засоряющему мозги чушью о всезнании и вседозволенности. Теперь же на дальних рубежах моего сознания зашевелилось нечто, что посеяло во мне зерно сомнения и тревоги. Было во всем этом что-то… чему я пока не мог дать ни названия, ни определения.
— Возможно, это сработает и сейчас, — продолжил Гоббс все с тем же серьезным выражением лица. — Переходи к нам. Ты даже не представляешь, насколько велики наши возможности, и что нас всех ждет в будущем.
— Это уже третий раз за день, — усмехнулся я. В голове же проклюнулось жалкая мелкая мысль, что вдруг Уиллис прав. Не на сто процентов, разумеется, и даже не наполовину. А на какие-нибудь два-три? Но я тут же себя одернул, с ужасом осознав, что начинаю мыслить, как все это Шер-сборище. — Если Шер-Один так хочет увидеть меня в своей шайке, так почему же тогда постоянно пытается меня убить?
— Ты не понимаешь… — покачал головой он. — Он тебя проверяет на прочность. Вычеркивает малые вероятности. То, что ты сейчас здесь, он тоже предвидел.
Я засмеялся. Гоббс же не терял серьезности. Спросил:
— И чего ты ржешь? Я тебе предлагаю то, чего ты не получишь никогда и нигде.
— И вот в очередной раз великий и ужасный Шер-Один готов слить в утиль одну из своих пешек, — произнес я, наигранно улыбаясь.
Гоббс нахмурился, и впервые за все время нашего диалога я понял, что он мешкает. Не понимает, что происходит.
— Что ты несешь? — наконец спросил он, и перевел взгляд мне за спину — на Жуапа, который к этому времени уже должен был подходить к заключительной фазе настройки телепортера. Беседа наша, судя по всему, затянулась.
— Тебя списали, Гоббс, — сказал я, широко и искренне улыбаясь.
В нейроинтерфейсе за две секунды до этого я зашел в раздел «Инфолинк», открыл командную строку и ввел: «Кронос, гори в аду!». Все, как завещала тайная сторона личности профессора Рогинева. Перед глазами высветилась заветная надпись:
Активация протокола «Свобода»
И сразу после нее:
Протокол «Стазис» деактивирован
Я ощутил в теле небывалое облегчение, словно все это время находился в тяжелом исследовательском скафандре для регионов с низким давлением, и вот его с меня, наконец, сняли.
Рука дотянулась до рукояти пистолета, и через полсекунды ствол оружия уже был направлен на Уиллиса. Он глянул на него, потом снова на меня, в глазах промелькнуло разочарование вперемешку с унынием, а еще через долю мгновения прозвучало три выстрела. Уиллис глухо охнул, попятился и упал на задницу, обхватив живот руками — все пули пришлись именно туда.
На меня навалилось ужасная слабость. Я тоже присел, убрал пистолет на положенное ему место. Глубоко вдохнул и выдохнул.
В ближайшие несколько часов меня ждала куча работы, и деться от нее было некуда.
***
В зале аудиенций было людно и шумно. Здесь собралось все начальство комплекса, весь персонал и даже участники. Присутствовала здесь и Эдмонд Торн, но вот Марта Стрейч не удосужилась прилететь. И все эти люди в данный момент смотрели на меня. Контейнер с похищенными участниками проекта убрали, стены и потолок отремонтировали на скорую руку, а разломанные кресла заменили новыми.
Я стоял перед трибуной, вытянувшись по струнке. Моя левая рука от локтя до пальцев была затянута в тугой бандаж. Боль давно прошла, и под слоями повязки я уже начал ощущать зуд. Благодаря нейроактивации «Улучшенная регенерация тканей» рука заживала заметно быстрее. Ситуация требовала, чтобы я улыбался, как полоумный идиот, но я не улыбался. В глубине души я ощущал какую-то непонятную тревогу, природу которой никак понять не мог. С другой стороны, я полностью отдавал себе отчет, что моя жизнь наконец-то начала налаживаться.
— Алекс Хоксвелл, — громко произнес Сэмюэль Геррот. Он стоял рядом и, в отличие от меня, улыбался во весь рот, пускай и фальшиво. — За заслуги перед Альрийской Федерацией, за храбрость и смекалку, за отточенное выполнение приказов и блестящее выполнении миссии я, полковник Сэмюэль Геррот, от лица всего руководства проекта «Даггер», а также от всего правительства нашего государства поздравляю вас с восстановлением в звании сержанта армии Альрийской Федерации. Кроме этого вам также возвращается должность командира и все связанные с ней привилегии.
Он захлопал в ладоши, и публика вяло и не особенно активно его поддержала. Участники, которых я выдернул из лап Шер-группировки, конечно, могли бы быть и чуть благодарнее, но я на них не злился. В толпе я выдернул взглядом Шоя Рогинева. Он хлопнул всего несколько раз, для проформы. Смотрел на меня без особого интереса, но и без пренебрежения. Радовался он сложившейся ситуации или нет, понять было нельзя. Как и всегда он выглядел задумчивым и чуть грустным. Я же мысленно благодарил его. Если бы не антиблокиратор протоколов, то неизвестно, чем бы все закончилось. Убил бы меня бывший начальник службы безопасности или забрал с собой — известно лишь одному Шер-Один, как бы иронично это не звучало.
Уиллис Гоббс не погиб. Его подлатали, и теперь он приходил в себя в камере предварительного заключения, ожидая долгого допроса с пристрастием. Жуап тоже сидел в заложниках, и к нему уже наведывались несколько раз специальные люди в темно-синей форме с маленькой эмблемой Альрийской Федерации на левом плече. Правда, помимо желтого круга в окружении звезд, в эмблеме этой присутствовал и еще один элемент — опоясывающая все это красная лента с глазом на самой вершине — символ тайной службы.
Что же касается меня, то я в своем отчете о миссии указал все, как было. Четко, ясно, но без деталей и выводов. Моим личным мнением никто не интересовался, а я им делиться и не торопился. Правда, когда я указывал, что ликвидировал Беннера и Коннора, рука у меня все же дрогнула. Была мысль обозначить их как невинных жертв обстоятельств, наравне с теми участниками, которых мне не удалось спасти, но я все же пересилил себя и указал как есть: перейдя на сторону противника бывшие участники проекта «Даггер» напали на меня, за что и поплатились жизнями.
Когда поздравление окончилось, и я покинул трибуну, меня подозвал генерал Торн. С ним у нас тоже было неоконченное дело. Когда он поймал меня на краже препаратов для Шоя и забрал один из образцов себе, мы с ним больше один на один не общались.
— Сержант Хоксвелл… теперь же я могу так к тебе обращаться, верно? — чуть растянул непривыкшие растягиваться губы он.
— Верно, — кивнул я. — И всего каких-то восемь лето прошло.
— Марта Стрейч не смогла приехать. Но оставила
