почвы. Постепенно она приобретёт прежний вид и ленирийцы вновь обоснуются здесь, за теми, кто уже вернулся из вынужденной отлучки. Аркеронцы обживали брошенные жилища, на улицах поселений ещё не стало многолюдно, но рано или поздно всё обязательно будет как прежде. По крайней мере, так надеялся Велиар.
Тот, кто погубил свою армию, не ждал триумфа, в этой компании нельзя было разбогатеть, ведь каргароны не имели богатств, как и вообще чего-то материального, да и война эта шла на собственной территории. И всё же возвращение в Армоджар было неминуемо. Верховные хотели, чтобы легионы, не так давно ушедшие из столицы в блеске славы воинских побед, были хотя бы похожи на армию, внушающую верноподданнический трепет. А эта толпа израненных, измождённых людей могла вызвать лишь только сочувствие, жалостливую брезгливость, но никак не восторженную гордость. И потому они ждали, чтобы ветераны хоть немного оправились от ранений и пришли в себя, постепенно доукомплектовывая войско спешно набранными рекрутами. Что будет с ним, генерал не знал, во всяком случае, он сделал всё что мог, уничтожив угрозу, хотя и не таким представлял свой путь домой.
Из остатков читавшего мысли существа Велиар сделал нагрудный панцирь, бывший на удивление тонким, лёгким и прочным, к тому же из-за своей прозрачности оказавшийся совсем незаметным. Всех павших похоронили, насыпав над ними огромный курган, такой высокий, что он выглядел настоящей горой. Обглоданные сородичами кости каргаронов белели на равнине, жутким напоминанием о минувших событиях.
Рассеянные по пустоши, некогда внушающие ужас существа, предоставленные теперь собственной судьбе, пытались как-то приспособиться к местным условиям. Сбиваясь в стаи, они нападали на одиноких стурлов, крупных травоядных с мощным сальным горбом за загривком, загнутыми спиралью рогами идущих на сигнальные горны и подёрнутыми поволокой огромными глазами, делавшими их вид сонным. Или пескаров, травоядных средних размеров обраставших за год длинным голубоватым волосом, из которых ткали прочную тонкую нить, дававших кроме нежирного мяса вполне приличное на вкус молоко. Как и у стурлов, у пескаров было шесть тонких ног, среднего размера и голова на длинной шее с казавшимися удивлёнными выпуклыми огромными глазами, увенчанная маленькими острыми рожками. Чем дольше жил пескар, тем больше рогов отрастало на его голове.
Вслед за южным ветром и вновь появившейся травой на равнины вернулась бежавшая отсюда живность, что становилась добычей уцелевших в побоище пришельцев. Впрочем, не брезговали они и мясом сородичей. Были, однако, и те, что жили теперь среди аркеронцев, став вполне ручными. Но это было уже новое поколение, родившееся на Линерии. Новые хозяева, отрубив хвост с боевым шипом, оставляли себе не слишком крупных и злобных особей, приспосабливая к роли домашних животных.
Но вот, прискакавший из Армоджара Вестник, развернув свиток, прочёл о том, что Велиару и остаткам его легионов следовало возвращаться. Как и все в Аркероне генерал не умел читать знаки, нанесённые на выделанную специальным способом кожу пескара, это был удел Вестников, державшейся особняком касты посредников между Верховными и остальными жителями Империи. Несколько дней ушло на сборы и потом ещё декаду аркеронская армия походным маршем добирались до столицы.
Линерия в переводе с одного из местных диалектов означало «синяя почва», что лишь отчасти соответствовало действительности. Если на севере из-за обилия голубого цвета в грунте земля казалась синей пустыней, то дальше и особенно на юге, где из-за тепла и обильных дождей редкий лес превращался в настоящие тропические джунгли, доминировала вся гамма цветового спектра буйством красок, расцветок и форм.
Вернувшиеся в свои дома линерийцы радостно встречали избавителей от неминуемой гибели, ведь каргароны не брали пленных. Но чем ближе было к столице, тем меньше жителей вываливало на улицы встретить их, как и скромнее было ликование. Победа в войне считалась само собой разумеющимся для аркеронцев, тем более что противостояла им не армия в привычном понимании этого слова, а стаи диких животных. Легионы, пожалуй, кроме Седьмого были укомплектованы жителями южных провинций, и когда войско дошло сюда их встретили уже не крики радости, а поминальный вой близких погибших солдат. Их родственники желали знать, почему так вышло что все они погибли, а Велиар не получил даже серьёзных ран. И хотя генерал не знал в чем себя упрекнуть, ему было тяжело глядеть им в глаза.
Седьмой Легион состоял из жителей окраинных земель, лишь недавно присоединённых к Империи. В основном леруаны, заметно отличавшиеся по внешнему виду от коренных аркеронцев; это были четырёхрукие гиганты, со странным строением черепа – глаза и нос с огромными ноздрями дававших мощный приток воздуха к лёгким у них были впереди, а широкий рот с мощными челюстями сзади. Но эта непохожесть, нужда доказывать каждый день преданность новой родине делало их верными солдатами, пожалуй, даже более преданными Владыкам, чем сами местные жители.
Окраины Армоджара они достигли на десятый день пути. Столицу тысячу лет уже не брали в осаду, она разрослась за это время и мощных крепостных стен по периметру, давно не стало за ненадобностью. В этом был не столько вызов, сколько понимание собственной мощи: Аркерон стал могучей державой, и соседи предпочитали ладить с ним, нежели воевать.
И всё же ограда была, но не неприступная, с утыканным кольями глубоким рвом, уходящими до небес стенами с бойницами сторожевых башен. А скорее символическая в два линерийских роста, отсекающая непрошеных гостей из всякого сброда и диких животных (зачастую отнюдь не безобидных), проникающих в поисках еды. У огромного города было с десяток ворот и, хотя ближе всего им было до Северных, остатки легионов сделали крюк, потеряв полдня, чтобы пройти через триумфальную арку главного въезда.
Столица была поделена на двенадцать густозаселённых дискриптов, застроенных прямоугольниками двух и трёх этажных домов из дерева и речного камня, за которые отвечали двенадцать Субпрефектов, над которыми стоял главный Префект. Болотистые низины левого берега за сотни лет добычи изрыли бездонными шурфами копателей железной руды, каменного угля и полудрагоценного зеленоватого металла, из которого чеканили мелкую монету; утыкали каменными трубами железо плавилен. Аркеронцы делились на отличавшиеся по внешнему виду касты и те, кто был из гильдий рабочих профессий – невысокие, коренастые одноглазые леприарии – не подлежал призыву на военную службу, но именно из их доходов платились налоги на содержание армии.
На местных рынках продавались фрукты и овощи, мясо и рыба, а в септах – начальной, средней и старшей – обучали правилам поведения, азам истории и почитания Богов, которых олицетворяли собой Владыки. Другой религии, кроме поклонения Верховным здесь не было, а что и появлялось, тут же оказывалось под запретом, объявляясь ересью. Аркеронцы были крупными существами, и срок беременности у них
