— Ладно, хоть не противотанковой гранатой, заткнул рот, — спокойно заметил Почтальон. — А то уже надоело на землю падать.
— Вздрагивать, что ли, лучше? — жалобно опроверг его выводы Кащей. — Так и с расстройством желудка слечь недолго.
— Лучше уж в пыли кувыркаться, чем по три раза на дню баню искать, — подтвердил Сутулый выводы товарища.
Новый день, судя по его началу, обещал товарищам много интересного и они побрели в сторону периметра города, обнесённого колючей проволокой и обходя расставленные ловушки. Несмотря на примитивность, препоны оказались весьма действенны, не оставляя ни малейшего шанса на расслабление.
Глава девятнадцатая Пальто и нано-технологии
Развалины пятиэтажки насторожили. Рухнувшее здание выглядело так, как-будто здесь работали сапёры. Стоявшие вертикально железобетонные панели, в любой момент готовые рухнуть на землю, только и ждали того случая, когда попадётся хороший человек. Нехорошие, по словам Макинтоша, шастали под ними взад-вперёд, без всякого последствия, не только для жизни, но и здоровья. Желтые лучи восходящего солнца легли на серые стены, чуть скрасив однообразие погрома. Зловещая идиллия. Эта мысль родилась почти одновременно у всех, созерцающих красоты техногенного хаоса, беспощадного в своей простоте.
Из-за угла соседнего здания вывернула странная фигура. Несмотря на обыденность облика, что-то в её поведении выпадало из реалий действительности. Комбат не поверил своим глазам и посмотрев на прохожего в бинокль, растерянно произнёс:
— Мумия…
— Да их здесь много, — успокоил сталкеров Сусанин. — Они с зомби воюют, непонятно за что. Гнилые приспособились их истреблять, сами бинтуясь, кто-чем придётся, и нападая неожиданно — с тыла, или, предварительно внедряясь в их ряды. У мумий не получается под зомби косить. Они бы сошли за воблу, но — она здесь не водится.
Мумия в разодранном пальто неопределённого цвета и с красной заплатой в белый горошек куда-то, не торопясь, брела, глядя себе под ноги. Стежки белыми нитками отлично контрастировали с грязно-чёрным цветом дерюги и серыми стенами окружающих строений, внося в унылую действительность атмосферу детского праздника.
— Смотрите! — догадался Почтальон. — Пальто Бродвея, которое у него спёрли. Оно явно находится в розыске.
— Почему в неопределённом смысле? — возразил Пифагор. — Не явно, а давно. Правда, вознаграждение не обещано.
— Мумия, может быть, сама стащила его, с какого — нибудь, неуклюжего сталкера, — предположил Бармалей.
— С живого? — не понял Почтальон, с сомнением глядя на высохшую особь неопределённого пола и, с таким-же неопределённым родом деятельности.
— Ну, необязательно, — неопределённо ответил собеседник.
Мумия, зябко куталась в обноски и подняв воротник, медленно брела в сторону ближайших развалин. После африканской жары, с сухим пустынным климатом, ей явно не хватало подогрева, отчего походка тропической гостьи приобрела скованность и скомканность.
— Держи вора! — крикнул Кащей.
Мумия, несмотря на отсутствие мозгов, которые остались в отдельной банке, моментально сообразила, что это про неё и скрылась, среди груды битой бетонной крошки. Сталкеры поначалу растерялись, но Комбат быстро взял себя в руки и скомандовал:
— Сутулый! Кащей! Гранаты не кидать! Бережём боеприпас…
— Монстры-мумии, завёрнутые в льняные ткани, — задумчиво произнёс Крон. — Откуда они её берут сейчас? Неужели в зоне работает таинственный ткач или, целая текстильная фабрика?
— Да нет тут, ничего похожего, — возразил Макинтош. — И никогда не было, а мумии — непонятно, откуда берутся.
— Может быть, они у реактора высохли? — предположил Бульдозер.
— Да нет уже никакого реактора, — ответил Гриша. — Ходят слухи, что они появляются в районе свалки, а кое-кто утверждает, что из самого центра кучи, которая нагромождена посередине отходов народного хозяйства.
Наина опять, что-то шепнула Крону на ухо, после чего он сказал:
— Ясненько-понятненько!
Осторожно осмотрев развалины, в том месте, где только что скрылась прохожая, Крон вернулся с маленьким кусочком ткани.
— Висел на арматуре, — пояснил он. — Видимо, «Вобла» так торопилась, что не разбирала дороги. Льняная ткань высочайшего качества, недоступная современному производству.
— В чём подвох? — спросил Комбат, — Не вижу связи, между беглянкой и тем, в чего её замотали. Собственно, и с самой зоной отчуждения.
— Связь прямая, — пояснил Крон. — Начнём прямо с вопроса: откуда здесь мумии, завёрнутые в бинты, сотканные из льняной ткани двухсотого номера?
— Я не специалист, — ответил Комбат. — Об этом лучше «Чёрного Ткача» спросить.
— Ну, так слушай! Чем длиннее и легче волокно, тем выше его качество. В современном производстве, это соотношение обозначается номером. Лучшие волокна, произведённые в наше время, не превышают сорокового. Египетскому волокну, снятого с мумий, присвоили номер двести. Считается, что технологии утеряны.
— Да не умели они ничего, чтобы терять мастерство! — резко и безапелляционно заявил Доцент. — С чего бы это: не имея навыков, на деревянном дерьме, которое скрипит, кое-как обструганным навоем, и вдруг — такое качество! Представляю, какую они технику нашли!
— Нашли они станки, в обширном районе пирамид — куда и пришли, а это — наследство утопших атлантов, — закончил Крон.
— Теперь тумана ещё больше, чем ясности, — задумчиво пробубнил Бармалей. — Чего дед молчишь?
— Да вот, думаю поймать беглянку и лишить её утеплителя.
— Драного пальто? — удивился Бульдозер.
— Нет. Бинты снять и собственную морду обмотать. После бритья мёрзнет сильно.
— Зато теперь видно, что ты за человек! — засмеялся Почтальон.
— Ну, и где связь? — не понял Дед, начиная злиться.
— Ты что — Ходжу Насреддина не читал? — удивился Пифагор, подключившись к подколкам.
— Представь себе — нет!
— Это шедевр! В Бухаре, был такой вид наказания, как общипывание бороды — на живую. Учитывая то обстоятельство, что к мохнатости на лице восточные люди относятся трепетно, то это была, прямо скажем — казнь.
— Ну и что? — разозлился Дед.
— А то! Когда знатного вельможу общипали, до синевы замороженного цыплёнка, то все увидели, какая у него уголовно-протокольная морда.
— Да ну вас! — махнул рукой Дед, не желая вступать в полемику со скалозубами, которых хлебом не корми, но дай поглумиться над ближним своим.
— Да-да! — прочёл его мысли Почтальон. — Один, боярин, кстати, из наших, оставил свои заметки, относительно отечества и людей, живущих в нём. Он с горечью записал в своём дневнике: «Нам, русским, хлеба не надо! Мы друг друга едим и этим — сыты».
