К счастью, лагерь Новых людей был небольшим и временным – без забора и всяких укреплений. Он размещался внутри огромного здания, частично развалившегося, но в целом неплохо уцелевшего. Внешние стены имели проломы, которые охранялись часовыми.
Кощей, видно, успел изучить местность и теперь уверенно шел к выходу, лавируя между кострами и спящими нео.
Мутанты просыпались и замечали нас. Кощей не давал им до конца очухаться – скашивал моим «Фениксом» точно косой. И все же «муравейник» мы растревожили. Нео, которые квартировались в стороне от нашего кровавого пути, уже обнаружили трупы соплеменников и теперь будили остальных спящих и кричали, что надо догнать оборзевших хомо.
Обеспокоенные шумом часовые возле пролома оказались начеку. Три косматые «безьяны» поджидали нас с оружием наготове.
Кощей не стал терять время на поединок с ними – сорвал с плеча автомат и уложил всех троих одной очередью.
– Скорее! Не спите на ходу! – Маркитант указал нам с Алёной на пролом, а сам подхватил горящую ветку из костра вместо факела.
Это правильно. За пределами лагеря нео темно, хоть выколи глаз. Без огня и десятка шагов не пройти.
Мы с Алёной первыми выбрались из здания. Отбежали чуть в сторону.
– Всё, Богдан, больше не могу, – Алёна опустила свой край носилок на землю. Яшка глухо застонал, но в себя не пришел. Девушка села рядом с ним, растирая онемевшие ладони. – Рук не чувствую.
Кощей подскочил к нам. Рявкнул:
– Чего расселись? Нео сейчас повылазят!
Будто подтверждая его слова, из пролома показалась парочка воинственных мутантов. Кощей стеганул по ним скупой очередью, загоняя обратно в здание.
– Бери носилки, – велел я ему. – Теперь мы с тобой Яшку понесем. А Алёнка пусть рядом идет. Отдай ей автомат, будет прикрывать.
Маркитант зло глянул на меня, на Яшку. Перевел взгляд на нео, которые выглядывали из пролома, но наружу под пули вылезать не спешили. А потом сорвал с плеча автомат и сунул девчонке:
– Патроны экономь!
Алёна попыталась встать на ноги и взять оружие, но тут же пошатнулась и чуть не упала. Я едва успел подхватить ее.
– Что с тобой?
– Не знаю… Не чую ни рук, ни ног…
С каждым мгновением ей становилось все хуже. Она не могла стоять. Пришлось положить девушку рядом с братом.
«Дан, смотри, – подал голос Лёнька. – Прожилки на ее коже… Они краснеют!»
То ли от стресса, то ли еще от чего, но серая сеточка на руках и лице Алёнки и в самом деле приобрела ярко-красный цвет. Словно кровоточащие царапины.
«Лёня, что это?! – мысленно завопил я. – Почему красное, а не черное?!»
«Понятия не имею, – откликнулся бывший кио. – В том отчете такие симптомы не описывались».
Кощей тоже заметил, удивленно вскинул бровь:
– Алён, это тебя что, нео так разукрасили?
– Где? – Девушка посмотрела на свою испещренную красными линиями руку и перевела взгляд на меня. Ее глаза в неверном свете факела казались воспаленными и болезненно-блестящими: – У меня начинается приступ, да?
– Похоже, что так, – врать не имело смысла.
– Богдан, – вновь заговорила Алёна, – послушай, я должна сказать… Тогда ночью, в Ниитьме, в карантине, я пришла к тебе, помнишь?
– Так это все же была ты, – сердце радостно сжалось, а губы сами собой расплылись в счастливой улыбке.
– Ну да… – Алёна нахмурилась. Кажется, моя реакция ее не обрадовала. – Знаешь, Дан, со мной пару лет назад случай гадкий произошел…
Я кивнул. Она явно имеет в виду сыночка директора и двух его прихлебателей.
– Короче, я не знала, смогу ли хоть когда-нибудь забыть о том кошмаре и жить дальше – так, как живут все… – Голос Алёны упал до шепота. Она бормотала лихорадочной скороговоркой, не сводя с меня воспаленного взгляда: – Мне надо было попробовать с кем-нибудь… Убедиться, что все забыто… Но со своими, ниитьмовскими, я не могла… А ты – чужой… С тобой все проще. Переспали и забыли… Я использовала тебя, чтобы проверить… Это было не всерьез… Ты прости, ладно?
Она замолчала и провела дрожащей рукой по лбу, будто вытирала испарину. Словно ей вдруг стало очень жарко, хотя ночь выдалась прохладной. И все же ее бросило в жар. Казалось, красные прожилки на коже девушки раскалились как угли.
Путаную речь Алёны слышал не только я. Кощей ехидно ухмыльнулся и подмигнул мне:
– О как. А ты, Богдан, парень не промах. Надо же. Завалил-таки девочку. А она-то хороша! Все из себя недотрогу строила. Нос от всех воротила. А потом, выходит, сама на тебя прыгнула…
Я не вмазал ему только потому, что из руин полезли нео.
Кощей подхватил автомат, выпустил очередь и дико заорал:
– А-а-а-а!!! – усиливая психологический эффект от стрельбы.
Нео вновь попятились под укрытие стен.
Я наклонился над Алёной. Ее сознание потихоньку уплывало, глаза закатывались. Девушка уже не видела меня, не понимала, что происходит вокруг.
– Ну как она? – поинтересовался Кощей.
– Плохо. Без сознания. У тебя патронов-то много? – задал я животрепещущий вопрос.
– Еще один магазин. И пистолет, – он показал ту самую тихую стрелялку со странным набалдашником на стволе. – Собирался в спешке, поэтому взял мало. Только то, что под руку подвернулось.
– Куда ж ты так спешил?
– За вами, куда ж еще? Как только Гришка мне стуканул, куда вы намылились…
– Что?! – перебил я.
– Ну да, он мой шпион, – Кощей хмыкнул и с издевкой добавил: – И кто бы мог подумать, да? Такой отличный парень. Первый рукопашник Ниитьмы. А он, видишь ли, лучшей жизни захотел. Слаще есть, крепче спать. Брать что захочется. Вот и стучал мне. Про все внутренние дела в Ниитьме сообщал. У нас договоренность с ним была: он годик постучит, а потом мы его к себе в Лосинку примем. Вместе с Алёнкой.
– В смысле? – не понял я.
– Да он собирался сбежать из Ниитьмы и ее с собой умыкнуть.
– А если б она не захотела с ним идти?
– С мешком на голове захотела бы, – фыркнул Кощей. – Думаю, Гриша ее согласия спрашивать не собирался.
Мои кулаки невольно сжались. Вот гад! А я ведь его даже уважал. Жалел, что он погиб. Понятно теперь, откуда кобура для «Грача» взялась. Это плата за предательство.
Но хрен с ним, с Гришкой. И без него забот полон рот.
Я лихорадочно размышлял, что делать дальше. Алёнка сама идти явно не сможет. Но нести и ее, и Яшку нам с Кощеем вдвоем не под силу. Разве что Яшку дальше тащить не на носилках, а на руках.
«Не донесете. Загнется. Я уже говорил», – напомнил Лёнька.
Я не знал, на что решиться. Склонился над Яшкой. Он дышал хрипло, с присвистом. Ребра слева явно были вмяты внутрь. Точно, сломаны. Без носилок живым не донесем…
Зато довезем! Догадка пришла внезапно. Вернее, она лежала на поверхности. Я не сообразил раньше только потому, что день выдался очень уж сумотошный. А еще мне напрочь затуманивало мозги беспокойство за Алёнку…
