Больше они не виделись.
Теперь ему не давал покоя вопрос. В день, когда они поссорились, знала ли Вафида о беременности? Они не собирались заводить ребенка. Вафида говорила, что предохраняется. Варнаков считал, то она должна пройти тщательное обследование. И если будут противопоказания, то рожать нельзя ни при каких условиях. И ничего страшного. Вон сколько сирот. Возьмут и вырастят, словно своего. А то и двух.
Однако она, видимо, хотела родить. И если к тому дню она уже знала о беременности, то… Получается, она могла сознательно пойти на разрыв их отношений. И сделала так, чтобы он вообще не знал о существовании плода. Боялась, что Колян будет мешать, настаивать на аборте. Но возможно и такое, что она не хотела ссориться. И даже, возможно, еще не знала о том, что беременна. Но сорвалась. И он сорвался. А потом она уже не захотела идти на попятную. Это было вполне в ее духе. Своевольная, упрямая, гордая…
Впрочем, это лишь предположения. Не факт, что ребенок от него…
– Айгуль, – сказал Варнаков. – Ты прости за такой вопрос. Но мама ничего не говорила тебе о твоем отце?
– Говорила, – задумчиво отозвалась Айгуль. Она только что сделала кукле начес маленьким гребешком и теперь придирчиво рассматривала прическу. – Она говорила, что мой папа был очень крутым парнем. Но он погиб в Зоне.
– Вот как? – Колян почему-то испытал разочарование. – Думаешь, это правда?
– Думаю, что неправда. Мама часто врала. Мне говорила – говори правду, а сама меня обманывала.
– Вот как… Да, врать – это нехорошо.
Неужели она его дочь? Вот дела… а если нет?
«Разве дело в том, кто ее отец?» – вдруг произнес внутренний голос.
«А тебе какое дело?» – Колян сразу же начал злиться. Явился не запылился, шаромыга.
«Не хами. Подумай. Какая разница, кто ее отец? Дело в том, кто ее мать».
«Ее мать – Вафида».
«Вот именно, Колян. Ты не думал о том, почему Вафида спрятала ее в Зоне?»
«Не знаю. Наверное, так было надежнее».
«Вот именно – надежнее. А почему? Потому что Айгуль – дочь Зоны. Дочь Зоны, Колян. Она монстр. Монстр, понимаешь? Порождение Зоны».
«Заткнись. Она ребенок».
«Ха! Нашел ребенка! Да если она захочет, то весь Искитим враз уничтожит. А ей всего-то годик с небольшим».
«И что ты предлагаешь?»
«А ты подумай. Сделай выбор, Колян».
«Так говорил Васька».
«Васька-хренаська… Какая разница, кто так говорил. Выбор должен сделать ты. Вафида не случайно запрятала ее в Зоне. О, Вафида прекрасно понимала, кого произвела на свет. Сделай выбор, Колян!»
«У меня нет выбора».
«Дурак ты, Колян. Выбор очевиден».
«Ты хочешь, чтобы я принес Айгуль в жертву? Но…»
«Ну-ну? Кажется, мы начинаем мыслить, Декарт»[29].
«Но она – ребенок!»
«Ребенок? Жертва? Хватит демагогии! Еще вспомни о декларации защиты прав детей. О какой жертве ты говоришь? Это рациональный поступок. Глупо погибать из-за какого-то мутанта. Подумай. Тебя ждет Маринка и нормальная человеческая жизнь. Она еще только начинается, твоя жизнь! С таким хабаром ты – король. Уедешь в Европу и дашь там копоти! А Маринка нарожает детей. Подумай, Колян».
«Достал ты со своими думами! Целый год меня мучаешь».
