Быть может, она даже согласилась на варварскую операцию, помогающую «изгнать демонов похоти», к которой постоянно подбивал девушек сумасшедший пастор — так называемое «женское обрезание». Рина Кейдж однажды призналась мне, что мисс Танди, у которой беднягу заставили проходить курсы по лечению от нимфомании, неоднократно угрожала ей организовать эту операцию принудительно, когда Рина спит. Из-за этого та до сих пор иногда просыпается в холодном поту. Может быть, этими переживаниями и объясняется ее ненасытность в постели.
Романтичное женское начало, все еще продолжающее жить во Флорентине, должно быть, пробудило в ней возвышенные платонические чувства к доброму и честному человеку, каким был Боря. Свои чувства она изливала в одухотворенной творческой манере, на своих картинах. Но даже наедине с собой она продолжала называть их «дружбой», стесняясь увидеть в них оттенок того, что ее научили считать греховным. Если ее и посещали какие-то фантазии во сне, то она наверняка просыпалась в ужасе и просила «избавить ее от Лукавого» в рьяной утренней молитве.
«Да тебе, быть может, самой требуется помощь врача, док», — подумал я, с трудом отрешаясь от разыгравшегося воображения, которое могло вести меня в правильном направлении с такой же вероятностью, как и в совершенно неверном.
— Долго еще ты здесь пробудешь? — спросил я, переводя разговор на другую тему.
— Не более двух лет. Затем меня переведут в другое место. Как я уже говорила, в мире слишком много подобных мест. Мы не имеем права привязываться к одному из них.
Промолчав немного, она добавила:
— Как и любой человек, я не лишена слабостей. Я уже и так привязалась к своим пациентам. То ли еще будет через два года! Но я должна печься об общем благе, а не о своем личном. За оставшееся время я подготовлю себе замену. Я нашла двух одаренных помощниц, которые помогают мне как медсестры. Я научу их всему, чему смогу. Конечно, это не то же самое, что университетское образование. У них не будет моего оборудования и лекарств. Но это лучше, чем ничего.
Я долго молчал, не решаясь заговорить о том, о чем собирался. Она начала первой:
— Ну говори уже. Ты думаешь о том, как поскорее выбраться отсюда?
— У меня возникли кое-какие проблемы с властями Альянса, — решил наконец признаться я. — Я ничего плохого им не сделал. Приехал в родные места посетить могилу матери. Но они вбили себе в голову, что я шпионю на Содружество.
— Ничего удивительного, учитывая твое прошлое, — совсем не удивилась доктор Лопес. — Мне и самой пришлось преодолеть множество препятствий с их стороны, пока я сюда добралась. Наша организация всегда была вне политики. Но лишь из-за того, что штаб-квартира МККК находится в Содружестве, эти глупцы считают, что мы там все шпионы.
— Да, со мной похожая ситуация.
— Насчет их можешь не беспокоиться. За все годы существования этого селения ни один представитель Альянса здесь не побывал. У них тут нет никакой власти.
— Мне все-таки необходимо вернуться в Сидней, — неохотно признался я. — У меня есть обязанности, как и у тебя. Прямо сейчас я пропускаю стажировку. Из-за этого меня могут отчислить из академии. Если так произойдет, то мой вид на жительство в Сиднее будет аннулирован.
— Но ты же о чем-то думал, когда отправился сюда!
— Я был в несколько расстроенных чувствах. Но встряска, которую я здесь получил, здорово вправила мне мозги. Не стану даже пересказывать тебе всего, что со мной случилось за эти выходные. Но ты уж поверь, этот опыт навсегда научил меня ценить то, что я имею.
— Да. Это иногда бывает полезно, — кивнула Флора.
