Родись ты в прошлом, Крамовский, жил бы скучной, тяжёлой и однообразной жизнью средневекового крестьянина или рабочего эпохи раннего капитализма. Любая серьёзная болезнь — почти наверняка приводила к смерти. Ни тебе звёзд, ни полёта мысли, ни ощущения причастности к великой мечте. Церковь по воскресеньям и обещанный попами рай после смерти, в который ты, вдобавок бы, не слишком то и верил.
Говорить о статичности мира и отсутствии научного и социального прогресса может или полный невежда или профессиональный демагог. Такие дела, уважаемый товарищ.
Лицо у администратора покраснело, словно помидор. Несколько раз он пытался перебить речь сетевика, но тот продолжал, не обращая внимания на попытки, и системному администратору приходилось замолкать.
Сквозь сцепленные зубы администратор выдавил: —Я отказываюсь дискутировать с человеком опускающимися до личных оскорблений.
— Велика беда— усмехнулся сетевик и вышел из комнаты в коридор.
Взбудораженные красноярские кибернетики успокаивались. По системам ввода застучали пальцы. Переписываются в чатах, забыв про работу. Делятся мнениями, рассказывают коллегам из соседних отделов. Видимо давненько никто не баламутил местное болото. Вон, какие волны пошли.
Провожаемый взглядами, Мотылёк вышел в коридор. Сетевик стоял у окна, рассматривая город с восемнадцатиэтажной высоты. Мотылёк подошёл и встал рядом.
Глубоко внизу, по лентам дорог двигались серебряные капли мобилей. Крохотные точки людей шли по улицам. На крыше десятиэтажного дома какой-то оригинал написал крупными, белыми буквами «Маша, я подумал и решил, что люблю тебя. Возьми трубку!». Видимо неизвестная Маша работала в этом здании или в одной из соседних высоток.
— Болото— сказал сетевик, скорее прошептал, не отрывая взгляда от раскинувшейся городской панорамы.
Мотылёк скосил глаза в его сторону: —Спасибо.
— Не за что. Вы всё правильно говорили, только не теми словами, которые нужны— ответил сетевик: —Это болото давно следовало всколыхнуть, да что толку. Посудачат и забудут. Попросить что ли перевода в другое место? Скажут: опять не могу с коллективом ужиться. Хотя какой это коллектив — серпентарий.
Мотылёк уже собрался возвращаться, когда сетевик вдруг спросил: —Почему о войне особенно охотно берутся рассуждать те, кто ни разу не смотрел на врага сквозь прицел и не встречался с ней, кроме как в заголовках новостных порталов?
— Подождите— пообещал Мотылёк, хотя минуту назад не собирался давать никаких обещаний: —Скоро Ясноглазка отойдёт от связанного с переездом шока и тогда здесь всё изменится.
— Ясноглазка? Ах да — искусственный интеллект. Если ждать пока интеллекты всё исправят, можно целую жизнь прождать. Самим надо, самим. Только вот как самим, если нужно спорить, приводить аргументы, а хочется просто дать в лоб, чтобы немного ума туда вошло. Как самим?
Мотылёк сказал: —Не знаю.
— Политработники и воспитатели в детских садах — святые люди. Работают с хамами и дураками без всякого рукоприкладства.
Мотылёк переступил с ноги на ногу.
— Вы идите, не ждите— посоветовал сетевик: —Я ещё постою здесь немного. Подумаю, что и как можно исправить. Чтобы не пришлось краснеть перед искусственным интеллектом за человеческие качества товарищей по коллективу.
Когда Мотылёк вернулся, на нём скрестились взгляды всех сидящих в комнате и тут же разбежались в стороны. Остался только Наташин взгляд, он же проводил Мотылька до рабочего места.
— Ну? — написала в чате Наташа.
— Никакого «ну»— ответил Мотылёк: —Опоздаешь на учебные занятия для молодых мам.
— Не опоздаю. Здесь рядом— написала Наташа.
Мотылёк грозно нахмурил брови. Наташа улыбнулась, мазнула поцелуем в ложбинку между нахмурившихся бровей, подхватила сумочку и побежала. На выходе из комнаты столкнулась с возвращающимся сетевиком. Тот галантно отступил в сторону. Пятый месяц беременности полнил Наташу, придавая движениям особую, медлительную грацию и красоту. Если честно, то прикладывая ухо к животу любимой, Мотылёк до сих пор не мог поверить, что там растёт его сын. Один за другим проходят этапы клеточного деления. Оказавшиеся в разных частях формирующегося тела клетки включают разные части единой генетической программы, специализируются. Программа не совершенна. Человек ограничен рамками своей архитектуры так же как искусственный интеллект, а если честно, то гораздо больше. Вероятно, когда-нибудь, мы сможем исправить себя. Изменить в ту сторону, в которую посчитаем нужным измениться. Несовершенными инструментами, поэтапно приблизиться к совершенству — какой подход мог бы быть более человеческим?
Наташа вышла. Сетевик прошёл через комнату к своему столу. Мотылёк улыбнулся, но тот оставался мрачным, как и пять минут назад. Слабо, на границе восприятия, запахло апельсином. Едва уловимый аромат чуть горчил, в нём угадывались пряные нотки — базилик и кориандр. Согласно выкладкам аромотеррапевтов, такой запах помогал умственной деятельности и усиливал работоспособность. Во всяком случае, Мотыльку он нравился, да и остальным, вроде бы тоже.
Минут десять аромат повисит в воздухе, а затем пропадёт так же неожиданно, как и появился. Через несколько часов центральный синтезатор ароматов соберёт новый аромат и прогонит через систему вентиляции по всему зданию красноярского информационного управления. Тысячи программистов, сетевиков, аналитиков и системных администраторов на секунду отвлекутся от работы, пытаясь разобрать внезапно появившийся запах на оттенки. Что там намешали составлявшие программы для центрального синтезатора ароматов аромотерапевты? Мята, мелиса, корица, чайное дерево, имбирь или можжевельник? А, может быть, кедр или ель? На красноярском новостном портале писали, что после войны синтезаторы ароматов планируют устанавливать чуть ли не везде, где только есть общая вентиляционная система. Кто как, а лично Мотылёк нисколько не возражал. Он бы и домой такой взял, если бы выпускали маленькие, домашние модели. Наверное, ещё станут выпускать.
Интеллект Ясноглазка пережила переезд тяжелее прочих интеллектов. Они уже подъезжали к Красноярску. Проехать оставалось часов шесть или семь, несмотря на черепашью скорость передвигающегося настолько мягко, что, казалось, будто бы он плывёт по воздуху, тягача.
Под завязку набитый тонкой электроникой тягач вёз покоящуюся на виброгасящем подвесе тушу суперкомпьютера и минимально необходимое окружение. Вырабатываемая электрогенератором энергия пропускалась через многочисленные стабилизаторы и фильтры, прежде чем попасть в суперкомьпютер — физическое тело интеллекта Ясноглазки. Второй тягач вёз запасной электрогенератор, запас топлива и столько сменных блоков, что их хватило бы, чтобы собрать ещё парочку стабилизаторов, выпрямителей и фильтров.
