Помереть не трудно - Татьяна Зимина

В оный день, когда над миром новым

Бог склонял лицо своё, тогда

Солнце останавливали словом,

Словом разрушали города…

Н. Гумилёв.

Мусорные баки, разбитые фонари и грязь по колено. Под ногой хрустнул тонкий ледок, намёрзший в неглубокой луже – и это в середине апреля.

Я шел медленно, прислушиваясь к разнообразным шорохам, стараясь уловить тот самый запах… Но как всегда, всё случилось неожиданно и быстро.

В спину толкнуло, словно молотом. Падая, я успел перевернуться, выхватить пистолет и выстрелить четыре раза.

Раздался пронзительный визг, страшная морда, не успев рвануть зубами моё горло, отлетела к забору.

Я врубился спиной в противоположный забор – каменный, усиленный арматурой.

Дыхание вышибло, в глазах потемнело. И в этот момент грохнул ещё один выстрел.

Когда зрение вернулось, на куче битого кирпича я увидел знакомую фигуру: цилиндр, плащ-крылатка, револьвер…

– Плохо, кадет, – спрыгнув с кучи, Алекс подал мне руку. – Видать, рано я тебя к ночным экскурсиям допустил.

Я поднялся. Воздуха всё ещё не хватало, почки саднило – ударился я знатно.

– Чего это плохо? – я нашел глазами тварь. Она почти развеялась, но общие очертания ещё можно было угадать. – Я же её убил?

– Во-первых, ты должен замечать опасность до того, как она прыгнет тебе на спину, – шеф убрал револьвер в кобуру и неторопливо, заложив руки за спину, пошел вокруг "места преступления". Вдалеке слышался шум большого проспекта. Ветер нёс гудки автомобилей, шорох шин и запахи выхлопных газов. – Во-вторых, ты не сделал контрольного выстрела в голову.

– Да она и так рассеялась. Чего патроны тратить?

– Если бы это был не призрак, а настоящий вервольф, твои пули его бы не задержали.

– Да откуда взяться настоящему вервольфу в центре города? – я начал злиться.

По моим стандартам, я действовал суперпрофессионально. Проделал всё необходимое с шиком и блеском, не хуже самого шефа… А он просто придирается. Потому что не хочет отпускать на самостоятельную охоту. Тьфу, извините. Экскурсию.

Чувствовалась в этом эвфемизме некоторая фальшь, но я уже привык, что у нас в агентстве никакие вещи не называются своими именами.

– Ты думаешь, что уже самый умный, да? – добродушно вопросил Алекс.

– Да уж не глупее многих, – отряхнувшись, я захромал вдоль забора, считая, что дело закрыто, и больше здесь ловить нечего.

– А как ты объяснишь серебряные пули, застрявшие в заборе, обывателям?

– Чёрт!..

Я попятился, на ходу доставая отвёртку. Встав на колени там, где развеялся призрак, я нашел три вмятины, с застрявшими в них кусочками серебра. Сковырнул все три отвёрткой, а потом зашарил глазами по земле, в поисках четвёртой пули.

– Не трудись, – Алекс с насмешливым видом стоял у меня за спиной. И протягивал мне на затянутой в перчатку с раструбом ладони два тусклых смятых комочка. – Про мой выстрел, разумеется, ты забыл.

Нет, сегодня просто не мой день.

С утра всё пошло наперекосяк. Точнее, ещё с вечера… Вчера я поругался со своей девушкой. Причём, основательно так, серьёзно. И на мой взгляд, совершенно на пустом месте.

Мириам хотела работать у нас в "Петербургских Тайнах". Причём, ни много ни мало, как охотником – то бишь, извините, ночным экскурсоводом. А я хоть убей не мог представить, как сначала я приглашаю девушку в кино и на романтический ужин, а потом, наскоро вооружившись, мы рука об руку идём убивать монстров… Ну не укладывается это у меня в голове.

Обзывайте меня сексистом, самодуром и женоненавистником, но в этом вопросе я полностью согласен с шефом: любимая девушка – создание эфемерное, почти неземное. Ей надобно дарить цветы, сочинять в её честь поэмы, петь серенады на рассвете, под балконом… В крайнем случае – вызволять из лап не слишком страшного злодея.

Видеть, как предмет романтических грёз, эфемерное создание, молодецки хекнув, загоняет осиновый кол в грудь упырю… А потом отрезает ему голову большим мясницким тесаком… На мой взгляд, сия картина, застряв перед глазами, может приземлить даже самые возвышенные чувства.

Мириам, конечно же, упирала на то, что у нас уже работают целых три девушки – и взять её, четвёртой, будет только справедливо. Я, совершенно не подумав, на это ляпнул, что тройка – это как раз-таки число уравновешенное, почти сакральное, и портить его лишними фанабериями совершенно ни к чему.

Вот у вас когда-нибудь такое было? В споре с девушкой? Когда понимаешь, что яма, в которую предстоит упасть, не только уже вырыта, но и наполнена по самые края голодными аллигаторами?..

Но язык всё равно продолжает молоть, и остаётся только наблюдать, как аллигаторов становится всё больше…

В общем, расстались мы, так и не подписав мирного договора. И утром, припомнив все подробности, я чувствовал себя на редкость паршиво.

Днём я несколько раз пытался дозвониться до Мириам – но трубку каждый раз брал её отец, кладбищенский сторож, с которым, по понятным причинам, обсуждать ссору я не хотел.

Часов в восемь вечера, когда я, смирившись с поражением, только собрался испросить у шефа ключи от Хама, чтобы ехать извиняться лично – ну что поделать? Человек слаб. И если ему предстоит битва с любимой женщиной – лучше сразу выбросить белый флаг… – Алекс объявил, что сегодня намечается ночная экскурсия, и чтобы я был готов не позднее, чем через пять минут.

Честно говоря, я обрадовался. Что выяснение отношений откладывается, и даже как бы не по моей вине… Но всё равно: думать мог только о Мириам. Отсюда – все допущенные ошибки.

– Простите, шеф. Голова не тем забита.

– О, ну тогда всё в порядке, – забрав у меня смятые серебряные пули, он ссыпал их в карман: серебро нынче дорого, и разбрасываться ценными материалами глупо. – Раз у тебя голова… Наверняка, монстры тоже войдут в твоё положение. Завидят издалека и скажут: – Раз мон шер ами сегодня не в духе, не будем ему голову откусывать. Выберем другой день – когда он будет спокоен и собран, как саквояж полевого доктора.

– Но я же убил эту тварь, – это был вопль души.

– Просто повезло, – отмахнулся шеф. – Инстинкты сработали. Рефлексы. Помнишь, что я тебе говорил по этому поводу?

– На ночной экскурсии должно думать только о ней и ни о чём больше.

– А чем именно нужно