— Прости, что я не оказался героем, каким меня описывал Боря, — вздохнул я. — Если в нашем мире и есть герои, то это скорее такие люди, как ты. Я не из их числа. Я не способен на настоящее самоотречение. Я могу бросить монетку нищему, мимо которого прохожу. Могу протянуть руку помощи нуждающемуся, который случайно встретился у меня на пути. Но отдать всю жизнь служению другим — это не для меня. Жизнь — не только удовольствие, как ты не раз повторила. Но она не может состоять и из одних лишь лишений. Иначе зачем она нужна, такая жизнь? Хорошо, если ты веришь словам о справедливом воздаянии на небесах, которыми нас задабривал пастор Ричардс. Но если рай окажется обманом, а чует мое сердце, что так — то поверившие в него идиоты всего лишь напрасно тратят на страдания драгоценное время, отведенное им перед погружением в вечную пустоту.
Флорентина долго смотрела на меня после этого монолога. Я так и не узнал, что за мысли блуждали в это время у нее в голове. Быть может, она окончательно уверилась, что я прогнил до основания. А может, признала, что моя точка зрения тоже имеет право на жизнь. Так или иначе, к беседе о смысле жизни и предназначении человека мы больше не возвращались.
— Мне нужно выйти на связь с академией. Сообщить, что форс-мажорные обстоятельства задержали меня в Европе. А потом буду выбираться отсюда, — заговорил я после длительной паузы.
Центральноевропейский Альянс когда-то действительно контролировал почти всю Центральную Европу. Но те времена давно в прошлом. В прошлом году в состав Содружества были официально приняты две небольшие «зеленые зоны» на адриатическом побережье — Подгорица и Дубровник. Активно просится туда же Сплит, провозгласивший независимый статус во время кризиса 2078-го, когда разгорелась война Альянса с консорциумом «Смарт Тек». Их до сих пор не приняли лишь из-за того, что они до сих пор не могут договориться с общиной в Дубровнике, кто из них является законным правопреемником хорватского правительства. Не пылает любовью к Альянсу и группа общин, объединившимися под флагом старой Эллады, столицей которой недавно была провозглашена Новая Надежда, выросшая из лагеря беженцев на окраинах разрушенного войной греческого города Лариса. Болгарский город Бургас на черноморском побережье два года назад был объявлен porto franco — там корпорации пытаются строить совместный бизнес с китайцами. Любое из перечисленных мест может стать моей отправной точкой на пути домой.
«Домой»? — поймал я себя на неожиданной мысли. Никогда еще за прошедшие семь лет я не называл так Сидней. Похоже, это путешествие действительно многое изменило.
— Тебе еще никто не рассказывал о здешней ситуации со связью?
— У тебя наверняка есть спутниковая связь для экстренных случаев.
— Ты правильно сказал — «для экстренных случаев».
— А это и есть экстренный случай.
Доктор Лопес скептически поджала губы.
— Да ладно тебе! Ты ведь поклялась спасать людям жизни. А если ты не поможешь мне выбраться отсюда в течение нескольких дней — твой Мирча не выдержит и засадит мне нож под ребро.
Она тяжело вздохнула.
— Уверен, ты будешь только рада от меня избавиться. Здесь еще полторы сотни людей, которым можно читать нотации, — продолжал убеждать ее я.
— Ну позволю я тебе написать пару сообщений — и что дальше? Власти не будут тебя отсюда эвакуировать! Ты же подписывался при выезде, что сам несешь ответственность за свою жизнь.
— Я не собираюсь просить никого о помощи. Только предупрежу, что задерживаюсь. Сам выберусь!
— Это будет не так просто и быстро, как ты думаешь. Транспортные конвои «Еврокаравана» приходят раз в две-три недели, и политика компании запрещает им брать пассажиров. Тебе может понадобиться пропустить несколько конвоев, прежде чем попадется коррумпированный начальник, который согласится тебя взять вопреки политике компании.
— Я договорюсь с кем-нибудь из местных.
— Никто из них не будет везти тебя далеко от замка, что бы ты им не посулил. Да и что ты им можешь предложить? На пустошах действует натуральный обмен. Твой финансовый счет в одном из банков Содружества никого тут не интересует.
— Надеюсь, ты поможешь мне с ними договориться.
— Не рассчитывай на это. Их жизни мне ничуть не менее дороги, чем твоя!
Подумав немного, Флорентина вздохнула и наконец сдалась:
