Разведвзвод ефрейтора Бове полностью пересел на немецкие мотоциклы "Цундап КС750", а бронеавтомобили БА-11, после боя их осталось всего десять, по приказу капитана Артура Любимова были оставлены в распоряжение полковника Иванова, чему он был чрезвычайно рад. Да и саперный взвод лейтенанта Шашлина почему-то решил вернуться в свой родной полк. Но с батареей капитана Евлампиева обе стороны решили поступить следующим образом, орудия с оставшимся боезапасом вернули в 22-ю армию, а капитан Евлампиев вместе с артиллерийскими расчетами залез в немецкие грузовики "Бюссинг", чтобы отбыть вместе с ротой в Москву.
В принципе, армейцы посчитали дележку захваченных трофеев вполне справедливой и особо много не возникали по этому поводу. Правда, они хотели бы получить и оставшихся в живых бойцов штрафной роты. С такими бойцами любой враг был бы не страшен! Но губа у них оказалась коротка, даже звонок командующего 22-й армии в Генштаб, в Москву не решил этого вопроса. Начальник Генштаба, маршал Шапошников в разговоре по этому вопросу сказал, что о командире и бойцах этой штрафной роты, он слышал. По Генштабу проходила информация о разгроме одной ротой целого полка 3-й танковой дивизии "Мертвая голова", но сейчас сам командир и его штрафная рота больше не подчиняются Северо-Западному фронту, а перешли в подчинение НКВД. Таким образом, вопрос о передаче бойцов штрафной роты для продолжения службы в подразделениях 22-й армии был спущен на тормозах.
На такую большую колонну из ста немецких грузовиков "Бюссинг", следующую направлению к Москве, да еще с бойцами штрафной роты, очень многие обращали внимание. Ее часто останавливали милиционеры в крупных и малых населенных пунктах, заградотряды НКВД. Если с энкэвэдэшниками вопрос решался довольно просто и быстро, показал им сопроводительные документы, и они без вопросов отваливали, то с милицией была одна сплошная морока и серьезные проблемы. Колонну постоянно задерживали и, под различными предлогами, обыскивали. Причем милиционеры проявляли такую сноровку, что каждый раз при обыске чего-нибудь, да пропадало — десяток немецких карабинов или пулемет. В конце концов, это надоело капитану Любимову, он оторвался от своей писанины и вызвал к себе ефрейтора Бове, приказав ему аккуратненько разобраться с мародерствующей милицией, но так, чтобы крупных последствий не было.
Ну, Жора Бове и разобрался с местной милицией, решил эту проблему несколько по-своему. Его разведчики на немецких мотоциклах, с немецкими пулеметами на колясках, влетали в малые городки, через которые должна была проследовать ротная колонна, и делали вид, что блокирует местные управления власти. Местные начальники через окна посматривали на этих странных мотоциклистов, половина лиц которых были закрыты противопылевыми очками консервами, поэтому было совершенно не ясно, то ли это русские мотоциклисты, то ли немцы. Но выходить на улицу они боялись, чтобы спросить об этом самих мотоциклистов, черт знает, что это за люди, а звонили в район или область для выяснения вопроса.
А когда колонна немецких "Бюссингов" на хорошей скорости пролетала этот населенный пункт, то разведчики снимали видимость блокады и на хорошей скорости следовали, по дороге обгоняя колонну, до следующего населенного пункта, где проделывали ту же хитрость. В течение дня колонне штрафной роты без каких-либо остановок удалось пройти три четверти расстояния до Москвы.
Все это время капитан Любимов просидел над бумагой, вымучивая из себя мысли о том, что же это такое штрафная рота и штрафной батальон, кто туда попадает и чем они должны заниматься в рамках этих военных формирований. Артуру работать над документом было очень удобно, из трофеев роте достался передвижной командный пункт командира эсэсовского полка, в котором имелось все необходимое для сочинения любых документов. К тому же рядом с ним находилась шалунья Дарья, которая пыталась подлезть ему под руку то с одной, то с другой стороны, чем больше мешала, отвлекая от работы, а не помогала, как обещала, ему писать этот срочный документ. Никогда еще в жизни Артуру не было так приятно от присутствия этой девчонки женщины, поэтому у него не хватало сил отправить ее в медсанчасть, чтобы в одиночестве доработать документ. Он в очередной раз оторвался от работы, когда девчонка вывернулся из-под его рук, а их губы, в который уже раз, случайно столкнулись. Снова произошел перерыв в работе, и в этот момент капитан Любимов почувствовал, что ротная колонна остановилась.
В грузовик заглянули взволнованные начштаба Молоков и ефрейтор Бове, но их тут же оттеснил какой-то майор в синей форме и, не торопясь, поднялся в штабной модуль. Внимательно осмотрелся внутри модуля, обратил внимание на раскрытую тетрадь перед капитаном, а также внимательно и с доброй улыбкой посмотрел на Дарью. Затем он повернулся лицом и, коротко козырнув, доложил:
— Майор Артюхов! Командир заградотряда НКВД. Ваша ротная колонна остановлена по распоряжению из Наркомата внутренних дел СССР наркома Лаврентия Берии. Он хочет с вами накоротке переговорить. У вас в роте имеется рация "Север".
— Так точно, имеется! Сейчас прикажу принести.
Капитан Артур Любимов выглянул в раскрытое окошко и, увидев лицо любопытствующего орангутанга Боре, кивнул ему головой и приказал срочно, одна нога здесь, а другая там, в штабной модуль доставить радиостанцию "Север". По всей очевидности, ефрейтор Бове, когда нужно, бегал очень быстро. Артур не успел с майором НКВД обменяться и словом, как в модуль ввалились почему-то сержант Молоков и ефрейтор Бове и они вдвоем начали приводить в рабочее состояние радиостанцию "Север". Выполнив работу, оба парня сделали шаг назад и замерли по стойке смирно, покидать модуль они явно не собирались, да и никто их и не гнал. Майор Артюхов взял микрофон в руки и, вращая верньер настройки диапазонов, начал вызывать:
— Говорит Артюхов, все готово к соединению с главным коммуникатором. Подтвердите готовность?
— Все в порядке, майор! Главный на проводе и готов говорить с капитаном. Передайте ему микрофон.
Капитан Любимов осторожно взял в руки микрофон, некоторое время помолчал. Он просто не знал, что ему следует дальше говорить. А в это время майор Артюхов жестами ему показывал, что он должен говорить в микрофон. Артур слегка прокашлялся. В эту минуту ему показалось, что он не сможет произнести и слова, но, пересилив самого себя, он осторожно и негромко произнес в микрофон:
— Капитан Любимов, слушает!
— Ну, слава богу, наконец-то, я услышал твой голос, капитан, а то уж начал думать, что человек, который сегодня на голову поставил всю столицу советского государства, не существует в нашей реальности. Что ты, что-то вроде поручика Киже?! Где-то существуешь, но найти тебя невозможно.
