– То есть, по-вашему, индивидуальные занятия с модом, его обучение владению собой и способностями, а также демонстрация пары неклассических ударов – это противозаконно? – не мог не съязвить я.
Он же в ответ хрипло рассмеялся:
– Пары ударов… Эх, Шимановский, Шимановский! Разве дело в ударах? На тебя несколько раз приходили запросы из ДБ, – посерьезнел он. – Довольно безобидные, если не знать, ради чего они. Я знал. Потому писал в них, скажем так, заниженные данные по поводу твоих успехов. Даже тогда, когда ты хорошо выступил на соревнованиях. Я прикрывал тебя, сколько мог, Хуан. А за это могут впаять столько, насколько хватит фантазии. Все, я сказал, не подставляй больше, иди. С парнями разберусь, наши не сдадут, чужие же сюда тренироваться приходят, а не доносы для ДБ строчить. И для тех и для других придумаю красивую легенду. Если ты здесь больше не объявишься и не разрушишь ее, она сработает, и все будет хорошо. Вопросы?
Он поднялся и пошел к двери, но я вновь окликнул:
– Как мне жить дальше? С тем, что я мод? Я не справлюсь сам.
Он задумался и пожал плечами:
– Справишься. Ты не маленький. Просто никогда не забывай о контроле и держи себя в руках. Найди зал попроще и подешевле, занимайся там, отрабатывай удары на каких-нибудь болванках-дроидах и ни в коем случае не стой в спарринге. Выясни все свои способности, малыш, их границы и пределы, научись контролировать, и только тогда возвращайся в спорт. Только… – Он криво усмехнулся.
– Только что? – не понял я.
– Только не за этим ты сюда пришел, не ради спорта. Ты пришел научиться драться, давать сдачи, бить первому. Так?
Я опустил голову:
– Так.
– Ты достиг этого, Хуан, – ободрил он с прорезавшейся теплотой в голосе. – В принципе спортивный зал тебе теперь нужен лишь для поддержания формы. Ты достиг всех целей, что ставил перед собой, вот и займись новыми, не век же топтаться на месте? Новый грант, учеба, карьера – не мне тебе объяснять. Я верю в тебя, Хуан! – завершил он такую долгую и содержательную отповедь. – У тебя получится. Только не связывайся больше с этими las maricas. Поверь, там нечего ловить, они не доведут до добра. Ну, давай, удачи!
Он протянул руку, которую я пожал, привстав с места.
– Спасибо, сеньор тренер! Я никогда вас не забуду!
Он усмехнулся себе под нос и вышел в зал, оставив меня наедине с собой.
Я шел по улице, наслаждаясь эффектом сохнущей головы, и пытался подбить баланс того, что сегодня произошло. Ведь произошло столько всего и в такие сроки!..
В дебете у меня тренер, который, когда я только пришел в школу, понял, опираясь на жизненный опыт, что я – мод, и всячески меня опекал. Даже пошел на преступление, скрыл информацию от курирующего меня ДБ. И опекал бы дальше, научив справляться с приступами (или хотя бы попытавшись это сделать), но я не послушался его совета-приказа и влез в дерьмо, разгрести которое ему не под силу. Винить его в чем-то? В чем?
Дерьмо, про него отдельно. То, что оно имеет запах экскрементов, – это одно, но в нем меня научили…
Блин, ничему меня там не научили! Раскачали, нещадно гоняя по тренажерам, только и всего! Я просто увидел там кое-что и попытался повторить, но возведенное в степень того, что я мод, это «кое-что» превратилось в избиение мальчишек-ровесников, в том числе избиение группы в одиночку!
«Я засветился» – таков первый итог баланса.
Невольно возникает вопрос: почему они не переловят всех модов и не утилизируют? Сразу всех? Зачем смотрят на них, заводят дела, выжидают? Напрашивалась только одна версия, моды – слишком ценное и немногочисленное оружие.
Дэбэшники следят за оружием, которое можно использовать, и относятся к нему соответствующе. Мы не люди для них, мы объекты, материальная часть. Какой-то процент этого оружия, как и любого другого, отсеется, попадет в утиль, но какой-то все равно встанет на боевое дежурство. И размножаться таким модам дают по той же причине, где вы еще видели оружие, которое само размножается? «Шмель», «Жало», боевой истребитель, эсминец, танк? То-то!
В кредите же висела ярость, и все уперлось в нее. Мое спасение и мое проклятие, благословение и наказание. Я ведь чуть не убил ребят, почти своих друзей, где гарантия, что подобное не повторится завтра? И рядом больше не будет всемогущего тренера, который спасет меня от этого.
Но предупрежден – вооружен, я знаю, что департамент охотится за модами, знаю, что под колпаком с самого детства и к чему это может привести. Я просто обязан научиться контролировать себя и не срываться, даже в драке с таким camarrado, как Бенито Кампос. Да, отхвачу. Но не залечу.
Уф-фф… От разных высокоматериальных мыслей голова у меня разболелась. Я шел по улице привычной дорогой, фоном слушая что-то старинное и заумное, тот самый интригующий «русский рок». О чем поют – не понимал, хотя каждое слово в отдельности разобрать мог, и это придавало музыке особую таинственность. Может, парочку красивых цитат взять на вооружение?
Тело почти не болело, то ли оттого, что принял душ, то ли от капсулы, не знаю, но грешу на последнее. Лишь ощущалась некая опустошенность, как физическая, так и моральная, так всегда бывает, когда переворачиваешь в жизни важную страницу. Так уже было, когда я бросил танцы, расставаясь со своим сердцем в пользу мускулов, меняя одну душу на другую (как понимаю теперь). И когда бросил плавание тоже. Обидно. Да, знаю, это правильно, необходимо, но все равно обидно.
Тренер, в голове вертелись его заключительные слова. «Я верю в тебя», «Ты пришел сюда не ради спорта и достиг чего хотел». Действительно, достиг! Я не всемогущ, новую тактику боя придется разрабатывать самому, с нуля, что не очень эффективно, сложно и долго, но это победа. Корпус помог мне в достижении цели, превратил меня в звереныша и раскачал спящие врожденные способности, но я ничем не обязан ему. Я был нужен им для эксперимента, они не скрывали этого и дали право выбора – участвовать или не участвовать. Карьера и пресс или топтание на месте, но свобода.
Подсознательно я понял, что решение это принято уже давно, и Катарина, забирая меня от дома хефе, знала его. Мудрая сучка!
Из груди моей вырвался вымученный вздох. Нельзя быть свободным, быть человеком, и получить власть, прыгнув в дамки. Всегда нужно чем-то жертвовать. Человек лишь выбирает, чем именно. Выбор – объективный закон мироздания. И я выбираю свободу.
В момент, когда я, наконец, принял долгожданное решение, которое откладывал много дней, мое внимание привлекла фифа лет двадцати – двадцати двух, идущая навстречу. Обычная такая, невысокая, смазливенькая даже, минимум косметики на лице. Я бы зажег с такой не задумываясь. Она во все глаза смотрела на меня и улыбалась, выделяясь этим из множества других идущих мимо фиф. Улыбалась как-то покровительственно, будто давно знает меня и в ее памяти я совершил какую-то невинную глупость. Мне эта улыбка не понравилась.
