Но сказка закончилась, а моя грязная работа — нет. Они собирались поджечь тело. Нет, не религиозный ритуал — скорее гигиенический. Хотя теперь понятно, откуда ему научились многие народы на Земле. Я не мог этого позволить. Мои новые друзья могли иметь что–то против огня. Я и без того не был уверен в том, что мы поняли друг друга.
Симпатии к создателям я не испытывал, но когда Долговязый говорил, я осознал всё величие его расы. Величия, которого человечеству никогда не достигнуть. Они не были бездушными порождениями космоса — в их жилах текла кровь, а речь, когда они обращались к себе подобным, потрясала глубиной мыслей и образов. Но ничем из этого Творцы не желали делиться с Низшими. Мы заслуживали лишь отрывистых, лишенных эмоций фраз. Коротких команд, которые хозяин дает собаке, чтобы она смогла их понять. А ведь те, кто собрался на плато, собачниками не были. Они ненавидели всех этих овчарок, доберманов и пуделей, выращенных их братьями. Они создали себе кошек — но кошки гуляют сами по себе, и теперь им оставалось лишь с досадой смотреть на оцарапанные руки.
Плохо для кошек. Плохо и для собак. Если хозяева освободятся. Если найдут тот самый пульт, который снова превратит их в единственную разумную форму жизни в галактике.
И всё же я колебался. Если бы я только мог убедить их. Если бы мы могли стать союзниками. Конечно, я был неподходящей кандидатурой. Ни для визита сюда, ни для таких решений. Нужен кто–то гораздо умнее. Кто сумеет найти правильные слова. Кого они сочтут достойным. Не мелкий чиновник с посредственными университетскими баллами. Но война уже шла. В ней должны были погибнуть люди — и куда больше, чем сто шестьдесят семь реликтов, на которых я смотрел сейчас. Дело не в том, чтобы получить приз. Дело в том, что он не должен достаться никому другому.
Я поднес к губам свисток от насекомых, врученный мне грубым необразованным парнем по имени Джим Джонс, и дунул в него. Один раз, второй. Звук был неслышен для человеческого уха, но не для них. Сто шестьдесят семь пар глаз смотрели на меня, когда с неба камнями начали падать хеллбёрды, разрывая тела на части, и откусывая головы своими огромными клювами. Это не заняло много времени. Оружия они не носили, и до леса никто добежать не успел — слишком много хищников последовало за Здоровяком в атаку.
Он рвал на части чье–то тело, наслаждаясь своей работой. Ничего удивительного — ведь его создали именно для этого. Сколько лет он кружил над плато, взирая сверху на столь сладостные, нонедоступные тела двуногих. Час его триумфа.
— Прекрати, — приказал я на фидатском, и Здоровяк недовольно обернулся, окинув меня яростным взглядом желтых глаз. На секунду мне показалось, что я стану следующей жертвой, но зверь лишь фыркнул, и переключился на другие останки.
Долговязый был ещё жив, несмотря на оторванные конечности, и растерзанную грудную клетку. Его рот искривился в чем–то, что я в других обстоятельствах принял бы за улыбку. Да, это и была улыбка — становившаяся всё шире при моем приближении.
— Плохой робот, — он пытался шутить в земном стиле, признавая поражение. — Такая примитивная ловушка. Такое простое решение. Мы и забыли о них как об угрозе. Пару братьев разорвали на восьмом плато, но тогда вы ещё бегали по своей планете в набедренных повязках, пытаясь понять, куда же делись хозяева. Туда ходили Стражи. Им нравилось мясо животных. Мы мяса не едим, мы же не приматы. Стражи умели говорить с ними. Кто–то же должен их нейтрализовать при нужде. Стражи вымерли, а ты не Страж. Но мы должны были понять. Ты же прошел через пять плато. Почему шайны просто не сожгли нас, как Стражей? Зачем они прислали тебя? Чтобы последние из нас умерли так позорно, от рук безмозглых тварей?
— Вы бы очень удивились, узнав, кто меня прислал. И это точно не шайны, — я хотел хоть чем–то утешить старика перед смертью. — И я понятия не имел, что и как буду делать, оказавшись здесь. Вы сами решили свою судьбу. Я могу понять ваше отношение. Сам бы не порадовался взбесившемуся дрону. Только вот дрон — это я. И мне не понравились все эти разговоры о пультах и выключателях. Не хочу, чтобы меня выключали.
— А, моральные дилеммы, — захихикал Долговязый. — Ну, теперь я точно знаю, как отомстить. Тебе просто нужно меня выслушать…
Он говорил ещё довольно долго, но всё же умер, не успев рассказать до конца то, что хотел. Впрочем, мне с лихвой хватало и услышанного. Полгода назад я, наверное, сошел бы с ума. Но за эти месяцы много чего произошло, и я уже не был человеком в том смысле, в котором это слово обычно произносят обитатели Земли.
Я сидел там ещё много часов, пока хеллбёрды дожирали тела. Потом прошелся по лугу, убедившись, что они съели всё до кусочка. Кровь смоет ближайший дождь. Жаль, он не сможет смыть из моей памяти воспоминания о произошедшем.
***
— Мы улетаем? — капитан, похоже, одновременно испытывал чувства облегчения и обеспокоенности. — А где шериф?
— Он решил задержаться у друзей на недельку, — ложь слетала с моих губ легко, уже войдя в привычку у того, кого когда–то называли самым честным занудой полицейского управления. — Вернетесь за ним в следующий вторник. Или среду. А вот мне нужно вниз.
— Мне показалось, вчера на плато происходило что–то странное, — собеседник всё же решил поделиться со мной своими сомнениями. — Как будто хеллбёрды начали летать ниже. А ребятам послышались какие–то крики. Что там было?
— Ровным счетом ничего, — я ещё не умел толком использовать Голос, но подумывал о том, чтобы провести над беднягой небольшой эксперимент. — Вернее, у них состоялась какая–то церемония, да. Шумная. Продлится ещё какое–то время. Что–то по поводу урожая. Шериф остался посмотреть. Не каждый день такое увидишь. Он у них почетный гость. Они же тоже избиратели, так?
— Да–да, конечно, — капитан не стал спорить, хотя вряд ли не знал, что поселенцы с седьмого плато отродясь не голосовали на местных выбора. — Тогда, значит, летим. А что, шериф не сказал, кто будет за него, пока он тут… отдыхает?
— Ну, разумеется, сказал, — я уже забрался в кабину, и мой тон теперь звучал немного снисходительно. — Его племянница. Заместитель шерифа Кристина Блэкстоун.
— Но… доктор Старгарт …как это возможно? Госпожа Блэкстоун покинула Вальгаллу три дня назад. Прилетел новый транспорт, и она села на него. Никто не знает, куда она направилась…
Испещренное шрамами лицо Н'Дара, как обычно, не выражало каких–либо эмоций.
— Ты готов? — его манера речи также не претерпела изменений с момента нашей первой встречи. А ведь прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как на пороге дома свежеиспеченного сироты сразу после поминок появился высокий незнакомец в нелепых темных очках и пообещал то, чего больше всего жаждало юное сердце. Ответов. Отмщения. Не сейчас, но позже. Ибо ты молод, а враг силен. Нужно прятаться. Нужно ждать. Нужно готовиться. Время придет. Как же давно это было. Вопрос не являлся проявлением человеческих чувств с его стороны. Просто деловой партнер оценивал состояние своего актива. Два ярко–розовых глаза равнодушно взирали на меня с двухметровой высоты.
