Ознакомительная версия.
Едва ушей парня достигает звук нескольких едва различимых хлопков, оборвавших скулеж, Виктор направляет ствол автомата вверх.
«Из глушака палил. Что за хрень там творится?»
Парень уже собирается бежать к зданию, когда ход его мыслей нарушает окрик Хлыща, высунувшегося в обугленное окно на пятом этаже:
– Эй! Не обделался еще? Давай сюда, живо! В пятьдесят шестую беги!
Рванув с места, Витька в мгновение ока взбегает по щербатым ступеням подъезда. Протиснувшись в дверной проем, разведчик щелкает выключателем фонаря, осматривается.
Тусклый луч выхватывает слой грязного снега, лежащего на площадке перед лифтами. Затем пятно света, метнувшись влево, высвечивает выбоины на стенах.
«Из крупняка долбили, – думает разведчик, осторожно делая шаг вперед. – Место хоть и разведанное, а лучше перестраховаться».
Стараясь не обращать внимания на предательский скрип разбитой кафельной плитки под ногами, Виктор, увидев свежие следы от ботинок на пожарной лестнице, поднимается по ней. Поднявшись на лестничную площадку с цифрой «пять», разведчик заходит на этаж. Он замечает, что по полу коридора вьется кровавый след, а возле противоположной стены лежат две небольшие, покрытые кожистыми складками, лишенными шерсти, тупомордые собаки с простреленными головами. Держа палец на спусковом крючке, Виктор подходит к квартире с раскрытой дверью, осторожно заглядывает внутрь.
– Вовремя ты! – говорит Хлыщ, едва Витька пересекает порог. – А я уж заждался! В солдатиков играл, или как? Давай, заходи!
– Откуда они здесь? – спрашивает парень, пропустив издевку мимо ушей.
– Место прикормлено! – бурчит Хлыщ. – А вообще, как раньше говорили: «Будешь много знать, будешь плохо спать». Лежка у них здесь! И не спрашивай, как так получилось. Тянет тварей этих сюда, именно в этот дом, хорошо, что только таких – мелких. Они как «сигналка» работают, типа: раз мы здесь, то больше никого нет. Будь здесь хоть один волкособ, я бы это место за километр обходил. Дверь внизу видал? Ее только тараном брать!
– Заметил, – отвечает Витька. – И приоткрыта только немного, ничего крупнее этих не просочится.
– Верно говоришь, я петли специально так заклинил, – кивает Хлыщ. – И место здесь хорошее, от входов и не далеко, и не близко. Специально сюда не полезешь, только по наводке, да и обзор из квартиры хороший, на три стороны видать, а если выше подняться да со снайперкой залечь, много чего увидеть и сделать можно. Только долго не пролежишь там, окна все повыбиты, ветер вовсю гуляет, выстужено все. Так и околеть недолго, а здесь вроде как стены защищают.
Хлыщ задумывается.
– Ты располагайся, а я пока вниз схожу, дверь прикрою, нам только гостей нежданных не хватало. Ладно, если только мзду попросят, а если за нас возьмутся?
Разведчик выходит из квартиры. Виктор осматривает скудное убранство комнаты, где в одном углу сиротливо стоит продавленный диван, а в другом – кухонный стол с обрезанными ножками и пара низких табуретов.
Внизу глухо хлопает, металлическое эхо разносится по лестничной площадке. Вскоре возвращается Хлыщ.
– Чет трудно дверь пошла. Пришлось рывком закрывать.
– А это к чему? – спрашивает Виктор, кивнув в сторону уродливого стола. – Мы что – гномами заделались? Как сидеть-то за ним?
Хлыщ проходит в угол комнаты, садится на табуретку, вытягивает ноги под стол.
– Неудобно? – назидательно спрашивает мужик. – Признаю, но жить захочешь, еще не так раскорячишься. Зато ты с улицы не отсвечиваешь, а то мало ли кто под окнами шариться может. Так вроде и не на полу сидишь, за столом, как человек, и головой в окне не маячишь. Этаж-то невысокий, зачем судьбу искушать?
– Понятно, – кивает Виктор.
– Оружие можешь возле стены поставить, – Хлыщ кладет карабин рядом с собой. – Только окно закрыть надо. Сделаешь? – он кивает в сторону двух фанерных щитов.
Парень придвигает щиты к окну, заметив, что их внешняя сторона густо обмазана сажей.
– Так незаметней будет, – поясняет Хлыщ, перехватив взгляд Виктора. – Черное на черном – мертвое здание. Ты, главное, их хорошенько к окнам прижми и на гайки прикрути, чтобы ветром не сорвало, в стены шпильки вбиты.
Парень, уже ничему не удивляясь, лишь тихо присвистывает:
– Точно про тебя говорят – домовой!
– А то! – гордо фыркает Хлыщ. – Когда в Убежище вернемся, смотри, лишку не болтай никому, где мы были. Просто на квартире какой-то переждали. Ты теперь вроде как посвящение прошел.
Виктор кивает:
– Не расскажу.
– А теперь вот что, – говорит Хлыщ, – пока мы здесь сидим, поройся в шкафу, у меня там дровишки припасены.
Виктор подходит к шкафу и, приоткрыв предательски скрипнувшую створку, извлекает замотанный в целлофан сверток.
– Это еще зачем? – удивляется парень.
– Печку запалим, погреемся. Слышишь, как ветер снаружи завывает? Усиливается. Скоро начнется светопреставление. А мы здесь, в тепле будем. Если по нужде захочешь, то там, – Хлыщ машет рукой в сторону соседней квартиры, – как зайдешь в пятьдесят седьмую, то прямо по коридору и налево комната будет. Дверь с петель снята. Не смотри, что выгорело все. На полу фанерку увидишь, сдвинь ее, там дыра в полу, туды и мочись или чего там еще захочешь. Аккурат в нижнюю квартиру навалишь. Она теперь вроде сортира деревенского. Здорово я придумал, да?
Виктор улыбается. Хозяйственность нелюдимого разведчика уже давно стала предметом многочисленных баек и подначек со стороны обитателей Убежища. Если что требуется – патронами разжиться, инструментом каким, книгами, или просто послушать, как там, на поверхности дела обстоят, – то это к Хлыщу.
На все разговоры за спиной об излишней запасливости, разведчик только отмахивался: «Я не жадный – я домовитый. Чего зря по поверхности шариться? Раз со смертью пересечься готов, то чего дармовщинкой не воспользоваться? Мертвым не в обиду, а мне на пользу».
– Давно ты это место приметил? – спрашивает Виктор.
– Давно, – нехотя отвечает Хлыщ, – само как-то сложилось, точно ноги сюда принесли. Сам знаешь, как это бывает: вроде идешь в одно место, а приходишь в другое.
– Знаю, – кивает парень, замечая, что в углу комнаты лежит кучка пепла. – Ты и правда здесь печку разжигаешь?
– Да, – вздыхает разведчик. – В огне есть что-то… – Хлыщ задумывается, – из древности, успокаивает меня. Смотришь на пламя, вроде на душе легче становится.
– А потом остается лишь пепел, – тянет Виктор.
Хлыщ смеется:
– Как любит говаривать отец Силантий: «Из праха мы вышли, в прах и обратимся». Не так ли?
– Воистину! – поспешно добавляет Виктор, думая: «К чему это он? Проверяет? Смысл? Хотя, кто его знает, что каждому из нас отец Силантий на исповедях говорит».
Ознакомительная версия.