— Мне чрезвычайно лестна твоя оценка, но не в моих принципах преувеличивать собственную значительность. Именно что в столице специалисты такого профиля отнюдь не редкость. Доводилось ведь уже с Эдельманом общаться? Так он мне сто очков вперёд в этом плане даст.
— Скажете тоже!
— Или даже все двести! — улыбнулся Альберт Павлович. — Повторный допрос фон Винека поручат именно ему, не сомневайся даже. Тот факт, что Эдельман способен показать результат лишь в эталонных лабораторных условиях, никакой роли не играет. Не так уж и сложно их ему в столице обеспечить.
Я задумчиво кивнул.
— Выходит, Городец переложил проблему на теневой ректорат?
— Нет никакого теневого ректората, мы — клуб! — отрезал Альберт Павлович. — И Георгий переложил на клуб не проблему, а ответственность за возможные последствия.
— Это если документы уйдут за кордон?
— В том числе. Но возможна и другая крайность. Представь, что в логические выкладки закралась ошибка. Официальное следствие может оправдать человека и принести извинения. Последствия неофициального вмешательства окажутся много более серьёзными. Для кого-то, вполне допускаю, даже фатальными.
— И как тогда быть? — поставил я вопрос ребром.
— Не пороть горячку и не суетиться, — мягко улыбнулся в ответ Альберт Павлович. — А ещё не забывать о том, что сколько верёвочке ни виться, а конец непременно будет. И хорошо бы на её конце болтаться не нам. Как ты считаешь?
— Вы о вреде юношеского максимализма упомянуть забыли.
— В точку! — рассмеялся Альберт Павлович, приобнял меня за плечи и повёл по Якорной площади. — Нет ровным счётом никаких оснований для спешки! Мы всё обдумаем, на семь раз перепроверим и лишь при полной уверенности в собственной правоте — отрежем. Только так и никак иначе. Авантюризм и волюнтаризм не совместимы с социалистической законностью!
Мне очень хотелось поверить куратору и отпустить проблему, позабыть о предателе, предоставить разбираться с ним другим. Прогуляться по набережным, походить по музеям. Выпить пива, завести скоротечный роман или хотя бы просто пофлиртовать с какой-нибудь столичной красоткой. Расслабиться в конце концов!
Но куда там! Я наперёд знал, что всё выйдет совсем не так, а мой собеседник прекрасно знал, что я это знаю. И знаю, что он знает. И так далее и тому подобное.
Мы просто ломали комедию и не более того. То ли циничные практики, то ли кровавые скоморохи — это с какой стороны посмотреть.
Впрочем, плевать! Денёк был чудо как хорош…
Эпилог
Эпилог
В следующий раз свиделся я с Василием Архиповичем уже на похоронах. К сожалению — или к счастью? — не его, а четы Хариус. В некрологе причину смерти деликатно опустили, но кое-какие подробности всё же стали достоянием общественности, и публика на кладбище вовсю шепталась о нападении диверсантов. А вот о возможной причастности усопших к делам некоего Гросса разговоров не было. Полагаю, во всей столице об этих подозрениях пока что не был осведомлен и десяток человек. Иначе очень многие из присутствующих не удосужились бы и венок прислать, не то что засвидетельствовать своё почтение лично.
Я стоял поодаль и не прислушивался к словам Дичка, что-то вещавшего собравшимся со слезами на глазах, просто смотрел на него и никак не мог определиться со своими эмоциями.
Ненавидеть не получалось. Нет, не из-за такого уж хорошего отношения к человеку, приложившего руку к моему обучению, просто в голове до сих пор не укладывалось, что это интриган, хладнокровный убийца и просто враг. Я до конца в это не верил, но хотел во всём разобраться и потому испытывал нечто сродни болезненному интересу.
Так погрузился в свои невесёлые раздумья, что, когда под рёбра уткнулся острый пальчик, чуть не подпрыгнул на месте.
Хотя что значит — чуть? Ещё как подпрыгнул!
Незаметно подкравшаяся со спины Виктория Вран захихикала было, но тут же опомнилась и состроила скорбное выражение лица.
— Ты здесь что делаешь? — прошипел я, чувствуя, как начинаю обтекать потом. Сердце колотилось как сумасшедшее.
— Не рад меня видеть?
Я смерил барышню придирчивым взглядом и сказал, не особо покривив при этом душой:
— Рад. Но это не отменяет моего вопроса.
— Мы на свадьбу Маринки Дичок прилетели. — Она вздёрнула нос. — Ну а что? Папа договорился, чтоб меня ненадолго с Кордона отпустили, а у Ники и вовсе каникулы!
— На широкую ногу живёте! — заметил я и отыскал взглядом компанию барышень в чёрных платьях и шляпках с вуалями. Прежде к ним не приглядывался, а сейчас и в самом деле узнал не только Марину, но и Нику.
— У меня день рождения, между прочим, на прошлой неделе был! И я его по твоей милости одна-одинёшенька справляла! А ты даже не написал!
— Написал. Просто письмо ещё не дошло. У меня к спецсвязи нет доступа, знаешь ли.
— Мог бы телеграмму отправить! И вообще — куда ты там пялишься⁈
Вика вновь ткнула меня пальцем и едва слышно зашипела, поскольку я задействовал технику закрытой руки.
— Романа высматриваю, — слукавил я, не желая давать вздорной девчонке повода для выяснения отношений. — И не вижу. На похороны не пришёл или Ника супруга в Новинске бросила?
— Всё уже! — насмешливо фыркнула Виктория. — Развелись! И месяца в браке не прожили, как разбежались!
— Даже так? — поразился я, поскольку счёл слова Кондрата Семёновича о бывшем супруге не свершившимся фактом, а делом отдалённого будущего. — Папенька мозги вправил?
— Нет, он просто за важными государственными делами денежный перевод отправить забыл, а Нике стипендии даже на косметику и наряды не хватает. Они в санатории на всём готовеньком жили и то под конец собачиться начали, а после возвращения в город почти сразу в пух и прах разругались. Папа так смеялся, так смеялся, когда нас на аэродроме встретил… До слёз просто! Ника на него даже