«А ты подумай, спецназовец ты наш. Чай, не совсем мозги пропил? Ведь когда-то в универе учился. Вот ты говоришь – жертва. Какая она жертва, если управляет аномалиями? Скажет: „Сим-сим, отворись“ и пройдет через эту „мясорубку“, как через турникет в метро. А ты – развел мерехлюндию. Жертва, не жертва…»
«Она не управляет аномалиями. Возможно, как-то чувствует. Возможно, как-то взаимодействует».
«Во-во, взаимодействует. Точно сказал. Вот и пусть проявит взаимодействие».
«Хочешь, чтобы я послал ее в „мясорубку“, как подопытного кролика?»
«Ну и словечки у тебя, Колян! Кролик, жертва… пусть идет туда, как экспериментатор. Как эта… Мария Кюри. Жертва на алтарь науки».
«Так, значит, все-таки жертва?»
«Ну я это так сказал, в фигуральном смысле. Оговорился, короче».
«Сволочь ты! Вихляешь, как глиста».
«Это я – сволочь?»
«А кто?»
«На себя посмотри, отморозок».
«Заткнись, паразит!»
«Это я – паразит?»
«Ты».
«Я – это ты, Колян. Сделай выбор».
«Хочешь сказать, что ты – это я?»
«А кто же?»
«Ну хорошо, – подумал Колян. – Пусть будет так. Будет тебе выбор, Декарт недоделанный».
– А не будешь слушаться, надеру уши, – строго сказала Айгуль кукле. – Сколько можно тебя воспитывать, горе луковое?
Варнаков вздрогнул. Ему хотелось выпить еще, но он знал, что не будет этого делать. Потому что он принял решение. Почти принял…
«Мясорубка» не пропустит его, к гадалке не ходи. Если он сунется один, значит, тупо погибнет. Следовательно, они отправятся вдвоем. И он должен идти к камню первым – чтобы накормить «мясорубку». Айгуль же спокойно пройдет и доберется до Тальменки. У нее получится. Такая девчонка и до канадской границы доберется, если чего. Должна справиться, чутье у нее круче, чем у собаки, и соображалки хватит на пятерых. Недооценивала ее Вафида. Или наоборот – побаивалась. А если Айгуль наткнется на засаду, то, значит, не судьба. Или наоборот – судьба.
Но у него выбора нет. Теперь нет. Потому что он его сделал. Почти…
– Айгуль, – сказал Варнаков. – Послушай, у нас изменились планы. Мы пойдем с тобой вдвоем. Только вот что… если со мной что-то случится, ты не пугайся. Мало ли что в Зоне случается… тогда иди одна. Ты же сможешь пройти через Зону?
– Смогу, – спокойно сказала девочка.
– Я тебе расскажу, куда надо идти. Ты ведь знаешь в Тальменке Валентину Степановну?
– Знаю. Это бабушка.
– Верно. Но к бабушке обращайся лишь в крайнем случае, если совсем будет некуда деваться. В крайнем случае, понимаешь?
– Понимаю. В крайнем случае.
– Сначала попробуй дозвониться по телефону. Я тебе дам телефон. В этом телефоне есть номер. По нему надо позвонить дяде, которого зовут Отто. Он тебе поможет.
– Отто, – повторила девочка. – Он тебе поможет. Я запомнила.
– Молодец. Тогда будем собираться. У тебя есть сумка?
– Маленький рюкзак.
Пока Айгуль складывала свои вещички в рюкзачок, Варнаков стоял и глядел на небо. Сумерки сгущались. Первые звезды зажигались на светло-сером небосклоне. А вот луны не было. Уж не новолуние ли нынче?.. Айгуль сказала, что ей некогда скучать, потому что по ночам она смотрит на звезды. Да, странный ребенок… впрочем, в детстве он тоже любил рассматривать звездное небо.
– Я готова, дядя Коля.
Он взял Айгуль за ладошку, и они медленно направились через лужайку к валуну. Подошли и остановились в нескольких метрах. В наступивших сумерках было не разглядеть, есть ли у воздуха над камнем какой-то отсвет. Или вообще ничего нет – просто пустота.
