Например, военные вылезли из-под земли.
— Думаешь, такие же норы есть и у рабочих? — заинтересовалась Лиана.
— Возможно, эта нора и была для рабочих, просто военные ей воспользовались. И да, я думаю, тут такого добра полно. Только вот как его найти? — сказал Руди.
— По твоему тону чувствую, что у тебя есть идеи, — сказала Лиана.
— Да, если в середине парка они вылезают из склона холма или ещё откуда-нибудь, то на окраинах в этом нет смысла, проще загонять технику в какой-нибудь проход в стене. Логично? — спросил Руди.
— Вообще-то, да! — сказала Лиана и резко вывернула руль, так что они чуть не повылетали из машины.
— Спокойнее, спокойнее, — сказал Руди, усмехнувшись, — идея у меня хорошая, но не угробь нас из-за неё.
Лиана сделала резкий манёвр, потому что как раз в этот момент нужно было выбрать направление, иначе потом придётся возвращаться. Она выбрала то, которое привело бы их ближе к одной из стен.
Над их головами раздался лёгкий гул. Они посмотрели наверх и увидели пролетающий там стальной шар.
— Оба на, — воскликнул Руди, — глаза за нами послали. Ну, наконец-то они начинают использовать хоть что-то технологичное, а то я уже волноваться начал!
Он вскинул небольшое лазерное ружьё, которыми они все разжились у уничтоженной группы солдат.
Шарик понял что ему грозит и попытался уйти резко вверх, но не успел. Стрелял Руди тоже отлично.
— Глядите по сторонам, — повернулся он к остальным, — если увидите что-то странное, либо говорите мне, либо сами стреляйте. Чем меньше они о нас знают, тем лучше.
Багги сильно трясло, потому что, несмотря на то, что местность была ухоженная, всё-таки она не была предназначена для скоростных гонок. Все держались двумя руками, чтобы их не выбросило из машины.
Спас тоже держался за раму изо всех сил, когда вдруг почувствовал, что его сознание куда-то проваливается. Пытаясь удержать его из последних сил, он протянул руку, и, схватив ремень, натянул его на себя и успел пристегнуться, прежде чем окончательно потерять связь с реальностью.
После полёта через космос, он вдруг осознал себя сидящим в углу, на полу, и плачущим. Хотя плакал он очень условно, слёз не было, и плач был «сухим». Очень хотелось пить, есть, и чтобы прошла боль. Болело всё! И очень странно болело где-то внизу живота. Это было и не удивительно, после всего произошедшего.
И как её угораздило вляпаться во всё это? Как она дала себя уговорить? В какой момент ситуация вышла из-под контроля? Почему она вдруг решила, что это путь в высший свет и к красивой жизни?
Она уже понимала, что ей конец. Они не отпустят её живой. Она же видела их всех, знала что они творили и может всё рассказать. И пусть даже в это никто не поверит, зачем им так подставляться? Нет свидетеля и нет проблемы.
Она понимала, что её не отпустят живой ещё и потому, что они уже и при ней не стеснялись и говорили так, как будто она обречена. Вообще ничего не скрывали и сильно откровенничали. По косвенным фразам она догадывалась, что такое уже случалось. Да, они этого никогда не планировали заранее, но иногда бывало входили в раж и ситуация выходила из под контроля. И тогда девушка переживала такое, что отпускать её после этого живой уже было нельзя. Слишком высок риск репутационных издержек. И не среди обычных людей, а среди своих, таких же членов дирекции как они. Ведь другая группировка может воспользоваться этим как оружием и попытаться отстранить их от власти. Тогда те усилятся, а эти ослабнут.
Именно из-за того что Лика понимала весь этот расклад, она и сделала вывод, что при ней они разговаривают так, потому что она уже не жилец. И сделать ничего было нельзя. Что она может? Ничего! Оставалось только сидеть и ждать своей участи. И было похоже что развязка близка.
Когда за дверью послышались голоса, она почему-то поняла, что это всё! Да, они приходили и раньше, но какое-то внутреннее чувство подсказывало, что этот день последний в её жизни.
Она ещё сильнее сжалась в комок и втянула голову в плечи. Дверь открылась и темноту рассеял свет, попавший в комнату через дверной проём. Лика уже давно, по её ощущениям несколько дней, сидела здесь. Это было какое-то техническое помещение, которое сейчас пустовало. Здесь не было вообще ничего. Ни вентиляции, ни какой либо мебели или вещей. Только пол, потолок и стены. Ну и одна дверь ещё.
Вошло семеро человек, которые до этого оживлённо и даже весело переговаривались, а теперь замолчали, глядя на неё.
В этот раз пришли все, кто в этом участвовал, а такого не было уже давно.
— Ну ё моё, — сказал один из них, — надо как-то с этим завязывать! Каждый раз одно и то же!
— Не каждый! — возразил другой, — было бы каждый, то да, это была бы проблема. А так, иногда, слетаем с рельс, что поделать? Но при нашей работе нужна разрядка, и это как раз она. И работа сложная, и разрядка, соответственно, не рядовая. Я подозреваю, мы подсознательно делаем это специально, чтобы всё закончилось именно так, как закончится.
— И что же это за работа у вас такая сложная? — неожиданно для себя сказала Лика, и сама не узнала свой треснувший и севший голос.
— Тю, кусок мяса заговорил! — сказал один из пришедших.
— Ладно, пусть говорит, нам-то что? Это уже ни на что не повлияет. Вставай! — добавил он, уже обращаясь к Лике.
На неё накатила апатия, и она проигнорировала приказ. Какой смысл, если всё равно всё кончится её смертью? Причинят ей лишнюю боль? Да куда уж больше! Если она сейчас попытается встать, то и так испытает боль, да ещё какую! Она даже не была уверена, что у неё все кости целы.
— Ну что, может быть напоследок, а? — предложил один из пришедших.
— Совсем что ли уже? — удивился другой, — ты посмотри на неё? Полудохлый кусок мяса… грязный, вонючий… тебе действительно хочется?
— Ну, вообще, да! Если подумать, то ты прав, — согласился тот, который предложил.
Лика вздохнула с облегчением, хоть насиловать ещё раз перед смертью не будут. И то радость! Как всё относительно в жизни, и какие странные вещи иногда могут поднять настроение. Лика почти
