Ознакомительная версия.
– Бирские! Садись за руль, я ворота открою.
Он вышел, растворил ворота, и Юля завела «мерс» во двор. Двор был расчищен наполовину. Разгоряченный Бирский, скинув куртку, вовсю орудовал лопатой, откидывая снег.
– Привет работничкам! – весело поздоровался Тимофей.
– А-а! – обернулся Бирский. – Шеф приехал! Вон лопата, шеф. Бери больше, кидай дальше!
– Эксплуататор… – проворчал Кнуров и подхватил штампованную пластмассовую лопату. Ворчал он больше для порядку – помахать лопатой хотелось. Застоялся он и засиделся.
– Давно приехали? – спросил Тимофей, разгребая сугроб.
– Да где-то с час назад. Наташа к мамульке ускакала, обещала молочка принести.
– Молочко – это хорошо…
Когда Кнуров дочистил до крыльца, и Юля смела веником снег со ступенек, прибыли «Гоцкалы». В отличие от Бирского, мало внимания обращавшего на имидж руководителя, Сергей следил за образом заведующего производством – он привёз Риту на здоровенном джипе-внедорожнике «питер-турбо». Четырёхколесный зверь едва влез в ворота, широкие шины со скрипом умяли утоптанный снег.
– Здорово! – завопил Гоцкало, вылезая из кабины и подавая руку Рите.
– Привет, Гоцкалы! – приветствовал их Бирский. – Ваша задача – прочистить дорожку к бане!
– Слушаюсь! – откозырял Сергей и вскинул лопату на плечо.
Рита, кутаясь в воротник, поднялась по ступенькам на крыльцо.
– Привет, Тима, – улыбнулась она.
– Привет, – улыбнулся он.
– Не поцелуешь? – шутливо удивилась девушка.
Тимофей с удовольствием поцеловал её пухленькие, будто припухшие губки.
– Я не ревную, – отмахнулась Юля. – Дружба навек, и всё такое…
Рита рассмеялась и бросилась обниматься с Ефимовой.
– А все уже собрались? – спросила она.
– Царёвых ждем… – ответила Юля. – Чу! Слышу пушек гром…
С улицы донеслось мощное сопение, и во двор влез ещё один джип, гражданский вариант военного «тестудо». Из кабины выскочила Даша и с визгом бросилась к крыльцу – обняла Бирского, обняла Тимофея, повисла на Рите и Юле.
– Приветики, приветики! – вопила она. – Я вас уже два месяца не видела!
– А меня? – спросил смеющийся голос, и на крыльцо поднялась Наташа. В руках она несла огромную банку молока.
– Ой, Наташка! А это молоко, да?
– Ага! Его коровки делают. Рогатые такие, «му-му» говорят…
– Смейся-смейся!
– Девчонки! – бросила клич Наташа. – Давайте печку растапливать!
– А дрова?
– А тут есть! Ещё с лета лежат.
Русская печка топится долго, зато и тепло отдаёт медленно, до утра не остывает. Бирская подкинула дров и закрыла заслонку.
– Я на кухне займусь, а вы давайте полы…
– А белья хватит? Кроватей-то как раз – три штуки и диван…
– А мы привезли аж пять комплектов. Они там, в машине!
– А где Сергей? Почему я его не вижу?
– А он баню растапливает.
– О-о! Баня – это вещь!
Тимофей снял ботинки в сенях, обул тапки и на цыпочках прошёл по мытому полу.
– Тима! – сказала Даша. – Ты, наверное, половики хочешь вытрясти?
– С вечера о них думал! – ухмыльнулся Кнуров. – Вот, думаю, приеду и сразу трясти начну… Сейчас, Дашенька.
Он открыл кейс, привезённый Бирским, и вынул все десять мягких кубиков.
– Это он и есть, да? – тихо спросила Даша. – «Гото»?
Тимофей молча кивнул. Обтерев гель-кристаллы тряпицей, он выстроил их в рядок.
– Предиктор… – сказал он.
– А не жалко?
– А их всё равно не отформатируешь, не перепишешь. А опасной и вредной информации столько – они словно ядом сочатся, в руки взять страшно…
В сенях затопали, сбивая снег, заспорили, кому какие тапки, и ввалились в тёплый дом. Бирский, шмыгая носом и потирая озябшие руки, подошёл к Тимофею.
– Ты как хотел? – спросил он, не договаривая, но Кнуров понял.
– Бензинчиком хотел, – сказал Кнуров, – или керосинчиком…
– А мы хвороста подсобрали, – сообщил Бирский, – решили по-простому, по деревенски – на костре.
– А я вообще жечь не хотел, – заявил Гоцкало, – вони от них… Рита говорит, давай, говорит, на мясорубке их перемелем, и всего делов!
– Лучше все-таки спалить, – сказал Царёв, трогая пальцем кубики кристаллической квазибиомассы. – От греха подальше…
– Правильно, – поддержала Ефимова (фамилию мужа она брать не стала…).
– Девчонки! – позвал Тимофей. – Пошли костёр разведем!
Все спустились во двор. Царёв наносил кучу хвороста и дров. Кнуров обрызгал сухие ветки бензинчиком из бутылки. Бирский аккуратно разложил базовые кристаллы, а Гоцкало запалил костер. Пламя ухнуло, насытилось парами бензина и жадно принялось закусывать сухим деревом. Гель-кристаллы задымились, их стало пучить. Впрочем, и деформированная, квазибиомасса сохраняла заложенную в неё информацию. А потом она стала темнеть и покрываться пузырями, потекла вонючей жижицей.
– Всё, – глухо произнес Михаил и вздохнул.
– Жалко? – спросил Тимофей.
– Жалко? – механически повторил Бирский. – Не знаю… Сожжение-то символическое, от предиктора уже ничего не зависит. А то, что нам было уготовано судьбой, мы, слава Богу, избежали. Мы – мы! – изменили судьбу! И свою, и не только. И нам теперь всем хорошо! Правда?
– Правда! – вразнобой ответили все.
Гоцкало сбегал в дом за бутылкой шампанского и хлопнул пробкой.
– Помянем предиктор! – весело сказал он. Отпил из горлышка и передал бутылку Рите.
Рита отпила и сказала:
– И пусть другим тоже станет лучше, чем было!
Тимофей принял холодный сосуд и сделал два хороших глотка.
– Никто не сказал, зачем этот костёр… – проговорил он, утираясь. – А затем, что нельзя нам знать будущее! Мы простые, обычные люди, а надо быть святым, чтобы не воспользоваться страшной властью всеведения. Вот каждого из нас спроси, и все скажут, как тяжело было выбирать между боговым и человечьим. Ну, мы сделали правильный выбор, и слава Богу!
– Слава нам! – поправила его Юля, отхлебнув шампанского.
Даша подержала бутылку, но пить не стала, передала Царёву.
– Тима правильно сказал, – измолвила она, протягивая руки к огню, – нельзя нам знать будущее. Мечтать о нём – да! Строить, готовить из настоящего, но не знать! Иначе руки опустятся, и всё станет без разницы…
– А я ничего не скажу, – улыбнулся Геннадий и протянул полупустую бутылку Наташе. – Вы уже всё сказали. Я поддерживаю и одобряю!
Наташа отпила из бутылки, закашлялась и сказала:
– Хватит вам бронзоветь и речи толкать! Баня истоплена, кто первым мыться пойдёт?
– Мы! – крикнули Тимофей и Юля, рассмеялись, взялись за руки и побежали. Чад от плавившихся гель-кристаллов отнесло за спину, а от бани пахнуло распаренными вениками.
Ознакомительная версия.
