Попрощавшись, Жрец спустился в бункер – на три этажа вниз, почти не различая в темноте ступеней. Неспешно подойдя к шкафу, где в ряд стояло с десяток розовых кроликов, он наклонился к груде их длинноухих собратьев на полу: выбрал наугад одного и втиснул на полку – на освободившееся место. Черты лица старика внезапно расплылись, меняясь. За пару секунд из сгорбленного седого бородача он превратился в крепко сбитого молодчика со щегольскими усиками, крючковатым носом и блестящими в полумраке глазами. Из темноты навстречу к нему выступил другой человек – лет тридцати, одетый в белоснежный хитон. Длинные волосы рассыпались у него по плечам.
– Ты отлично сегодня выступил, – улыбнулся Иисус.
– Да какой, на хрен, отлично! – с горечью сказал Дьявол. – Ведь опять же взяли зайца!
– Они всегда берут зайцев, – скучно заметил Иисус. – Примитивно, я согласен. Но ведь на прежней Земле люди тоже поклонялись богам с головой шакала и туловищем крокодила? Наверное, следует дать им чуть времени, пока они дойдут своим умом.
– Уверен? Мы честно предлагаем все религии на выбор – и всякий раз беседа кончается зайцем, – скептически оценил обстановку Дьявол. – Сотворишь гранатомет – и сразу вера безоговорочная. Может, тебе не маскироваться, а выйти к народу и столь же эффектно, как в Кане Галилейской, превратить воду в вино? В прошлый раз все просто очумели.
– Заколебало, – отмахнулся Иисус. – Знаешь, утомляет штамповать чудеса.
– Да неужели? – с издевкой поинтересовался Дьявол. – Но именно так ты и начинал!
– И каков результат? – парировал Иисус. – Взойдя на вершину человеческого развития, они перебили друг друга – устроили Апокалипсис сами себе, даже нас с тобой не подождав. Значит, использовать прежние чудеса суть опасно. И, если уж так рассуждать, мне любопытно – выберет ли меня хоть одно племя Семи Холмов без сотворения гранатомета?
– Забавная игра, – согласился Дьявол. – Но что мы станем делать, когда кончатся зайцы?
– Я сотворю еще пару тысяч, – флегматично сообщил Иисус. – В чем проблема? Давай запасемся терпением. В итоге выжившие поймут: их души спасет лишь искренняя вера.
Пол бункера задрожал – началось вечернее землетрясение.
– О, вот тогда-то мы и вступим в битву за право владеть миром! – потер копыта Дьявол. – Я, конечно, не из тех, кто играет по правилам… но что ж такого я натворил, дабы обрести леса, полные мутантов, и руины, источающие радиацию? Гадство! Я хочу гламурный Апокалипсис – с водами, что стали горьки, как полынь, с саранчой и с морями, что превратились в кровь. А не гребаную ядерную войну! Неужели я так много прошу?!
В ночной чаще, переступая через овцегадюк и огибая питающиеся плотью пальмы, шагал по-настоящему счастливый человек. На вытянутых руках он бережно нес розового кролика.
Андрей Левицкий
Карбон. Машины Армагеддона
Отряхивая с плеча осколки стекла, я выглянул из гондолы дирижабля.
Хорошо, что реактивная ракета не попала в баллон, – лавина, вызванная взрывом газа, завалила бы эту низину с ее уходящей за поворот каменистой дорогой и развалинами.
Но теперь передняя часть баллона крепко застряла в расселине невысоко над землей. Корма гондолы была раздроблена взрывом, лопасти винта сломаны. Повезло, что дизельный двигатель не взорвался.
Я присел на дне гондолы, сунул в ножны армейский нож и осмотрел свою руку. По запястью текла кровь – рана неглубокая, но болезненная. Выпрямившись, поверх искореженной взрывом внутренней переборки заглянул в носовую часть гондолы. Там возле рулевых рычагов лежали двое. У одного голова треснула, как яйцо, у второго шея свернута набок. В небольших дирижаблях-разведчиках, принадлежащих автокефальной корпорации Святая Церковь Господня, обычно находится пара пилотов: один контролирует курс, второй следит за тангажем, крутит штурвал, меняя угол наклона летающей машины.
Снова высунувшись в пробоину, я окинул взглядом окрестности. Когда-то в низине стоял городок, покинутый после Большой войны. Скорее всего, с дырявой крыши одной из развалюх и выстрелили реактивной ракетой.
Вокруг шелестела желтая листва, жужжали насекомые, дующий порывами ветер был сухим и жарким. Горы купались в летнем зное. Услышав приглушенный шум мотора, я расстегнул кобуру и положил руку на большой шестизарядный пистолет.
Из-за поворота дороги, лежавшей между склоном и ущельем с руинами, показалась армейская машина («мобиль», как их называли в Святой Церкви) с открытой кабиной. Впереди сидели двое, за их спинами виднелся третий – все в коротких черных полурясах, вооружены короткоствольными автоматами с длинными прямыми магазинами.
Я пригляделся. У того, что находился слева от водителя, на груди была нашивка: два золотистых пшеничных колоска и два пузатых колокола. У меня такая же, только на один колокол больше… Значит, в мобиле старший лейтенант с двумя рядовыми.
Машина поехала быстрее. Лейтенант ткнул пальцем в сторону дирижабля, и рядовой сзади привстал, направив на меня автомат.
Я сел на краю пролома, поднял руки, показывая пустые ладони. Потом, глубоко вдохнув, соскользнул вниз. Упав в кусты, сразу вскочил, выдрался из зарослей и, пригибаясь, бросился навстречу машине. Та была почти рядом. Водитель резко вывернул руль, встал поперек дороги, правым бортом ко мне, угольно-черный дым плеснулся из выхлопной трубы. Три автомата уставились мне в грудь.
– Осторожно! – громко, но так, чтобы не было слышно в развалинах, предупредил я. – В нас выстрелили оттуда!
Лейтенант оглядел меня с ног до головы. Он был молодой, лицо одутловатое, тонкие усики, вялый подбородок. На груди его висел большой железный крест: Иисус-Воитель широко расставил руки, в левой – огромный дробовик, в правой – тесак.
– Вас сбили ракетой? Мы слышали взрыв… Еще кто-то выжил?
– Нас было трое. Оба пилота мертвы. Лейтенант, безбожник в ущелье, у него «реактивник». Думаю, есть и стрелковое оружие.
– Безбожник? – повторил он слегка растерянно. Для командира мобильного патруля все происходило слишком быстро и неожиданно.
– Да, агент Карбона. Он сожжет нас вместе с машиной, а потом добьет контрольными выстрелами.
Тут, наконец, до них дошло, что в любой момент они могут отправиться к праотцам, и лейтенант приказал водителю:
– Развернись! Встань за ту глыбу у обочины!
Загудел мотор, и мобиль проехал по крутой дуге, обратившись багажником к застрявшему дирижаблю. Я подбежал к камню, за которым он притормозил, опустился на корточки возле заднего колеса.
– Кто ты такой? – спросил лейтенант.
Я представился по форме:
– Майор Захар Самосудов, оперативно-разведывательный отдел Священного Синода автокефальной корпорации Святая Церковь Господня.
