допросам.
Билет на Луну Васто приобрел один. Нечего было и думать протащить на корабль мересанца без документов. Адмирал т’Лехин согнулся в три погибели и поместился в огромный чемодан, который Васто катил на тележке сам, не доверяя носильщикам. Он рассчитывал, что дипломатический паспорт позволит ему пройти через зеленый коридор, избежав досмотра.
Риск был немалым. Если бы их с т’Лехином сняли с мусоровоза, Васто сохранял шанс отговориться: мол, показывал адмиралу экзотику ночного городского дна. Имея же на руках чемодан со скрючившимся внутри адмиралом, отнекиваться бесполезно. Васто надеялся, что их отсутствие в посольстве еще не обнаружено. Никто из них, по данным охраны, не выходил из комнат, беспокоить их поздний сон не станут, а посол – единственный, кто не постесняется постучать и разбудить – просыпается и того позже. Все должно было прокатить. Они успеют сесть на шаттл до того, как поднимется тревога. Надо верить. Излучать уверенность, тогда притянешь судьбу и не вызовешь подозрений.
Сдать чемодан в багаж он отказался.
– Дипломатический груз, – промолвил с извиняющейся улыбкой.
Девушка за регистрационной стойкой понимающе кивнула.
– Проходите на посадку, господин Васто.
Эасец удобно разместился в противоперегрузочном кресле, закрепив чемодан внизу. Как т’Лехин будет себя чувствовать при старте и разгоне, он старался не думать. Все равно вариантов никаких, перетерпит ради свободы. Лишь бы не помер. Хорош он будет, явившись на ждущий его корабль с трупом адмирала т’Лехина в чемодане! Не поймут.
К счастью, сдавленного стона, раздавшегося из чемодана при старте, никто не расслышал за ревом двигателей.
Крейсер тяжело взмыл в небо и двинулся по расчищенному коридору – прочь из атмосферы.
– Две десятых влево, – распорядился Хайнрих.
Иоанн Фердинанд плавно двинул рычаг. Корабль отклонился от расчетной траектории.
– Ассасин! – недовольно воскликнул Фархад, ткнув в экран, где линия, описываемая «Ийоном Тихим», ушла с зеленого пунктира и стала красной. – Зачем ты это сделал?
– Командир приказал, – невозмутимо ответил мересанец.
– А если он тебе прикажет поковырять в носу через зад?
Хайнрих кхекнул.
– Сынок, откуда такие физиологические фантазии?
– А что? Вы сами так говорите.
– Но ты же – не я, – мягко заметил он. – Ты хорошо воспитанный принц, выросший во дворце.
Фархад мысленно застонал. Если они споются с матерью и вдвоем примутся учить его культуре – только держись.
– Вернись на расчетный курс, Ассасин, – велел Хайнрих. – И объясни юноше популярно, что заставило тебя выполнить дурацкий приказ.
– Приказы надо выполнять, и все тут, – сомнений у мересанца не было. – Мало ли что покажется дурацким или ненужным! Есть субординация. Я дослужился до капитана, хорошо исполняя чужие приказы, и стал приказывать сам. Я умею командовать, у меня неплохо получалось. И я отлично знаю, что порой приходится отдавать странные приказы. У командира обычно нет времени объяснять подчиненным, какие глубинные побуждения подвигли его желать именно этого, и по какой такой причине это необходимо сделать. Это служба, а не философские посиделки. Командиру надо доверять. Услышал приказ – исполни.
– Святые слова, – отметил Хайнрих. – Усек, Принц?
Его радовало, что он не ошибся в Иоанне Фердинанде. Подчиненным тоже необходимо доверять. Особенно таким, от которых многое зависит. Можно сильно не париться по поводу моральных качеств какого-нибудь рядового десантника или помощника электрика, но со старпомом должно быть полное взаимопонимание.
