Вектор: Жизнь и смерть - Никита Владимирович Чирков

ГЛАВА 54

Света все так же сидит и пытается уже не найти выход из безвыходной ситуации, а понять причину своего спокойствия. Вроде бы ее вновь окутала объятиями всегда ненавистная безысходность, чуть ли не сжирающая изнутри. Ведь если она останется здесь, то умрет, а если попробует добраться до Альберта, то он либо при встрече не оставит ей шансов, либо монстр нагонит, не оставив шансов им обоим. Но почему-то Света вдруг обрела смирение с этим. Оно настигло ее так же неожиданно, как совсем недавно пришедшая паническая атака, – и это при том, настолько идеальны сейчас условия для очередного самобичевания вперемешку с жесточайшей критикой самой себя за попадание в такую ситуацию. Но сейчас все иначе, и, пытаясь понять почему, перебирая последние события, Света поймала наконец-то ту мысль, так быстро занявшую ее голову, что даже не заметила, как все время думает о дочери. В теплых и приятных воспоминаниях, чуть ли не пронизывающих ее любовью насквозь, пряталась мысль, целая идея, допуска которой она не позволяла себе никогда, во всяком случае, насколько она помнит. И суть ее заключается в скорой смерти – причем по собственной инициативе. Поймать и рассмотреть эту нить было очень трудно, но она оказалась невероятно четкой и понятной, а именно: сократить время до встречи с дочерью – с единственной и любимой, лишившейся жизни в этом мире строго из-за матери, которая вновь погрязла в сожалении и чувстве вины, представляя, как она ждет ее там, в мире, наличие которого всегда было для Светы чем-то пространным и необязательным. Сам факт ее тяги к дочери таким способом и в таком виде вынуждал ее чувствовать боль, потому что, несмотря на то, насколько мама мечтает отменить грех, инстинкт самосохранения включается на все свои ресурсы.

Света плачет, скрипя зубами, все время видя перед глазами дочь, маленькую и самую красивую, не видевшую ужасов и не знающую страха или боли: ведь что-что, а она точно не росла, как ее мама. И вот, казалось бы, Света уже готова, даже поднялась и медленно зашагала к выходу, чувствуя вибрацию по полу и слезы на щеках, – но вдруг замерла, представив тот момент, когда девочка смотрит на нее снизу вверх, словно вырезанная из другого мира фигура, поставленная здесь как маяк. И тут Света понимает, глядя прямо в ее большие голубые глаза: это ведь не ее дочь, какой бы идеальной копией она ни была, как бы ни хотела она с ней оказаться в другом мире, все же это – не ее родная доченька. Не будет того счастливого объединения – но не потому, что где-то нет места, в наличие которого верить не грешно, нет! А потому, что ее дочь точно не хотела бы смерти мамы. Она не была в детстве такой, как Света, и не стала бы такой же во взрослом возрасте. Ее дочка ответила бы на звонок и не наплевала на родителей, как сделала Света… Нет, это точно не ее дочь – потому что ее маленькая девочка была лучшей из всех, кого только можно знать, она бы не хотела смерти, она бы хотела жизни, и сделать иначе будет осквернением ее памяти.

Контроль над окружающей ситуацией появился в тот же момент, как Света обратила внимание на всю ту угольную темноту справа от нее, где вдалеке шумел монстр. На месте исходящего от коридора холодного освещения было пусто, в то время как нужные ей двери оказались как раз впереди, наискосок от нее. Монстр оказался далеко, она даже не уверена, заметит ли он ее сейчас, но рисковать точно не будет. Прихрамывая, она дошла до двери, совершенно не чувствуя страха.

Перед уходом отсюда Света обернулась и прислушалась, надеясь на банальное везение: ведь, вполне вероятно, ее побег будет слышен отлично, все-таки станции много лет, а обслуживанием не занимались слишком долго. Но вдруг ее словно отбросило от этой мысли и осторожности: полная уверенности, она решила просто нажать на панель и увидеть, что будет. Как и ожидалось, все прошло тихо, точнее, почти тихо, но вряд ли монстр услышал бы небольшой скрежет. Широкий коридор – видимо, для каких-то технических работ – состоял из дополнительных помещений слева и справа с такими же широкими дверьми, но путь ее был по прямой, а он, к счастью, освещен и не обладает противниками. Терпя боль в ноге, она пыталась активировать новые обезболивающие, но система сломалась, судя по всему. Видя через разбитую маску пустые просторы, она идет вперед, держа крепко пистолет, который только сейчас вздумала проверить на рабочее состояние, и, стараясь не сбавлять шага, провела осмотр, результат которого оказался положительным. Позади все еще слышен рев монстра, видимо, нашедшего себе иной маршрут к невидимой жертве, вновь не скупившегося на размашистые движения, ведь очередной поломанный металл издал возглас.

Но то осталось позади, а вот грядущее крайне неопределенно, хотя и будет развиваться явно в определенных рамках, готовиться к которым не имеет смысла, – достаточно представить самый упрямый конфликт, в центре которого стоит вопрос жизни и смерти. Да, Альберт хочет уничтожить эту станцию, как источник великой угрозы всему живому, как бы парадоксально это ни было, но только в этом также присутствует риск, ведь не так сложно представить, на сколько кусков развалятся остатки. Хотя достаточно лишь одного, размером с книжку, а может, и меньше, но главное – наличие на нем инопланетной Жизни, явно не страшащейся открытого космоса. И это одна из самых поганых ситуаций, когда нужно будет доказать человеку, что даже его кажущийся идеальным план на самом деле может стать началом конца.

Открыв двери, Света уже готовилась вступить с Альбертом в предстоящий конфликт, всерьез используя дипломатию, хотя удержаться от