В зале моментально восстановилась тишина.
Ленин окинул своим взглядом с прищуром большой зал и подошел к краю сцены, сказал:
– Товарищи! Революция, о которой так много говорили большевики, свершилась! – он вытянул руку вперед и слегка улыбнулся.
Что тут началось… Полетели в воздух шапки и бескозырки, громкое «ура» просто не умолкало.
Жан высвободил руку, схватился за голову, чтобы тоже что-то бросить вверх. Он увидел шапку на голове Ника, схватил ее и изо всех сил подбросил вверх.
– Ты что, совсем с башкой не дружишь? – растерялся Ник.
Жан поднял руки, чтобы поймать шапку, но она не вернулась. Он поднял голову к потолку, чтобы хоть что-нибудь увидеть, но увы!
– Улетела, – прошептал виновато Жан. – Представляешь, не вернулась. Кто-то твой сувенир прибрал к рукам.
– Я тебя убью, – сквозь зубы процедил Ник.
– Новую найдем, не волнуйся, – успокаивал Жан. – Такого дерьма кругом валяется кучами.
Ленин долго еще произносил речь, говорил о земле и свободе и дальнейшей перспективе революции, и Жану это надоело. Он посмотрел на Ника и тихо сказал:
– Пошли на улицу, и деда заберем. У него, бедолаги, уже ноги подкашиваются. – Ничего интересного здесь уже не услышим, а что не услышим – то прочитаем в учебниках.
– Еще бы. Если б ты мою шапку никуда не закинул, было бы еще лучше.
– Найду я тебе другую шапку, а может, что и другое, не волнуйся.
Они стали медленно пробираться сквозь толпу к выходу, увлекая за собой старика.
– Это какой-то кошмар, – произнес старик уже на улице, переводя дыхание.
– Ничего, папаша, – сказал Жан. – Самое смешное еще впереди.
Уставшие за ночь и утро Жан с Ником медленно побрели по Невскому в сторону Малой Морской улицы, где их дожидались девчонки.
– Я, наверное, медленно схожу с ума от всего, что случилось за последнее время, – сказал подавленным голосом Ник.
– Я тоже. Может, до кучи захватим еще и телеграф? Смотри, вон на той стороне стоит, – сказал с усмешкой Жан.
– Там уже и без тебя большевики позаботились. Тебе надо просто отдохнуть. Тебе еще хуже, чем мне.
– Наверное, – согласился Жан. – Клавдия Петровна сейчас опять чаем поить будет… Мяса хочется… Нормальной еды.
– Дома есть будешь. Здесь весь Петроград на голодном пайке, а тебе – мяса. Обойдешься.
– Тогда домой хочу.
– А Лиза?
Жан остановился.
– Ты эту рыжую бестию больше не видел нигде?
– Только там, на Дворцовой.
– Это нам знак. Скоро, значит, расстанемся. Как я этого не хочу.
– Жаль, конечно, но надо поговорить с Лизой, пусть еще организует нам встречу.
– Вот и поговори.
– Ты не хочешь больше меня видеть? – спросил Жан. – Надоел я тебе.
– Пошли домой, – сказал Ник и потянул его за руку. – Ты мне никогда не надоешь. Я вас всех люблю. Уже столько прошли, считай, с восемнадцатого века и до двадцатого. Представляешь, как нам всем повезло!
– Вот встретиться где-нибудь в будущем, – мечтательно произнес Жан. – В веке так двадцать пятом…
– А что, легко. Можно устроить. Главное, чтобы Люсия ничего не перепутала. У нее это бывает. Что поделаешь, сумасшедшая старуха.
– Давай для начала до девчонок доберемся, – предложил Жан. – Там видно будет. Сейчас отдохнем, а вечером все вместе выйдем в город.
Клавдия Петровна сама открыла дверь.
– Лиза дома? – с порога спросил Жан.
– А где ей быть? И вторая девочка тоже дома. Где вы все это время болтались? На улице неизвестно что творится. Времена смутные, а вы ходите где попало… Заходите, бродяги.
Девчонки сидели в комнате и от скуки делали всевозможные фокусы на картах.
Ник просунул голову в дверь.
– Явились, революционеры, – вздохнула Ин, собирая карты с покрывала. – Мы вас тут совсем заждались, а вы…
– Мы свершили революцию, побывали на съезде большевиков, послушали Ленина, – стал перечислять Жан.
– Можно подумать, что без вашего участия этого бы не случилось, – сказала Лиза. – Хозяйка ничего вам еще не говорила?
– Нет. А что?
– Люсия Петровна приходила, – объявила Лиза.
Ребята присели на кровать.
– Ну, и…
– Она совсем постарела, – сказала Ин. – Я ее еле узнала.
– Что она говорила? – не терпелось Жану. – Мы же видели ее там, на Дворцовой площади.
– Ничего не говорила. Она разговаривала с Клавдией Петровной.
– А с тобой, Лиза?
– Она сказала, что нам скоро придется расстаться и чтобы мы готовились.
– Я так и знал, – вздохнул Жан. – От нее другое услышать невозможно. Время поджимает?
– Да нет, но она так сказала.
– И когда?
– Я не знаю. Скорее всего, завтра.
– Почему? – подскочил с места Ник.
– Она сказала, что нам надо всем быть на Дворцовой площади у колонны в полночь.
– Это конец, – схватился за голову Жан и, немного придя в себя, обнял Лизу за плечи. – Я не хочу с тобой расставаться, – зашептал он.
Лиза улыбнулась.
– Я постараюсь, чтобы она еще раз организовала нам такое свидание, – сказала Лиза.
– Ты это сможешь сделать?
– Я постараюсь. Мне без тебя так одиноко.
– А там, в твоем времени, что у вас сейчас творится? – спросил Жан. – Ты мне так ничего и не рассказала. Опять государь тебя сватает?
– Нет. Петр Алексеевич уже поостыл, женихов не засылает.
– А тот, первый?
– Учится где-то корабельному делу. Он мне не мил. Ты, Жан, всю жизнь мне перевернул. Я до сих пор не могу понять, как все так у нас получилось. Надо же было с тобой мне тогда встретиться… Вот как теперь быть? Ты где-то в двадцать первом веке, я в восемнадцатом. Нас разделяют столько столетий, а я без тебя не могу…
Жан смотрел в глаза Лизе и слушал ее откровенные речи. Она пальчиком провела по его лбу, переносице и губам.
– Я такая дура, что повстречала тебя. Я же девушка, и мне хочется, чтобы со мной был всегда рядом молодой человек.
– Почему ты себя так называешь? Я же здесь.
– Это сейчас, а потом… Я хочу, чтобы ты был со мной всегда, понимаешь, всегда. Чтобы я слышала твое дыхание, чувствовала твое тепло, видела твои глаза и твое тело. Ты не представляешь, что ты для меня теперь значишь.
Жан взглянул на Ника и Ин, которые стояли у раскрытого окна и тоже о чем-то тихо разговаривали.
– Я никогда не думал, что в семнадцать лет все так может случиться и столько придется уже пережить.
– Мы с тобой взрослые люди, – сказала Лиза. – У нас давно все зашло так далеко, что другим и не снилось.
– Я тебя люблю, – прошептал Жан.
