Для сверхпроводника ее нет совсем. Нет воображаемого океана, есть только безграничная суша. Скачи из мира в мир откуда хочешь и куда хочешь. Открыв Проход из низины, потратишь несколько больше сил, только и всего. Но все равно попадешь точно туда, куда хотел, потому что рельефов воображаемой суши великое множество, для каждого мира свой, и надо лишь настроиться, чтобы увидеть нужный тебе…
Вот дикарский мир: толпа волосатых троглодитов с копьями наперевес гонит другую толпу, улепетывающую во все лопатки. Вопли, стоны, улюлюканье. Кто-то упал, кого-то добивают. Нет, не так уж интересны и вовсе не эстетичны доисторические разборки. Вновь Центрум — и еще один мир-лепесток. Крестьяне мотыгами обрабатывают поле…
А не попробовать ли перенестись сразу из одного лепестка «ромашки» в другой, минуя Центрум? Попытка не пытка, верно?
Нет, не получается…
Не беда. Если уж не обойтись без пересадки, можно путешествовать и с пересадкой.
Вопрос: куда? Где та темноволосая и меднокожая женщина — на Земле?
В Центруме?
Чутье подскажет — в этом Макс уже не сомневался.
Чесоточный проводник Кирилл Денисович появился внезапно. Никто его не ждал, и меньше всего, кажется, Алена. Заглянув в комнату, где скучали пленники, он дождался от Евы одной лишь реплики:
— Уйди, сволочь.
Хмыкнул, ушел. Послышался возглас Алены, и вскоре в дальней части дома заговорили три голоса, но тихо — не разобрать. Бросив напрасно прислушиваться, Сергей молча пил морс. Нахохлившаяся, как гриф-стервятник, Ева вертела в руках зеленый камешек.
— Сейчас явятся, — сказала она.
— Зачем? — спросил Сергей.
— Что-то у них не склеилось. Чувствую.
— А что означало кормление мартыша и эти камешки? Ведь не случайно же?..
— Может, и случайно. Видишь, нас тут не изолировали наглухо и не обижают. Мы для них с самого начала были инструментами и можем еще пригодиться в этом качестве. Зачем ломать полезные инструменты? А главное, куда мы денемся?
Сказано было с такой тоской, что у Сергея мурашки пошли по коже.
— Ладно, — пробормотал он. — А что насчет камешков?
— Откуда мне знать, — равнодушно отозвалась Ева. — Вот этот зеленый — кажется, хризопраз.
— Драгоценный?
— Поделочный. Просто зеленый халцедон. Дешевка.
Несколько минут оба молчали. Затем Сергей спросил:
— Ну где они? Ты говорила — явятся.
— Дрожишь? — усмехнулась Ева.
— Дрожал бы — генерировал Проходы, — обиделся Сергей. — Просто скучно. О! Тихо…
— Идут, — констатировала Ева.
Первым на четвереньках явился мартыш Мефодий. Оглянулся на Алену, заметил ее укоризненный взгляд, брошенный на банановую кожуру, и заскулил притворножалобно.
— Нечего, нечего, — сказала ему Алена. — Сам насорил, сам приберешься.
Вздохнув совсем по-человечески, мартыш сцапал кожуру и унесся галопом. Кирилл Денисович уступил в дверях ему дорогу и с наслаждением почесал спину о косяк. Будто тоже не человек, а так — человекообразный вроде Мефодия. Улыбнулся, ожидая шуток, и не дождался. Ева зло сверлила его взглядом. Сергей, стараясь держаться невозмутимо, допивал морс.
Кирилл Денисович покашлял и ничего не сказал.
— Ну хватит, может быть? — не выдержала Алена. — Может, пора поговорить?
— О чем? — окрысилась Ева.
— Злишься? Злись. Имеешь право. А на кого сильнее — на Кирилла или на меня?
— Пошла ты…
— Успокойся, — посоветовала Алена. — Злиться на нас — это примерно то же самое, что Мюллеру злиться на Штирлица. Внедренные агенты всегда были и всегда будут. Каждый делает свою работу; ты — свою, мы — свою. Да и не делала ты последнее время никакой работы для «фирмы». Операция по поиску Макса — чистая самодеятельность проводников. Вы ведь люди, а не просто рабочая сила. А кто удрал с территории вопреки запрету руководства? Кто угнал полицейскую машину?
— Ты тоже участвовала, — напомнил Сергей.
— Еще бы! Но «фирмы» больше нет. Вам бы следовало радоваться, что вы у нас, что Аркадий или Родион не успели подставить вас по-крупному ради своих делишек… Вот кого мне нисколько не жаль — Аркадия и Родиона!
— Ты еще скажи, что тебе нас жаль! — фыркнула Ева.
— Вас? — удивилась Алена. — А чего вас жалеть? Вы оба знали, на что идете, — это раз. Операция с самого начала была по сути нашей — это два. Так что претензий к вам у погранслужбы нет. Ну разве что к тебе — за прошлые дела… Впрочем, по масштабам этого дела прошлые твои подвиги с контрабандой — мелочь.
Так, подумал Сергей. Сейчас последует предложение.
И не ошибся.
— Что думаете дальше делать? — осведомилась Алена.
— Это от нас зависит? — хмуро спросила Ева.
— В первую очередь от вас. Ты в курсе, что среди пограничников процентов десять бывших контрабандистов?
— Так много?
— Так мало! А среди нас, особистов, их еще больше — процентов около тридцати. Так, Кирилл Денисович?
— Примерно, — кивнул тот, скребя за ухом.
— А знаете почему? — спросила Алена. — Вижу, не знаете. Так я отвечу: потому что контрабандист контрабандисту рознь. Одного интересует исключительно нажива, другому хочется не только прибыли, но и щекотки нервов, а третьему просто любопытно. Первых больше, чем вторых, и гораздо больше, чем третьих. Дай жадному заработать без риска — он в Центрум и не полезет, дурной он, что ли? Ведь там убить могут. Таковы почти все руководители шаек и «фирм», таковы же многие рядовые контрабандисты. Легко понять, что мы с ними не церемонимся. Человеческий материал этого сорта нас не интересует.
У Евы дернулись губы, но она смолчала. Молчал и Сергей — ждал, что еще скажет Алена.
А та, весело тряхнув хвостом светлых волос из-под неизменного кепи, продолжала:
— Зато нас очень интересуют другие — те, кто в контрабандистах скорее случайно, чем по душевной склонности. Те, кому интересен Центрум. Те, кто готов рискнуть, просто чтобы жизнь не была пресной. Из таких как раз и получаются лучшие пограничники…
— Ага, — кисло сказал Сергей, — знакомо. Ванька Каин.
— Или Франсуа-Эжен Видок. Ты понял. Но есть разница: тем уголовникам светила минимум пожизненная каторга. Их не убеждали словами, им тупо предложили выбор.
— Можно подумать, что ты была при этом, — фыркнула Ева.
— Не была, но догадаться нетрудно. Полиция имела что им предъявить. У нас с вами ситуация другая. Вы оба находитесь в Центруме незаконно, это так, но все же в рамках нашей операции. Ты, Сергей, вообще еще не пронес в Цен-трум никакой контрабанды. С тобой, Ева, вопрос сложнее. Всякую другую мы могли бы даже отпустить, будучи уверенными, что она больше не сунет нос в Центрум, — но ты ведь сунешь?
