Федор красноречиво показал большой палец… Затем решительно повернул его к полу. С опером все было ясно, и Павел отвернулся.
— С чего ты взял, что не будет экспансии?
— Потому что мы за этим проследим. Общине нужно постепенное усиление позиций Земли, а не шоковая терапия.
Павла вдруг пробил пот. Последние слова главного дознавателя вполне могли стоить Общине места в Совбезе. А может, и вообще в Ассамблее, девиз которой о стабильности чаще звучал как «Земляне, знайте свое место». Едва ли Градобор стал бы бросаться такими заявлениями, если б не считал ситуацию критически важной. Но если уж так, может быть, он скажет еще что-нибудь?
— Зачем оно вам? — грубо осведомился Павел. — Не боитесь, что мы вас же потом и погоним взашей?
— Нет, не боимся. Неужели ты этого еще не понял, Павел? Участие в Ассамблее и даже само присутствие на Земле не является для Общины самоцелью. И уж тем более нам плевать на степень своего политического влияния здесь. Все расы Древа, кроме вас, волнует только одно: собственный индекс вероятности. Наш способ поднять его — сделать Землю сильной. Экономически и технологически… А также, если угодно, этически и морально. Это наш фактор влияния, Павел. Если можно было бы выразить совокупную величину счастья всех жителей Ствола в цифрах, она точно отражала бы наш индекс. Построение утопии на Земле — а Земля единственная реальность, в которой даже утопия не была бы обречена на жалкие десятки лет вероятности, — сделало бы Гиперборею единственной стабильной ветвью после Ствола. К сожалению, это невозможно, но всегда ведь есть шанс немножко приблизиться к идеалу.
— Никак не могу понять, в каком месте ты врешь, — сообщил Павел. — То никакой экспансии, то построение утопии…
— Правда и то, и другое, — не растерялся гиперборей. — Ваш сателлит силен, в том числе и морально-этически. Вы начнете общаться, увидите, как может быть устроена жизнь. И не сможете отказаться от соблазна хоть немножко поправить свою. Какой путь выберет для этого Земной отдел — дело только ваше. Осторожное патентование и внедрение технологий? Обнародование информации о братьях по разуму с организацией обмена опытом? Революционный захват власти и построение нового общества?.. Вот сейчас здесь Потапов рядом, так он слушает меня и смеется. Он прав, конечно, — я увлекся. И все же вы не сможете вечно сидеть сложа руки. А Община готова ждать. Наш индекс подрастает даже естественным путем — во времена Средневековья он все-таки был ниже. С вашей же помощью этот процесс хоть немного, но ускорится…
— С тобой все ясно, Градобор, — оборвал Павел. — Дай мне Потапова.
Гиперборей шумно вздохнул. Потом послышался шум — трубка пошла по рукам. Наконец шеф произнес:
— Да, Паша, слушаю.
— Шеф… — произнес тот и вдруг поперхнулся своим вопросом.
Правду ли сказал гиперборей? Конечно, правду, таким не шутят. Давно ли Потапов все знает? Скорее всего не дольше самого Павла. Да и неважно это сейчас. Как поступать дальше? Придерживаться старого плана или все-таки развернуть самолет?
— Шеф… — произнес Павел. — Я стою сейчас посреди салона и держу лучемет в режиме «разряд». Мне стрелять или нет?
Потапов ответил не сразу. Он честно задумался, и за эти сомнения Павел был благодарен ему больше, чем за любой мгновенный ответ.
— Наверное, все-таки не стоит, — сказал он наконец. — Гипербореи могут сколько угодно тешить себя сказками о близком всеобщем счастье. Но врать они не будут — именно это фактор их влияния на свой индекс, и здесь вряд ли есть подвох. А мы… Мы ведь действительно можем получить сильного союзника. Наиболее близкого к нам по духу и по геному… И который к тому же имеет зуб на Ассамблею.
Павел проглотил комок в горле.
— Откуда ему известно про Ассамблею?
— Гипербореи посылали туда шпионов, — напомнил шеф. — Иногда этих шпионов ловили. А порой и развязывали им язык.
— Поэтому клон шуганулся бойцов, едва увидел? — промолвил Сергеев. Его, как обычно, интересовали предельно конкретные вопросы.
— Возможно, — согласился шеф. — Паша… Не надо стрелять. Во всяком случае, сначала встреться и поговори со своим двойником. А потом… Потом решай. Впрочем, буду очень благодарен, если ты все-таки позвонишь мне.
— Почему вы сами не полетели, шеф? — спросил Павел. — Или хоть Филиппыча не послали? И вообще, на кой черт нам нужны теперь меченосцы? Даже от Брахмира было бы больше пользы…
— Я не полетел потому, что ничего не знал! — резко оборвал шеф. — Пока автобус не тронулся, Брахмир молчал как рыба об лед! У них, видите ли, предвидение, что именно ты сыграешь ключевую роль в контакте! А меченосцы… Ты выключил лучемет, Павел?
Тот машинально посмотрел на оружие, которое все еще держал в руке, и принялся заталкивать его в кобуру. Продолжать противостояние было по меньшей мере глупостью.
— Выключил, шеф, — информировал он. — Федя, отбой.
— Так вот, меченосцы нужны, чтобы помешать твоему возможному контакту с ящерами.
— Что? — На секунду Павел почувствовал предательскую дрожь в руке с трубкой. — При чем здесь ящеры?
— Гипербореи не знают. Но имеют какие-то основания считать, что смарры могут оказаться причастны… Вот Градобор подсказывает: творцы, мол, не могут ясно слышать глас Мироздания.
— Я понял, шеф. — Павел приблизился к своему дивану и сел. Сергеев устроился рядом, красноречиво положив оружие на сиденье. — Свет на мне клином сошелся, что ль?.. Передайте Брахмиру, что если я снова встречу ящера, то я за себя не отвечаю.
Не дожидаясь ответа, Павел выключил трубку и бросил ее на диван. Сергеев подхватил едва не загремевший на пол аппарат, повертел в руках. Произнес с деланым удивлением:
— Какой своевременный звонок, не находишь? Просто на редкость вовремя.
— Градобор умеет выбирать моменты, — расплывчато сказал Марутта.
— Не без этого. — Федор понимающе покивал. — Но все же он не ясновидящий и даже не этот… Как его? Творец. Где у тебя микрофон?
Меченосец не стал отпираться. Он просто молча указал себе на плечо.
— Отлично. — Павел усмехнулся. — В таком случае надеюсь, что они слышат: мы летим в Бодайбо по старому плану — брать клона. А с дилеммой, чей именно мир лучше, пусть разбираются сами, когда мы доставим чужака в Москву…
Перед самой посадкой стюардесса все-таки заглянула в салон. Не переступая порога, через приоткрытую дверь, дрожащим от волнения голосом она попросила пассажиров занять своим места и пристегнуться. Опасения при этом ясно читались на ее лице, но профессиональный этикет все-таки пересилил.
