Доктора Звягина вызывали? - Игорь Алмазов

Итак, приступим! Последний вызов на сегодня. Что тут у нас?

Я посмотрел в графу «причина вызова» и увидел исчерпывающий ответ: «гипертоническая болезнь».

Ох, опять дежурный регистратор по адресам решила сама поставить диагноз! Сколько раз я просил, чтобы просто описывала жалобы. Но кажется, эта борьба с ней будет бесконечна. На самом деле за этой дверью может быть пациент с чем угодно. Однажды я так приехал на вызов «острый живот», а по факту там был пациент с начинающимся инсультом. Благо всё закончилось хорошо, и я вовремя успел отправить его в неврологический стационар.

Я нажал кнопку звонка на двери и почти одновременно с этим услышал за дверью жуткий грохот и, кажется, чей-то крик. Через пару мгновений дверь открыл запыхавшийся мужчина лет тридцати. Прежде чем я успел представиться, он сразу рванул назад.

– Добрый день, проходите скорее сюда, отец только что упал и не двигается! – скороговоркой крикнул мужчина, скрываясь где-то в квартире.

Так, это уже плохо! Не теряя времени, я отправился за ним. В просторной комнате лицом вниз лежал пожилой мужчина в полосатом халате. Я перевернул его на спину и сразу же приложил ухо к грудной клетке. Одновременно выслушал дыхания и проверил пульс на сонной артерии.

Дыхания нет, сердцебиения нет. Надо действовать быстро!

Одной рукой я набрал на телефоне номер нашей скорой помощи и поставил на громкую связь. Одновременно с этим повернул пациента в правильное положение на спине. Мужчина, открывший мне дверь, суетился где-то за спиной, но пока мне было не до объяснений. Дорога каждая секунда!

– Скорая помощь, диспетчер Калинина, я вас слушаю.

– Вавилова, дом 7, квартира 48. Мужчина лет шестидесяти без сознания, без дыхания. Приступаю к сердечно-лёгочной реанимации. Терапевт Звягин.

– Поняла, сейчас отправлю машину, – коротко ответила Калинина и отключилась.

Хорошо, что сегодня смена именно этого диспетчера. Иногда приходится тратить время на целую кипу дополнительных вопросов, и вызов скорой помощи растягивается чуть ли не на полчаса.

Я развязал халат пациента и принялся выполнять привычные нажатия на грудную клетку, одновременно считая про себя и напевая по старой студенческой привычке песню Bee Gees «Staying Alive». Ещё на втором курсе, когда мы только-только проходили сердечно-лёгочную реанимацию, одногруппники часто включали её для сохранения правильной частоты нажатий на грудную клетку. Кстати, очень помогало.

Тридцать нажатий, дальше тройной приём Сафара, два вдоха, снова тридцать нажатий. Спустя какое-то время дыхание и сердцебиение, наконец, восстановились, и я поспешил повернуть пациента на бок, чтобы исключить попёрхивания собственным языком. Как раз в этот момент раздался звонок в дверь.

А вот и скорая подоспела. Грузная фельдшер вошла в комнату и слегка кивнула мне в знак приветствия.

– Звягин, уже и без нас справился? – усмехнулась она, открывая оранжевый медицинский чемоданчик.

– Ага, за вас работу делаю, – беззлобно парировал я.

Такой обмен колкостями для человека со стороны кажется странным, но когда каждый день вырываешь пациентов из лап костлявой смерти, черный медицинский юмор просто-напросто помогает не сойти с ума.

Фельдшер достала переносной электрокардиограф и через пару минут протянула мне плёнку, попутно готовя препараты для медикаментозной поддержки. Я пробежался глазами и отметил для себя наличие атриовентрикулярной блокады. Надо будет глянуть потом его карту и сравнить с предыдущими пленками, вряд ли она взялась из ниоткуда…

– Дыхание возобновилось, но в машине сейчас подключим к кислородному баллону, – отметила фельдшер, а затем обратилась к мужчине, – Вы родственник?

– Да, сын, – растерянно кивнул бледный мужчина, всё это время стоявший молча позади нас.

– Что случилось, рассказывайте, – распорядился я.

– С утра отец плохо себя чувствовал… Давление шалило, голова кружилась. Я вызвал врача. А тут звонок в дверь, он встал и тут же потерял сознание…

– Раньше такое было? – уточнил я, попутно отмечая себе в блокноте симптомы.

– Сознание не терял, но жаловался частенько, что в глазах темнеет. А ко врачу не затащишь ведь. Хорошо, что сегодня я выходной оказался… – ответил сын.

– Ладно, найдите паспорт, СНИЛС и медицинский полис отца и принесите нам. С носилками поможете?

– Да-да, конечно. Где-то тут всё лежало, сейчас, – засуетился мужчина, начав рыскать в каких-то ящиках.

Фельдшер тем временем позвонила водителю и попросила носилки. С лежачими больными отдельная сложная история. Зачастую пациент нуждается в экстренной госпитализации, а нести его на носилках банально некому. Конечно, по стандартам это должны делать медицинские работники, в идеале, наверное, санитары… А почти все наши фельдшера – женщины от тридцати до шестидесяти лет, сами они носилки далеко не унесут.

На практике зачастую приходится или бегать по соседям, или просить вызывать родственников. Иногда это выливалось в целые споры и даже жалобы. Поэтому и водители скорой у нас уже давно смирились с необходимостью транспортировки больных.

В этот раз носилки подхватил я и сын пациента. Благо квартира была на втором этаже, поэтому спустили довольно быстро. Заминка произошла только на выходе из квартиры, так как по старой сложившейся примете пациента нужно транспортировать головой вперёд. Поэтому в узком коридорчике пришлось делать сложный разворот.

Мы загрузили пациента в машину, и фельдшер тут же засуетилась, подключая его к кислородному баллону.

– Вы поедете? – обратился я к сыну пациента.

– Нет, я лучше на своей, – пытался отдышаться он. – И вещи соберу кое-какие, его же положат, наверное… Доктор, спасибо Вам большое! – вдруг громко прокричал тот, как будто резко опомнившись, – Вы так быстро и профессионально всё сделали… Если бы не Вы, я не знаю, что бы случилось!

– Это моя работа, – прервал я его восторженную речь, – главное, не волнуйтесь, самое страшное позади. Соберите личные вещи и подъезжайте к больнице.

– Спасибо! Я сейчас, я всё сделаю, – кивнул мужчина и побежал назад в подъезд.

Я глянул на часы и обнаружил, что опоздал на прием уже на пять минут.

– Меня