. Не важно, превосходили мы Тысячу Сынов в десять, сто или даже тысячу раз, магия могла уравнять наши шансы. Скрепя сердце, все командиры стай признали, что Безмолвное Сестринство может означать разницу между победой и поражением. Лишь они по воле Всеотца могли рассеять и погасить колдовство Магнуса и его сынов-последователей.
Присутствовал и страх. Он ощущался в трэллах и вспомогательных войсках. Не думаю, что Астартес могут чувствовать страх, по крайней мере тот, что знаком людям. Скорее тревогу. Но я знаю, больше всего Стая ценит истории о малефике, ибо лишь его они неспособны убить, а потому он — то единственное, что привносит в жизни Волков дрожь опаски.
Мы вырвались из имматериума прямо в малефик.
Я боялся. В моем сердце поселился страх. Я надел маску, чтобы отпугнуть его.
За время перелета от Тардии до системы назначения я успел украсить свою маску и кожаное одеяние. Эска Разбитая Губа дал мне пару общих советов, а Орсир и Эртхунг Красная Рука показали мне узелковые узоры, которые можно было использовать. Я решил сделать маску со стилизованными рогами вожака саенети, которые начинались бы у переносицы и формировали надбровные дуги. Так я хотел почтить память Улвурула Хеорота, прозванного Длинным Клыком, который спит ныне на красном снегу. Маску и кожаные одежды я выкрасил в черный цвет, а в центр лба маски добавил циркумпункт, символ-оберег. С охраняющим оком, ветвистыми рогами и искривленном в оскале ртом исходящая от нее угроза будет отгонять все, кроме самого темного малефика.