Фархад не угадал. Шварц отказал Федотову в переводе на должность второго пилота. Старшим по пилотской бригаде был назначен Иоанн Фердинанд. Федотыч возмутился: мол, самодурство и волюнтаризм! Хайнриха негодование пилота не впечатлило.
– Я – главный на корабле, и будет так, как я сказал. А все недовольные могут доставить мне удовольствие орально.
– Я напишу жалобу в генштаб! – мстительно пообещал Федотов.
– Пиши, – равнодушно разрешил Шварц. – Собака лает, ветер носит. Ни один штабной придира не заставит меня принять старшим помощником ту из двух кандидатур, у которой послужной список короче, – Федотов постоянно забывал, что Иоанн Фердинанд – не новичок в космосе, что он уже несколько лет капитаном ходил. – И никто не посмеет вынудить меня поставить на ключевой пост человека, на которого я не могу положиться.
– По-вашему, на меня нельзя положиться? – вскипел Федотыч. – А на этого голубого перебежчика – можно?
– Тебя, хрен моржовый, политкорректности учили? – осерчал Шварц. – Этот голубой перебежчик, между прочим, о тебе слова дурного ни разу не вымолвил. И он показал себя с самой лучшей стороны. Ответственный и умный человек, четко выполняющий регламент и приказы командира. Он руководил подготовкой корабля к старту, пока ты пропадал невесть где. Почему ты этим не занялся, если претендовал на место второго?
– У меня были важные дела!
– Не звезди. О важных делах извещают руководство. Берут официальный отпуск, а то и командировку, если дело не личное. Ты тупо гулял, Федотов. Ты не выполнил ни одного данного тебе поручения, даже такого примитивного, как присмотреть за долбаными мегавошками. Не говоря уже о наборе пилотов, чем как раз должен заниматься старпом! Ты свалил все на мальчишку, пользуясь тем, что он младше и ниже по званию, и потому не может отказаться. И он еще пытался прикрыть тебе спину! Если б не подвернулся мересанец, я назначил бы вторым Принца, но не тебя. И насрать на твои погоны, у него зато фамилия, генштаб не пикнул бы.
– Это дискриминация! – упрямо стоял на своем Федотыч. – И клевета! Я не гулял. Я ездил к капитану Гржельчику в больницу. А вы так его и не навестили!
– С чего мне его навещать? – изумился Хайнрих. – Вряд ли он был бы рад меня видеть! Я ему не друг и не брат. Так себе, непонятная сволочь, трахающая его любимый экипаж.
– Вот именно! – пробурчал Федотыч. Сам бы он не решился обозвать Шварца, но подтвердить его же слова – совсем другое. – А голубого, видно, трахать удобнее, вот и тащите его к себе поближе.
– Да, – гнусно ухмыльнулся Шварц, – предпочитаю иметь такого старпома, с которым можно спать спокойно! – если поймет по-своему, сам дурак: заподозрить мересанца в «голубизне» – все равно что кошку в нежной любви к собакам. – Не боясь, что в один прекрасный день, когда меня не будет рядом, он прикажет от моего имени выстрелить по крейсеру Земли!
Федотыч вздрогнул.
– Тебя правда удивляет, что я доверился не тому, кто это предложил, а тому, кто отказался?
Федотыч утер мгновенно выступивший на лбу пот.
– Откуда вы знаете? – осведомился он. – Этот урод настучал?
– Не урод, Федотов, а господин старший помощник, – железным тоном отрезал Шварц. – Ты совсем идиот или притворяешься? Разговоры пилотов во время вахты пишутся в журнал!
Скандальный настрой незаслуженно обойденного пилота резко изменился.
– Герр Шварц… вы не так поняли, – выдавил он. – Насчет «Дарта Вейдера» я просто неудачно пошутил.
– Ты неудачно пошутил в тот момент, когда родился! – припечатал Шварц.
Федотыч замялся.
– Что… что вы будете делать?
– Снимать штаны и бегать, жопой ежиков пугать, – огрызнулся он. – Иди и служи, Федотов. И не забывай
