Саркофаг Рейвенора – то ли гроб, то ли трон – развернулся к Кыс и рыжеволосой женщине.
- Думаю, надо дать ей время подумать над нашим предложением, - произнес он. – Кара, отведи ее в какую-нибудь комнату наверху. Мы поговорим с ней утром. – Кыс, избавься от мистера Лайтберна.
- Я должна убить его? – спросила Кыс. – Но он, похоже, честный человек.
- Нет нужды убивать его, - ответил голос. – Просто телекинетически проникни в кору его головного мозга и сотри поверхностные воспоминания. Потом выкинь его на улицу. Я не желаю, чтобы он помнил что-то из того, что видел здесь.
Лайтберн закричал. Он звал меня. Кыс заставила его развернуться и повела прочь.
- Мы поговорим позже, - произнес Рейвенор. – Я надеюсь, ты обдумаешь мое предложение. Я очень надеюсь, что ты согласишься сотрудничать со мной. И буду крайне разочарован, если ты откажешься.
Его то ли гроб, то ли трон развернулся и двинулся к выходу, жужжа суспензорами.
Рыжеволосая подошла ко мне.
- Нам сюда, - сказала она. – И давай без глупостей.
Она вывела меня из зала и мы двинулись вверх по погруженной в темноту лестнице. Дождевая вода и мерзкая слизь лужицами скапливались на ступенях. Старый ковер, лежавший на лестнице, почти сгнил.
- Завтра мы найдем для тебя место получше, - сказала она, словно извиняясь. – Это только на сегодняшний вечер. Он не очень-то думает о физических удобствах.
Я не ответила.
- Я хочу, чтобы ты очень серьезно подумала об этом, когда останешься одна, – продолжала она. - Прошу тебя, Бета. В твоих силах помочь нам. Ты можешь помочь всему Империуму. Ты должна принять очень серьезные решения, от которых зависит твое будущее – пожалуйста, не ошибись. Эйзенхорн опасен. Очень опасен. Он был мне другом, но я не могла оставаться на его стороне. Из-за него погибла твоя бедная мать.
Мы поднялись на верхнюю площадку. От нее тянулся длинный обшарпанный коридор. Это было одно из старых крыльев больницы, здесь располагались отдельные палаты, маленькие и тесные, как клетки. Этот этаж был не менее грязным, темным и вымокшим от дождя, чем тот, что располагался ниже.
Я посмотрела на нее.
- Меня зовут Кара Свол, - сказала она. – И Троном клянусь, мне хотелось бы встретиться с тобой при других обстоятельствах. Я предпочла бы познакомиться с тобой как ты того заслуживаешь.
- Моя мать погибла из-за него? – переспросила я.
- Она следовала за Эйзенхорном, - сказала Кара Свол. – Была предана ему, как никто другой. Но он зашел слишком далеко, связался не с тем, с чем нужно и начал использовать ресурсы, к которым человеку нельзя даже прикасаться. Она погибла – потому что была на его стороне.
- Что за «ресурсы»? – спросила я.
- Он использовал демонов, - ответила она.
- Это смешно! – заявила я. – Я говорила с ним. Да, он довольно странный, и его сила очень велика. Но он вполне здоров и в полном рассудке.
- Ну да, он всегда так выглядел, - парировала она. – Это и есть самое опасное в нем. Когда он говорит, даже самые еретические идеи выглядят вполне разумными.
Она открыла дверь одной из палат, расположенной примерно на середине коридора. Внутри располагались до безобразия грязная койка и стул. Единственное оконо – забрано частой железной решеткой.
- Извини, ничего лучше здесь нет, - произнесла она. – Можешь спать, думать, размышлять над нашим предложением. А завтра, если согласишься сотрудничать, мы отправим тебя в другое место, поприятнее. И приступим к подготовке – нам надо проинструктировать тебя.
Она оставила меня в комнатке и закрыла дверь. Я слышала, как повернулся ключ в замке.
Было темно. Сквозь оконную решетку едва пробивался слабый серый свет, почти заглушенный струями дождя. Я присела на кровать.
Я понятия не имела, что теперь делать. Я не знала, кому можно доверять. Стоило мне подумать, что я наконец нашла точку опоры, мир переворачивался снова и снова.
Кажется, я заплакала. И я точно сидела там очень-очень долго. Казалось, ночь никогда не закончится.
- Поплачь-поплачь, легче будет, - произнес голос.
Я огляделась.
- В слезах есть химические вещества - продукты мозговой деятельности, они облегчают боль. – продолжал голос. – Поэтому от слез становится легче. И потому вы плачете.
Я была не одна.
В самом углу комнаты позади меня стоял человек, он стоял на кровати, на том ее конце, который был задвинут в угол, – неясный бледный силуэт, едва видный в глубокой тени. Я была полностью уверена, что, когда меня заперли в этой комнате, его здесь не было – но я понятия не имела, как еще он мог войти. Дверь была заперта, а окно – закрыто решеткой.
Я вскочила и проворно отступила от кровати. Он остался стоять где был, возвышаясь над изголовьем. Он по-прежнему был лишь бледным силуэтом, серой тенью, чьи очертания напоминали человеческую фигуру.
- Кто вы? – спросила я.
- Друг.
- Какой еще друг?
- Друг, которого послал друг, чтобы помочь своему другу, - ответил он.
- Как вы вошли сюда? – не поняла я.
- Тем же путем, что всегда, - произнес он с некоторым сомнением в голосе, - Это вопрос с подвохом?
- Нет, - ответила я.
- На самом деле ты хочешь знать, как я заберу тебя отсюда, - сказал он.
- Вас прислал Эйзенхорн? – задала я новый вопрос. – Эйзенхорн прислал вас за мной?
- Возможно, - ответил человек.
- Вы – пятый из его команды, - наконец догадалась я. – Другой специалист.
- Я-то? – произнес он. – Ну, думаю, я и впрямь такой. Как мило, что он говорит обо мне именно в таких выражениях.
Он спустился с кровати. Даже в более ярком свете, падавшем прямо из окна, он оставался лишь тенью, неясным полночным мороком.
Я услышала шаги – кто-то бежал по коридору снаружи. Я услышала, как рыжеволосая женщина, Кара колотит в дверь и выкрикивает мое имя. Она отперла замок и яростно трясла дверь, но та не трогалась с места.
- Упс, - произнес человек. – Пора валить отсюда. Они меня засекли. Делаем ноги.
Он поднял левую руку и вытянул ее в направлении окна. Рука мягко засветилась – и этот свет встревожил меня. Он был бесцветным, но одновременно заключал в себе все цвета. Такой оттенок можно было увидеть разве что в ночном кошмаре.
Решетки на окне изнутри и снаружи начали плавиться, металл потек по подоконнику и стене, как жидкая смола. Я слышал, как они с шипением прожигали дерево и половицы. Я чувствовала жар и запах гари. Оконное стекло превратилось в пыль и ветер унес ее прочь. Снаружи хлынули струи дождя, превращаясь в пар. После того, как грязное стекло исчезло, в комнате стало светлее.
Человек повернулся ко мне.
- Готова? – спросил он.
Я не знала, что ответить.
